— Однажды я тебя чем-нибудь стукну. — обещает Мария: — как я вообще в такой ситуации оказалась? Между прочим, я — партийная!

— Понимаю. — кивает Виктор: — а я вот только комсомолец. Ты думаешь что если с кем и стоять на кухне без трусов, так только с настоящим партийным работником, с кем-нибудь, кто «Ленина живого видел». Но я тебя уверю тех уже ничем не удивить, хоть с трусами, хоть без.

— Сквернослов. Ладно, ты меня успокоил. — девушка потягивается: — пойду прилягу.

— Пошли вместе. — Виктор убирает вазочку с печеньем в хлебницу: — учти придется зубы почистить. Сладкое на ночь…

— Сколько той ночи уже? Три часа… через четыре на работу.

Через некоторое время она снова лежит и смотрит в потолок, прислушиваясь к мерному дыханию рядом. Значит Лилька все же останется… и в то же самое время — попробует. Если у нее и правда все хорошо там пойдет — то пусть. Она не собирается быть камнем на ногах у своей подруги. Лилька молодая, у нее все впереди. Это ее предел — команда высшей лиги в национальном чемпионате, а Лилька — далеко пойдет. Нельзя ее удерживать. И потом… даже если у нее все выйдет, и она и правда в теннис насовсем уйдет — это же не конец света. И билет до Москвы не так уж дорого стоит… да и если они в высшую лигу выйдут, то и сами смогут переехать… и вообще у нее возраст, два, максимум три сезона и все. Надо искать куда устроиться… почему не в какую-нибудь ДЮСШ в Москве?

— Витька? — произносит она в темноту: — ты спишь?

— Пытаюсь заснуть. — раздается голос: — чего тебе?

— Как ты думаешь, после этого всего… я смогу в ДЮСШ устроиться? В Москву? — спрашивает она у него.

— Сможешь. — отвечает он после короткого раздумья: — все смогут. Ты подумай, мы из области в первую лигу вышли стремительно. Если в плей-офф выйдем, то по нам учебники писать будут. Вот только зря ты думаешь, что это все быстро закончится. У тебя, моя дорогая, только начало карьеры.

— Но мой возраст…

— Нормальный у тебя возраст… Маш, Вить, вы чего не спите? — раздается голос в ночи, слышится протяжный зевок: — три часа ночи, вы чего, издеваетесь?

— Ну вот, Лильку разбудили. — вздыхает Виктор: — в самом деле, Маша, давай спать. Завтра поговорим. То есть сегодня уже. Не дай бог еще кого разбудим.

Глава 13

— До судьбоносной встречи с «Текстильщиком» в славном городе Иваново остается не так уж и много времени. — сказал Виктор, разглядывая строй девчат из свой команды и игнорируя поднятую руку: — именно поэтому я попросил руководство помочь нам с обустройством новой площадки. Вернее — оборудовать старую площадку.

— А… как мы теперь играть будем? — задается вопросом Алена Маслова: — и почему Лилька руку тянет? Она обычно разрешения не спрашивает…

— А не будете играть. — заявляет Наташа Маркова, прижимая к груди планшет с прикрепленными бумагами: — теперь это не площадка для игры, а скорее тренажер для обучения, верно, Виктор Борисович?

— Можно и так сказать. Однако играть все еще возможно. — Виктор повернулся и обвел рукой построенную конструкцию: — даже в таких условиях. Особенно в таких условиях. Посмотрите…

Девушки смотрели. Спортзал был просторным, с высокими потолками, от которых до пола тянулась сетка мягкого света ламп, отражаясь от деревянного паркета, отполированного годами тренировок и усилий. Стены, выкрашенные в спокойный оттенок серого, хранили в себе эхо сотен разговоров, криков и ударов мячей. На одной стороне стояли скамейки — приютив немало гневных и радостных лиц, на другой — тренерский стол с записными книжками и схемами, где каждый сантиметр паркетного пола был знаком, как собственная ладонь.

В центре же, посреди этого знакомого пространства, стояла новая, необычная конструкция. Там, где раньше была обычная волейбольная площадка, привычная, ровная и прямоугольная, с разделенная сеткой посередине… Но теперь одна её половина приподнялась, возвысившись на полтора метра, словно сцена для главных героинь.

Этот постамент был крепко и надежно сделан: металлический каркас сиял синим цветом, переливаясь в свете ламп, а сверху — нескользящая фанера, выкрашенная в желтый цвет. Две аккуратные лестницы позволяли взобраться на эту «высокую землю», сам постамент выходил за пределы площадки по бокам и сзади примерно на два метра, так чтобы, заступив за линии игроки не падали вниз.

— Как так играть-то? — рассудительно замечает Валя Федосеева: — те кто на «высоком грунте», им там сетка по грудь. Им и прыгать не надо и сверху мячи можно прямо в площадку втыкать. Невозможно так играть.

— Поэтому я и говорю, что это — тренажер развития! — упирает руки в бока Наташа Маркова: — тут мы будем обучаться защите! У «Текстильщика» охрененная диагональная и нападающая…

— А также связующая и подающая… — ворчит себе под нос Светлана Кондрашова.

— Да, Евдокия Кривотяпкина — восходящая звезда. — кивает Виктор: — почти как наша Арина Железнова и…

— Слушай, Вить, у меня сейчас рука отсохнет! — возмущается Лиля: — ты почему меня не спрашиваешь⁈ Все говорят и говорят, а ты на меня внимания не обращаешь! Дома-то разговорчивый такой, всю ночь мне спать не давали со своими разговорами!

— А вот с этого момента поподробнее… — поднимается бровь у Наташи Марковой: — кто тебе спать не давал, Лиль? Вот этот, который наш старший тренер сомнительной гражданской наружности и…

— Да он и Машка до трех на кухне разговаривали! Громко так! И спать не давали! Ни мне, ни… омгфх! — Наташа только глазом моргнула, глядя как Айгуля Салчакова зажала Лиле рот и утащила ее в угол.

— Именно так я себе и представляла сценку из Мухи-Цокотухи… — задумчиво говорит Алена Маслова, созерцая эту сцену: — ну там, где «какой-то паучок нашу муху в уголок поволок». Этим двоим только на детских утренниках выступать.

— Давайте о тренировках! — прерывает ее Маша Волокитина: — правильный план, Виктор Борисович! Вот прямо очень хорошо для тренировок и для дальнейшего роста советских спортсменов! Уверенными темпами глядят в будущее глаза спортсменок команды «Стальные Птицы»!

— Ты вот замечала, что, когда Машка пытается разговор в сторону увести — она лозунгами начинает разговаривать? — спрашивает Наташа у Алены, качая карандаш в руке: — ну, по крайней мере с основным составом вчерашней особой тренировки мы определились…

— Опять меня не позвали… — грустит Алена: — вот же, сволочи в нашей команде собрались, скажи, Валя! — она толкает Валентину Федосееву в бок локтем: — скажи! Нечестно же!

— Эээ… — растерянно чешет голову Валя: — ну… понимаешь… а давай про тренировки лучше, а? Вон какую штуковину работяги с завода отгрохали, а? Интересно, там балки какого сечения? Каким образом распределение нагрузки идет…

— Валька⁈ — ахает Алена и отшатывается в сторону: — и ты, Брут⁈ Наташа! Ты видишь, что происходит⁈

— Ни хрена себе. — моргает Наташа: — не, я понимаю Лиля и Маша. Могу представить даже Айгулю, она у нас всегда бунтарка была и вообще первой Витьку к нам в команду привела. Но Валя⁈ Виктор Борисович!

— Давайте о тренировках. — мягко, но настойчиво напоминает Виктор: — я ценю ваше внимание к моей личной жизни и…

— Вот уж не надо. Никакая это уже не личная жизнь, а сплошная общественная. — твердо говорит Алена: — начиная с трех человек это уже нифига не интим, а коллектив. А коллективные дела с коллективом и нужно решать, нечего тут раскалывать команду на тех, кто допущен и тех кто нет!

— Дискриминация! — взвилась с места Арина Железнова: — а я сперва не поняла, о чем вы тут, а потом как поняла! Виктор Борисович! Лиля! Как вы можете⁈

— Ничего не было. — заявляет Айгуля, которая возвращается в строй и тащит за руку Лилю. У Лили взъерошены ее короткие светлые волосы, она кивает.

— Не было. — говорит она: — не было, не принимала участие, ничего не знаю. Гуля сказала, что про оргии нельзя рассказывать… Ой! То есть — не было ничего! — зажмуривается она: — я просто хотела Аринку с днем рождения поздравить!