Его много раз покупали знатные дамы для своих утех — как оказалось, связь со слепым глухонемым мальчишкой хорошо продавалась среди жительниц соседних городов. Нужно было только изображать глухонемого и стараться не думать о том, что происходит. Рональд Джей-младший продавал его на дни и даже месяцы, самым разным женщинам, стройным и толстым, наверняка скромным и порядочным, которые творили с ним всё, на что не осмеливались со своими высокородными мужьями, но даже у Рональда было некое подобие чести. Он никогда не продавал его мужчинам. Никогда до этого раза…

Прок очнулся сидящем на чем-то, похожем на стул, с кляпом во рту, связанным и голым в пахнущем благовониями помещении. Снаружи не доносилось ни звука, сквозняков не чувствовалось тоже. По ощущениям помещение напоминало не то погреб, не то склеп, не то замок… Парень замотал головой, и кто-то, пахнущий серой и гарью, вынул кляп и произнес:

— Если хочешь заработать, ты должен спеть для моего гостя.

— Но зачем тогда я связан и раздет? — взмолился Прок, предчувствуя неладное.

— Так надо, — ответил голос. — Не бойся. Все будет хорошо.

— Какую песню спеть-то?

— «Безумный двуединый бес пришёл попировать!»

— Х-хорошо, — согласился Прок, он конечно же знал эту богохульную балладу.

— Как только я скажу, начинай! А пока молчи, сейчас моя партия! — приказал ему голос.

Затем послышались шаги — по всей видимости, покупатель, кто бы он ни был, отошел от Прока, — и в комнате зазвучала странная песня. Простые и понятные слова в итоге складывались в какой-то смысловой бред, однако делать было нечего, и обладавший идеальным слухом и памятью Прок стал невольно запоминать текст и тихо подпевать.

Певец затих. Прок, понял, что теперь его очередь, и, не дожидаясь приказа, начал петь, внутренне ужасаясь и краснея:

Безумный двуединый бес пришёл попировать.

В таверну к людям он забрёл и начал угощать

Блядей, воров и торгашей, прохожих и солдат.

Не знали все, что тени их с собой утащит гад!

А двуединый бес имел два рога и хвоста,

Копыта два, две головы и члена тоже два.

Он полну ночь с ворьем кутил и жарил местных шлюх,

Ну а наутро всех пожрал, не тронул только мух.

Безумный двуединый бес пришёл попировать.

Две головы и члена два, но нос стал пропадать.

Всё потому, что как бы ты себя ни ублажал,

Получишь от людских ты баб того, что не желал!

Последние слова Прок не пропел, а проскулил. То, что должно было произойти, было неестественным и неправильным, но он решил, что как только его развяжут, он будет драться изо всех сил и обязательно рванет наутек, даже не видя дороги. Лучше уж потеряться в лесах или попасть в лапы диких зверей, чем это вот всё…

Лица парня коснулся легкий ветерок, и в помещении усилилась вонь. Прок не мог точно различить запах: воняло и горелым мясом, и горящими мокрыми тряпками… Что-то шагнуло к нему и положило руку на его косматую голову, полностью обхватив огромной ладонью.

— Пожри же этого слепого девственника и исполни мой приказ! — прогремел сзади новый, странно раздваивающийся голос.

Прока обдало вонючим дыханием, словно прямо возле него находилась огромная голова с такими же огромными ноздрями.

— Не надо… — проскулил он.

— Молчи, калека! Ты удостоен великой чести! — прикрикнули сзади.

— Девственник, маг? — ухмыльнулся второй голос.

— Истинно тебе говорю! Я купил его за чистое золото. Этот юноша болен и не имел связей ни с женщиной, ни с мужчиной, ни с животным!

— Не н-адо! — снова проскулил Прок.

— Поможешь мне — я помогу тебе, — прошептал шипящий голос прямо ему на ухо.

— Я сделаю всё, только…

— Заткнись! — прервали его шепотом. — Сейчас я тебя развяжу. Прыгай назад, падай в ноги к магу и катайся по полу.

— Пожри же его, Таниземед! — крикнули сзади.

— Хорошо, я сделаю, — кивнул Прок, решив, что как только его развяжут, он бросится бежать.

— Тцик! — щёлкнуло языком существо, явно прочитав его мысли. — Тебя поймают и призовут менее разборчивого в пище, чем я. Мне же надо, чтобы ты своим потом и кровью стер грани начерченных на полу фигур. Тогда ты получишь свободу, а я поем.

— Что ты ему говоришь, Таниземед? Приступай! — потребовали сзади.

Сверху вниз по веревкам полоснуло сразу несколько острейших ножей, слегка задевших грудь Прока. Он вскрикнул и тут же бросился назад, упав на живот к ногам мага. Как только парнишка ощутил под собой холодный пыльный камень, он быстро начал кататься по полу, вымазывая его кровью и потом, как и велел ему Танизмед.

Маг взревел то ли от ярости, то ли от отчаяния. Тотчас же над Проком что-то хрустнуло, словно лопнув, и на парня полились горячие слизистые струи.

— Ну, чего ты хочешь за мою свободу? Может, зрение, деньги, женщин помоложе? — прозвучал голос существа, доносившийся откуда-то сверху, как будто оно не стояло на полу, а парило под потолком.

Белесые глаза Прока обратились к нему.

— Я хочу могущества, как в моих снах, — выдохнул он, едва ли осознавая, с кем говорит.

— Ну смотри, слепец, не сдохни, как вот этот!..

Прок не видел, куда показывал Танизмед, но вдруг почувствовал на своей шее какую-то тяжесть. Рука машинально ухватилась за новый предмет, и пальцы быстро ощупали его. Продолговатый, не больше пальца, бронзовый, висит на цепочке… Дудочка, трубочка?

— Дунь, — приказал голос.

Прок послушался и, поднеся к губам предмет, дунул в него. Раздался протяжный, похожий на свист звук.

Мир снова вспыхнул болью, выбрасывая Ящера в его голема.

«Приснится же такое… — выдохнул маг. Он машинально потянулся к груди и вдруг нащупал новый артефакт бронзовой лиги. — Ну ничего себе!»

Он не мог поверить, что, сам того не замечая, прошел испытание бронзовой некросферы. Язу тут же захотелось опробовать свой навык на падших, и сороконожка поползла вверх, наталкиваясь на старые могилы и ломая еще не истлевшие скелеты.

Наконец голем сообщил магу, что вокруг всё наполнилось сырым, но свежим воздухом. Яз открыл глаза. Было темно. Глазные яблоки еще не полностью восстановились после ожогов, однако маг смог различить тускло сияющие звезды. Ящер сделал пару шагов и, чуть не упав, оперся ладонью о могильную плиту. Он был на месте. И хотя вовсе не кладбище являлось его целью, а обретение силы некроманта, пока всё шло очень хорошо за исключением долгозаживающих органов и кожных покровов.

Медитативное состояние настигло меня только к позднему вечеру, когда темнота снова опустилась на воду, а звездное небо начало бликовать о воду своим мерцанием. Ветер дул прямо в лицо, и потому я не поднимал парус, а лишь удерживал руль, чтобы не приближаться к берегу. Первое время гонг звенел чуть ли не постоянно, но потом всё стихло, если не считать того, что по обеим берегам меня сопровождали мёртвые культиваторы. Их было много, больше полусотни, вооружённых и безоружных, и все как один — бронзовой лиги. Безмолвно следуя за мной, они таращили свои слепые белые глаза, словно пытались понять, не планирую ли я вдруг пришвартовать лодку. Я не планировал, а, решив наконец расслабиться, положил копьё и щит на дно и укутался дырявой сетью, чтобы хоть как-то сохранить тепло под кирасой, которая вдобавок ещё и натирала тело.

Течение Лозы несло лодку на север, как раз куда я и собирался. Хотя по сути мне было всё равно, куда плыть. Везде есть сферы, и везде есть установленный Светлым миром режим с бесконечными церквями, церковными орденами, контролируемыми гильдиями убийц, интригами королей и лезущих к кормушке герцогов, маркизов и графов.

К сожалению, привычный порядок вещей можно было поменять лишь большой кровью. Даже не ее реками — океанами. Виновных, невиновных, причастных, непричастных…