— У нас-то запись интересная будет. — подает голос Маслова: — как Лилька босиком бегала, а Железяка их «семерку» избивала… и откуда в ней столько злости?

— Виктор Борисович! А Маслова опять обзывается!

— В самом деле, Алена, хватит уже к Аринке приставать. — говорит Волокитина: — ей-богу когда ты ее доведешь я даже разбираться не стану. Скажу, что заслужила.

— Так. — говорит Виктор особым, «командным» голосом и все затихают: — подеретесь после собрания и под строгим надзором Жанны Владимировны, чтобы никого не покалечить. К следующему матчу вы все мне нужны живые, здоровые и на пике физической формы. Да, Жанна Владимировна?

— Масловой бы руку поберечь, чтобы восстановиться. — отвечает Жанна, которая уселась подальше от доски: — а у Железновой сотрясение мозга было, ей вообще три дня никаких тренировок.

— Вы слышали нашу нимфу медицины, — разводит руками Виктор: — увы, никаких боев в грязи со срыванием бикини. Жаль, я бы деньги поставил…

— А… а вы бы на меня поставили, да, Виктор Борисович?

— Конечно на тебя, ты ж бешеная.

— Ой, завались, Маслице!

— Так! — снова наступила тишина. Виктор включил телевизор и по экрану пошли серо-белые полосы помех. Он подключил видеомагнитофон, помехи сменились на серый фон, зеленые буквы в уголке гласили PAL-SECAM. Виктор вставил кассету и отошел в сторону. Нажал пару кнопок на пульте.

— До чего техника дошла. — покачал он головой, глядя на стоп-кадр: — ладно, давайте внимательно посмотрим, что тут для нас «Текстильщик» приготовил.

Экран мигнул, и на нём появилось изображение: спортивный зал, трибуны заполнены не полностью, но шумно. Камера дёргалась — явно снимали любители, но качество было вполне приличным. Внизу бежала строка: «Буревестник» — «Текстильщик». Первая лига.

— Вот, смотрите, — Виктор ткнул пальцем в экран. — «Буревестник» — это серьёзная команда. Они в прошлом сезоне чуть в высшую лигу не вышли, дошли до плей-офф. У них там вообще команда довольно крепкая, связующая из молодёжной сборной, диагональная — просто зверь. По всем раскладам они должны были «Текстильщик» просто раскатать. Как «Автомобилист» должен был нас в Ташкенте порвать.

— Интересно и что пошло не так? — подала голос неугомонная Маслова: — у них тоже Железяка и Кайзер нашлись вместе с Синицыной?

— Вот потому нам в комнату собраний оборудование и нужно. Как говорится лучше один раз увидеть чем…

На экране судья давал свисток. Первая подача — у «Буревестника». Мяч летит, приём, связующая «Текстильщика» выводит на удар… и тут в кадре появляется она.

Тринадцатый номер.

Девушка высокая, стройная, с очень короткой стрижкой под «площадку». Переносицу украшает полоска пластыря, на щеке — шрам. Лицо сосредоточенное, почти суровое. Она делает три быстрых шага, взлетает и… сидящие в комнате невольно напряглись, подавшись вперед в своих креслах, потому что прыжок был идеальный. Высота, траектория, удар — всё сливалось в одно безупречное движение.

— Ого! — гудит откуда-то сзади Валя Федосеева: — а девчонка-то непростая…

Мяч влетел в площадку «Буревестника» как снаряд. Защитница даже не успела среагировать.

— Неплохо. — откидывается на спинку кресла Маслова: — кто такая?

— Тринадцатый номер. Кривотяпкина Евдокия Петровна. — с места встает Наташа Маркова, открывая папку и зачитывая прямо оттуда: — в протоколе указано: первый год в команде, она даже не мастер спорта. Но вот странность — нигде раньше о ней не слышали. Ни в юношеской сборной, ни в студенческих командах. Появилась в «Текстильщике» год назад — и сразу в основной состав вошла. Дикий талант.

— Дикий талант? И-извините. — раздается голос из угла. Виктор поворачивается туда и кивает головой: — Саша! Я так рад что ты решила голос подать. Обычно скромно сидишь.

— Я… ну мне просто интересно. — Саша Изьюрева прячется за спины своих товарищей по команде.

— Дикий талант — это значит, что она Маугли. Или Тарзан. Девочка, воспитанная волками в джунглях. — говорит Наташа Маркова: — потому что нигде больше о ней ничего нет.

— И чего тут такого? — не понимает Алена Маслова: — ну нет и нет, про меня вон тоже в «Советском Спорте» не пишут, Аринка у нас одна такая.

— Виктор Борисович! А Маслова…

— Ой, завались, Железяка, нельзя быть такой мнительной! Сразу видно вундеркиндов — считаешь, что весь мир вокруг тебя вертится!

— Виктор Борисович!

— Арина, хватит. — мягко говорит Виктор, но Железнова тут же осекается и садится на место: — немного осталось. До следующего матча тебе нужно уже в Москву возвращаться, «Крылья Советов» будут играть против Киевского «Динамо», так что лучше заранее приготовится… ты же у нас на поруках пока, в качестве педагогического жеста и наказания. В политической ссылке, так сказать. Срок ты отбыла, вот тебе условно-досрочное, можешь уже завтра собираться…

— Я не хочу в Москву!

— Боги, дайте мне сил… — закатывает глаза Виктор: — при чем тут твое «хочу-не хочу»?

— А еще комсомолец…

— Хватит вам препираться, курицы! — повышает голос Маша Волокитина: — Маслова, Железнова еще раз встрянете со своими глупостями я вам лично уши надеру! Жанна Владимировна, уши-то им можно надрать?

— Уши? Уши можно. На игру влиять не будет и даже немного полезно. — рассеянно замечает Жанна со своего места: — когда уши натирают, то к ним приливает кровь. Эрго — кровь приливает к голове. Есть даже такая техника реабилитации… правда экзотическая, но все же. И если человек пьяный в дугу — тоже можно ему уши натереть до красноты, он сразу в себя придет.

— Она не натереть хочет, а именно надрать.

— Надрать тоже можно. Особенно Масловой, все равно она руку не бережет.

— Ну все, вы меня вывели! — Маша Волокитина вскакивает с места, раздаются звуки глухой борьбы, кто-то ойкает. Виктор останавливает запись и складывает руки на груди, наблюдая.

— Виктор Борисович.

— Да, Жанна Владимировна?

— Может быть… вам стоило бы вмешаться? — осторожно спрашивает Жанна. Виктор вглядывается в происходящее и отрицательно мотает головой.

— Неа. — говорит он: — у меня купальника нет чтобы в таких боях участвовать. Всегда полагал что женские поединки в грязи устраиваются не ради борьбы. Кроме того — мне кажется, что Маша вполне справляется самостоятельно.

— Но… это же непедагогично!

— Это еще почему? Ах, да, потому что уши надирают только Масловой? Уверен, что Мария как настоящий лидер команды не оставит своим вниманием и Арину. Или вы полагаете что именно я должен надрать Арине уши?

— Да, Виктор Борисович! Надерите мне уши! Я уже готова!

— Вот видите, Жанна Владимировна? Увольте, уж слишком много радости на лице этой юной девы. И потом, как говорил Остап Бендер — Уголовный Кодекс нужно уважать.

— Мне уже на этой неделе восемнадцать стукнет!

— Вот когда стукнет — тогда стукнет. — твердо говорит Виктор: — тогда вообще все сразу. — он понижает голос и бормочет себе под нос: — надеюсь к тому моменту ты уже в Москве будешь…

— Чего? Виктор Борисович!

— Железнова! А ты чего такая бодрая? А ну иди сюда!

— Ой! Мария Владимировна, я больше не буду! Молчу! Ай! Больно же! Мария Владимировна! Люди же смотрят! Как я интервью буду давать с опухшим ухом?

— Все-таки у вас весело. — говорит Марина Миронова: — так что там насчет этой Маугли? Нет про нее записей и чего?

— Вот! — тычет в нее пальцем Наташа Маркова: — вот Маринка у нас как раз Маугли тоже! Смотрите — никогда не играла, нигде не участвовала, а раз и подача у нее сильная. Вот что значит Маугли — это когда из ниоткуда появляются самородки.

— Может, из армейской команды? — предположила Аня Чамдар, наклонившись вперёд и прищурившись на экран.

— Нет. Проверяла. Нигде её нет. Давайте дальше смотреть?

На экране матч продолжался. «Буревестник» вёл 3:1, потом 5:2. Их диагональная била мощно, связующая работала грамотно. «Текстильщик» выглядел скромнее: приём не всегда чистый, на блоке ошибки, пасы иногда неточные.