Вернувшись в комнату, я села на кровать, тишина легла рядом, как одеяло. Открыла заметки. Пальцы сами нашли нужную строку, будто знали, что сейчас нужно зафиксировать, чтобы не развалиться обратно.

Написала: «Запись № 197. Будущее лучше прошлого не потому, что добрее, а потому, что подвижнее. Менять, моя обязанность».

Сохранила. И впервые за много дней стало спокойно. Тихо, ровно, как будто внутри кто-то наконец выключил тревожный свет.

Утром мы с Мариной снова распределяли обязанности, наш маленький штаб выживания. Кто покупает яйца, кто моет раковину, кто завтра делает зарядку, а кто честно признается, что делать не будет, даже под угрозой общественного порицания.

— Жизнь любит простые пункты, — сказала Марина, записывая что-то в блокнот.

— А я люблю, когда пункты не превращаются в приказы, — ответила я. — И когда никто не штрафует за пропущенную зарядку.

Перед выходом я достала телефон и отправила Степану последнее сообщение:

«Спасибо за уважение. Дальше, без меня».

Игорю ничего. Кириллу тоже.

Я выбрала паузы, там, где раньше ставила восклицательные знаки. И в этих паузах впервые почувствовала свободу.

В «Софии» день прошёл спокойно, почти медитативно. Поставки, списания, редкие покупатели, которые заходили так осторожно, будто проверяли погоду внутри магазина. Марина разбирала коробку с новыми книгами, погруженная в работу по-своему нежно, как будто каждая книга — это чужая исповедь, которую надо разложить аккуратно.

Вера подошла ко мне, держа руки в карманах фартука.

— Сделаем витрину? «Решения и перемены», — сказала она так, будто объявляла новый сезон наших жизней.

Мы втроём я, Марина и Вера расставили книги удивительно быстро, будто давно знали, куда что должно встать.

Наверху поставили: «Как принять сложное».

По центру «Как не откладывать ясное».

А внизу оставили пустую полку.

— Место для того, что появится, — сказала Вера.

Мы посмотрели на неё вместе. И на секунду стало так тихо, что было слышно собственное будущее. Это был честный план.

Вера собрала нас на кухне «Софии», как собирают свидетелей перед важными показаниями. Я, Марина, чайник и её фирменный прищур «сейчас будет великое». Даже чайник как будто зашумел настороженно.

— Девочки, — сказала она, уперев руки в бока. — Хватит просто обслуживать чужое счастье. Пора его монетизировать.

— Мы же и так на зарплате, — осторожно уточнила Марина, прижимая кружку как щит.

— Я сейчас не про ваш оклад, — отмахнулась Вера. — Я про бессмертие. Мы напишем книгу. Про свадьбы Санкт-Петербурга. Круто? Книга, тираж, интервью, автографы. Я в очках, вы в свитерах, все делают вид, что мы эксперты.

Она смотрела прямо на меня, как будто идея уже лежала у меня в голове, только я её плохо поливала и не подкармливала.

— Не знаю, — честно призналась я. — Книга — это… навсегда. А у меня даже посты в соцсетях живут по три дня и то с не всегда.

— Я вообще не писала никогда, — добавила Марина. — Только заявления и объяснительные. И пару гневных отзывов на сервис доставки.

— Тем более, — сказала Вера. — У меня две музЫ. Одна писатель, вторая менеджер. Осталось только их уговорить и выдать им по кружке чая для храбрости.

Она села за стол и, конечно, выдала ещё одну историю про «Софию». Теперь уже особую, праздничную, из разряда тех, где сразу хочется проверять Википедию.

— На самом деле, — начала она торжественно, — «София» — это свадебный подарок моей прабабки. Её звали София, она была княжна, известная по всему Петербургу. После революции стала женой большого партийного чиновника. Любовь, понимаете? Идейная. Сначала бал, потом партсобрание.

Марина чуть вытаращила глаза, я брови.

— Прабабка-княжна? — уточнила я. — Та самая, что до этого была библиотекаршей и контрабандой вывозила Лермонтова?

— Это другая, — без паузы ответила Вера. — У меня их много. Тридцать шесть! Женщин, которые всё решали. В любом случае, прабабка купила вот это помещение на последние царские облигации и сказала: «Здесь будут храниться истории. Даже если все остальные сожгут».

Она обвела рукой стеллажи, как генерал, показывающий карту боевых действий.

— Вот мы и выполняем завет, — подвела она итог. — Истории храним.

Потом посмотрела на меня и добавила:

— Только пора истории не только хранить, но и продавать. А то, что мы как дураки: всё знаем, всё видим, а прибыль идет только на шампунь и коммуналку.

— Ладно, убедила, — сказала я. — И что в этой книге будет?

— Истории. Живые. Смешные. Честные, — перечислила Вера, загибая пальцы, будто считала грехи человечества. — Виктория, расскажи мне какую-нибудь смешную свадьбу. Самую дерзкую из тех, что тебя ещё не уволили.

Я задумалась на секунду, выбирать было, честно говоря, из музея катастроф.

— Ну… была одна невеста, — начала я. — У неё было платье мечты. Без карманов, без швов, без здравого смысла. Такое, знаешь, ради которого женщины готовы терпеть дискомфорт, а швеи нервный тик. Телефон ей был нужен постоянно: маме написать, фотографу отвечать, подругам слать «я сейчас». Кармана нет. И она засунула телефон в лифчик.

Марина уже улыбалась, Вера подалась вперёд, как зритель, который чувствует, что сейчас начнётся кино.

— Во время первого танца, — продолжила я, — телефон звонит. Громко, с песней про вечную любовь, какой-то совсем без стыда. Невеста дергается, пытается его достать, но он застревает между косточками. Платье не выдерживает напряжения и…

Я развела руками.

— Шов сдаёт. Вся юбка остаётся в руках жениха. Зал видит не только лифчик невесты, но и то, как швея в этот момент, наверное, прокляла всех заказчиков на свете.

Марина прыснула в чай, чуть не пролила.

— Все застыли. Диджей выключил музыку, мама невесты перекрестилась, хотя в анкете указывала себя как убеждённую атеистку. Жених, кстати, молодец: завернул невесту в фату и сказал «Главное, что звонит счастье».

— И что дальше? — спросила Марина, уже готовая упасть от смеха.

— Дальше мы три минуты искали булавки, пока невеста сидела на стуле в фате и лифчике, как арт-объект на выставке современного искусства. Телефон так и звонил. Никто не решился ответить, вдруг это судьба, а вдруг такси.

Вера разогнулась и заржала так, что дрогнули полки и завибрировал металлический стеллаж.

— Ещё сорок таких историй и книга готова! — сказала она. — Ты будешь писать. Марина всё организовывать. А я вдохновлять, направлять и контролировать финансовые потоки, чтобы никто не убежал с авансом.

— А кто будет нервничать? — спросила я, хотя ответ был очевиден.

— Читатель, — сказала Вера. — Ему полезно. Пусть учится, что свадьба, штука непредсказуемая.

К обеду дверь «Софии» распахнулась так уверенно, как будто в магазин вошло сразу несколько проектов. Игорь. В идеально сидящем пальто, с портфелем, от которого веяло ипотекой, совещаниями и успешными презентациями.

— Пожалуйста, нет, — выдохнула я автоматически.

— Спокойно, я не к тебе, — сказал он, словно услышал. — Я к Вере Павловне.

— Вот так всегда, — пробормотала я. — Переквалифицироваться в фон.

Вера вышла из подсобки с тем лицом, которым обычно встречают проверяющих или бывших мужчин, которые принесли тортик.

— А-а-а, наш стратег, — сказала она. — Заходи, знакомься с командой.

Они пожали друг другу руки как люди, которые уже делили что-то сверхличное: бюджет.

— Игорь представляет корпорацию, — объяснила Вера нам. — Они вкладываются в нашу книгу. У них дейтинг-сервис, им нужен человеческий имидж. Любовь, истории, Петербург, всё вот это.