Но тринадцатый номер…

Она была везде.

Когда «Буревестник» атаковал — она вставала на блок, и даже если не закрывала мяч полностью, то сбивала его траекторию, заставляя соперниц промахиваться. Когда мяч летел в защиту — она принимала его так, будто играла всю жизнь только в этой команде, хотя связь с партнёршами была явно не идеальной.

А когда ей давали пас на удар — она уничтожала.

— Посмотрите на её прыжок, — Виктор нажал паузу и перемотал назад. — Вот. Видите? Разбег — три шага, последний — мощный, толчок двумя ногами. Руки идут синхронно, корпус разворачивается точно в момент удара. Наша Марина тоже самородок… но выучки у нее нет. Она от природы хорошо одарена, но ее еще учить и учить, Марин, не обижайся.

— Да я и не обижаюсь…

— Лиля у нас тоже самородок, от природы щедро одарена, но она еще и учится быстро, она со школы в ДЮСШ, потом команда юниоров, потом областная. Арина Железнова — талант, слов нет, но она тоже училась с детства, чемпионат РСФСР среди юниоров. Что о ней, что о Бергштейн — везде записи остались. А вот про Миронову или эту Кривотяпкину — никаких сведений. Понимаете? Темная лошадка. Но в отличие от нашей Маугли — эта уже умеет бить правильно. Такие движения — это уже не дикий талант, так двигаться учат. Это школа.

— Какая школа?

— Серьезная школа. Это уровень сборной.

Девчонки переглянулись.

Виктор включил воспроизведение дальше.

К середине первой партии счёт сравнялся: 12:12. «Буревестник» начал нервничать. Их тренер взял тайм-аут, что-то быстро объяснял, показывал руками. Камера случайно выхватила лицо их капитана — растерянное, напряжённое.

Игра возобновилась. Подача — у «Текстильщика». Подавала сама тринадцатый номер.

И здесь девчонки из «Стальных Птиц» ахнули.

Потому что подача была силовая. В прыжке. С вращением. Мяч летел как пушечное ядро, чуть скручиваясь в полёте.

Принимающая «Буревестника» еле дотянулась — мяч отскочил в аут.

— Это что вообще такое⁈ — не выдержала Маслова: — даже быстрей чем у Синицыной! Так не подают!

— Подают, — спокойно ответил Виктор. — В сборной СССР подают. В сборной Кубы — тоже. А вот в первой лиге… — он развёл руками, — такого не было.

Следующая подача — снова в прыжке. Снова мимо. Либеро «Буревестника» попыталась принять — но мяч ушёл в сетку.

— Она что, автомат? — пробормотала Наташа Маркова, не отрываясь от экрана.

— Почти, — кивнул Виктор. — Смотрите дальше.

К концу первой партии счёт был 24:22 в пользу «Текстильщика». «Буревестник» отыгрался до 24:24. Нервы на пределе. Судья даёт свисток — подача у «Текстильщика».

Снова тринадцатый номер.

Она берёт мяч, отходит за линию, несколько секунд стоит неподвижно — сосредоточенная, собранная. Потом — разбег, прыжок, удар.

Мяч летит по прямой — и принимающая «Буревестника» падает на колени, пытаясь достать. Не успевает.

25:24.

Следующая подача — точно такая же. Защитница пытается закрыть — мяч отскакивает за пределы площадки.

26:24. Первая партия — за «Текстильщиком».

— Вот это да, — выдохнула Алена Маслова.

Виктор остановил запись и повернулся к команде:

— Вторую и третью партию можете не смотреть. Там то же самое. «Буревестник» пытался перестроиться, ставили тройной блок на неё, пытались выбить из игры силовыми подачами. Не вышло. Матч закончился 3:1 в пользу «Текстильщика». И знаете, что самое интересное?

Все молчали, ждали.

— Тринадцатый номер за матч набрала тридцать два очка. Это больше, чем вся остальная команда «Текстильщика» вместе взятая.

Повисла тишина.

— Это невозможно, — наконец сказала Наташа Маркова. — Одна игрок не может вытянуть всю команду. Волейбол — это командная игра. Ладно Железяка в свое время, но она же у юниоров играла, за школьную команду, там понятно, но в первой лиге…

— Невероятно, но факт. — пожимает плечами Виктор: — я бы тоже не поверил, если бы не увидел своими глазами. Эта Евдокия Кривотяпкина — совершенно точно будущая звезда. Ей дорога в высшую лигу, если не в сборную. Но вообще речь не о ней.

— Как не о ней? Она же… ну она же… нет у нас есть конечно и Синицына, которая Черная Птица и Лилька Кайзер и Волокно, но это же совсем другой уровень!

— Волейбол — командная игра. — раздается голос молчавшей до этого момента Синицыной: — нельзя играть в одного.

— Скажи что-нибудь, что мы не знаем, Юлька.

— Эта девушка явно превосходит всех своих коллег по команде в классе игры. Но… — Синицына делает несколько шагов вперед: — Виктор Борисович, можно? — она забирает у него пульт управления видеомагнитофоном: — сейчас.

Перематывает момент, останавливает кадр.

— Вот тут. — говорит она: — я заметила еще раньше, но вот тут четко видно.

— Да чего тут видно-то? Она в раздевалку идет вместе с остальными… — недоумевает Алена.

— Она идет в раздевалку, это да. Но не вместе с остальными. — говорит Юля Синицына и поправляет очки: — неужели не видите? Она идет одна. Команда сама по себе, она — сама по себе. Видите, как у нее чуть приподнята верхняя губа, вот тут — когда она на них смотрит?

— Дрожание его левой икры есть великий признак, угу. Ну приподнята губа и чего?

— Она их презирает. В этом и есть ее слабость. Волейбол — командная игра и победить можно только играя как команда. В отличие от нее все наши девочки — команда. — Юля отдает пульт Виктор и поворачивается к остальным: — благодаря мне группа разношерстных индивидов была сплавлена в единое целое, даже такие маргиналы как ты, Маслова.

— Чего⁈ Да ты сама антисоциальная, Юлька!

— Ан контрэ, Маслова. Именно, потому что я являюсь душой компании и эдаким социальным клеем, благодаря моей способности легко и непринужденно общаться с людьми, эта команда стала командой по-настоящему.

— Ты еще скажи, что это потому, что ты стихи пишешь!

— И это тоже.

— Да твои стихи без содрогания читать невозможно!

— Так, Маслова, творчество чужое не критиковать, по делу говори! И я же тебе сказала чтобы ты помолчала, мало тебе уши надрали⁈ Сперва сама хотя бы один стих написала!

— Я по натуре не Пушкин, я по натуре Белинский!

— По натуре ты кадавр, Маслова!

— О, Лилька пришла! Лиль, давай к нам!

— Вить, мне бы с тобой поговорить… — вошедшая Лиля окинула всех взглядом, кивнула, поздоровавшись: — ну потом… после собрания.

Глава 5

Рашид копал. Копать было тяжело, земля в этом месте была сухая, слежавшаяся, пополам с камнями. Он обильно потел, ладони скользили по гладкому, отполированному черенку малой саперной лопаты. Наконец, не в силах больше продолжать он остановился и попробовал перевести дух, краем глаза следя за человеком, который сидел неподалеку и курил сигарету. В руках у человека, который представился как Николай — блеснуло воронение. «Тульский Токарев».

— Ты копай. — сказал Николай, глядя на него и чуть шевельнул рукой с пистолетом: — копай. Знаешь, люди делятся на два сорта. Слышал, нет? У одних заряженный пистолет, а другие — копают.

— Послушай… — сглотнул пересохшим горлом Рашид: — мы можем договориться. Нет, правда. Я все понял, никто больше твою девчонку не тронет, ну ошиблись мы, с кем не бывает…

— Копай. — на этот раз рука поднялась и Рашид заглянул прямо в черный зрачок ствола: — лучше копай, дружище. Знаешь, как тяжело копать с простреленной рукой? Или ногой.

— Конечно. — Рашид опускает голову и продолжает копать. Лезвие лопаты то и дело натыкается на мелкие камни, а он думает о том, что запустить лопатой в голову Николаю он не успеет… а даже если успеет — тот уклонится и расстреляет его в ответ. Нужно что-то придумать, времени все меньше… но что? Подкупить? Не выйдет, он уже пробовал. Этот Николай… он же явно из Конторы, ну или из другой службы, специалист. По нему и не сказать, сам по себе тихий, невысокий, внимания не привлекает, как и положено специалистам скрытого профиля. Но вот же зараза…