Ну а если совсем невмоготу станет попробую протез в крюк-кошку переделать да за решётку на потолке уцепиться. От неё вроде никакого свечения не исходит.

О том, чтобы при помощи свароговой науки сделать лаз в стенах или полу даже не помышлял. Наверняка стоит мне только попытаться, как всё тут взлетит на воздух.

— Эгегей! Есть кто живой⁈ — мой голос отразился от бетонных стен и превратился в громкое эхо.

Там наверху должны были услышать мой крик, но никто почему-то не откликнулся. Эхо быстро стихло, и вновь наступила тишина.

Смирившись с собственной участью, я принялся ждать.

Время шло. Меня одолевала скука. Вскоре от нечего делать я просто прикрыл глаза и погрузился в полудрёму. Может, хоть так время скоротаю.

Пробуждение выдалось резким и неприятным. Меня обдало холодом.

Вскочив на ноги, я отпрыгнул подальше от насиженного места и только тут понял, что с головы до пят покрыт ледяной водой. Зубы тут же принялись выбивать чечётку.

И какая тварь за это в ответе⁈

— Выродок Чернобога, как ты мог так с ней поступить⁈ — донеслось сверху.

Мне даже голову не пришлось запрокидывать, чтобы опознать нежданного гостя. Уж кого-кого, а недавнего соратника я не ожидал тут встретить. И чего это Громобой здесь забыл?

Ой дурак! Я же вроде как его боевую подругу на тот свет отправил. Он же поди и не знает, что под личиной Златы скрывалась нежить.

— Эй, старшой! Дозволь объяснить! Не Злата-то была, а нежить замаскированная! Помнишь, как тогда в лесу⁈

— Нежить говоришь⁈ — голос старшего дружинника дрожал от гнева и обиды. Он едва сдерживал себя. — А чего же тогда волхв наш никаких следов этой самой нежити не обнаружил⁈

Может, оттого что он тоже нежитью одержим?

— Это Мотыга всё! Тогда на поляне рододатель ему нежить в утробу подсадил! А вчера ночью я видел, как Мотыга из палатки знахаря выбегал! А перед этим ещё и крик тревожный оттуда слышал! Так что волхв наш с недавних пор тоже с нежитью заодно. Оттого и следов он никаких не обнаружил!

— Да ты и впрямь выродок. Всё, как Мотыга и говорил. Мало тебе было Злату со свету сжить за то, что она тебе отворот поворот дала, так теперь ещё и соратников решил оболгать!

— Да правду я тебе говорю, дурья твоя башка! Сварогом клянусь!

— Ты гляди каков стервец, ещё и Небесным кузнецом божится. Да будь моя воля, я бы вместо суда прямо тут тебя живьём и схоронил! Ну ничего, скоро ты у меня пожалеешь, что в том лесу не издох.

— Да погоди ты…!

В каменном мешке мелькнула тень, и я услышал удаляющиеся шаги. Ну, будем надеяться, что вскоре меня посетить кто-нибудь более вменяемый. А то этому дурню собственная обида совсем глаза застила. Я и раньше ему поперёк горла был, а теперь и подавно. Н-да, не повезло.

И ведь не покемарить опять — после ледяной воды всё тело ходуном ходит. Придётся теперь не сиднем сидеть, а двигаться, чтобы прямо тут до суда назначенного не окочуриться.

Спустя время я вновь услышал шаги — да это не острог, а какой-то проходной двор. На этот раз шаги звучали чаще, а стало быть, посетитель у меня был не один.

— Ну и учудил ты братец, — услышал я через решётку Рябого. — Ничего не хочешь сказать?

— Ещё как хочу…

Пришлось снова рассказывать свою историю. Благо на этот раз обошлось без криков и обвинений. Меня внимательно выслушали.

— Что думаешь? — спросил Рябой. Вот только вопрос предназначался не мне, а второму гостю.

— На вранье не похоже. Он хоть и отростку своему не хозяин, но злого умысла в его речах нет, — ответила Колышек.

— Эй, я, вообще-то, всё слышу. Обидно так-то!

— Ну и наворотил ты делов, — громко вздохнул Рябой. — Ладно держись там, а мы с Колышком попробуем Твердислава с Баламутом образумить. Авось прокатит.

— Прям обнадёжил.

— Ты мне давай не зубоскаль. Скажи спасибо, что тебя на ближайшем суку не вздёрнули. Твердислав кое-как тебя у Перунова сотника отбил. Чуть до драки дело не дошло. Так что кабы не наш сотник, то болтался бы ты давно в петле.

Вот значит как. Ну спасибо сотник удружил, век тебя не забуду.

— Так что ты это…не падай духом, — продолжил Рябой. — Мы что-нибудь придумаем. Да Колышек?

— Угу.

Придумают они — ага как же. Один на допросе провалился — врать совсем не умеет. А у второй с фантазией беда. Как не погляди, ум — это не их сильная сторона. Вот силой они бы меня может и сумели вызволить, а хитростью — точно нет.

Наскоро попрощавшись и пожелав мне удачи, соратники удалились. К тому времени через решётку уже проглядывал тусклый лунный свет. Ночь подкралась незаметно.

А у меня тем временем сна ни в одном глазу, да ещё и влажное исподнее до сих пор телу липнет.

Пришлось бродить из угла в угол — ждать пока окончательно не обсохну. Повезло ещё, что ночи нынче тёплые. Даст Сварог, не околею. В крайнем случае одёжку мокрую с себя сниму да при помощи огнемёта её и высушу.

Я ведь поначалу так и хотел поступить да вовремя передумал. Ну не верил я, что меня без присмотра оставили. А ну как примут мои действия за попытку побега да как шандарахнут молнией в темечко — а мне потом доказывай, что не было у меня злого умысла. Вдруг там наверху Перуновы избранники только и ждут шанса, как бы мне калеке безродному за товарища отплатить.

Часа через два блужданий понял, всё хватит. Одёжка на мне высохла.

И только я было на пол присел, чтобы передохнуть, как снаружи крики послышались. Тревожные такие. А за ними и первые выстрелы прогремели. Похоже, откладывается моё судилище. Только неясно пока к добру это или к худу?

По стене пробежала тень. Запрокинув голову, я с трудом приметил человеческий силуэт за решёткой.

Свет бил в спину незнакомцу, поэтому я не разглядел лица незваного «гостя».

— Живодар привет шлёт, — раздалось сверху.

Вслед за этой непонятной фразой снаружи донеслись уже более различимые возгласы:

— Не дадим грязному простолюду уйти от ответа!

— Вперёд братья!

— За сестру нашу Злату! За Перуна!

Последний выкрик явно принадлежал Громобою. Похоже, не видать мне честного суда как своих ушей.

Вот уж не думал, не гадал, что в переплёт такой попаду. И как теперь быть? Бежать — не вариант. При побеге можно и пулю шальную схлопотать. Но и на охрану темницы уповать не стоит — эти могут в любой момент на сторону линчевателей переметнуться. В общем, куда ни кинь всюду клин.