— Мне вот бабушка рассказывала про таких. — говорит Айгуля: — говорила, как распознать людей, которые через лютый ад прошли, вот как мой дедушка, который воевал и в плен попал, в концлагерь, а после войны еще лет семь отсидел, выпустили его по амнистии в пятьдесят третьем.

— И как? — заинтересовалась Алена: — они такие суровые, да? Жесткие, с морщинами на лбу и все такое?

— Нет. Она говорила, что такие люди могут очень многое вынести и вытерпеть, очень спокойные. Вот кто бы другой на его месте уже истерику закатил, а он — спокоен. Даже в лицо ему можно плюнуть, а он спокойно утрется. И даже зла не затаит. Потому что и не такое видел. Это раз. Во-вторых, у таких людей очень большое сердце. Добрые они, если по-простому. В-третьих такие люди всегда позитивные, потому что для них просто воздухом дышать и быть на свободе — уже радость. Они знают, как может быть иначе. И самое главное, какой бы лютый звездец вокруг них не творился — они никогда духом не падают. — заканчивает Айгуля.

В беседке наступает тишина. Некоторое время девушки переваривают то, что она сказала. Алена Маслова хмыкает и кивает головой.

— Очень на Витьку похоже. — говорит она: — но он же молодой! И когда он успел «через ад» пройти? Сиженый? Да вроде нет и татуировок нигде нет…

— Портаков. — поправляет ее Наташа Маркова: — лагерные татуировки портаками называют. И когда ты все его тело осмотреть успела?

— Тоже мне бином Ньютона! Да еще в первый раз когда все вместе на хате у Бергштейн зависали на Машкину днюху. — пожимает плечами Алена: — тогда все голые были. Ну в смысле, Витька, Лилька и Машка. Уж насмотрелась…

— Как же жалко, что меня с вами не было. — грустит Наташа: — Вот как хренью страдать в выходной так «Маркова пошли». А как на веселуху позвать… никогда не позовут. Это потому, что я на скамейке запасных сижу, да⁈

— Маркова не драматизируй. В следующий раз обязательно позовем.

— Обещаете⁈

— Обещаем, обещаем. Успокойся только. Ладно, давайте в самом деле по парку пройдемся. Мороженного поедим пока сезон не закончился… — Айгуля Салчакова встает со скамейки: — чего на месте сидеть?

— Настоящие сибиряки мороженное едят и зимой, в сорокоградусный мороз. Греются. — говорит Алена, но тоже встает и потягивается: — пока тебя ждали, все тело затекло.

— О! Кстати! — вдруг вспоминает Айгуля: — я же с Витькой на озера каталась, с его соседками, Маринкой и Светкой, которые из малярной бригады. Там еще Светка постоянно с Батором ругалась, ну я вам рассказывала. Так вот, скоро свадьба, представляете?

— Свадьба? Круто! Я Светку знаю, а Батора нет, но все равно классно. Свадьбы я люблю, я на них всегда плачу. — непоследовательно радуется Алена: — совет да любовь Светке и Батору!

— Да не… — морщится Айгуля: — не Батор и Светка женятся, а Маринка и Коля.

— Какой еще Коля?

— Ну я же говорила, что на озерах Витька Колю нашел, тот умудрился со скалы упасть, пару ребер себе сломать и на своей же нож напороться, руку сильно порезал, да так что едва не помер от потери крови. Ну Витька и Маринка в «Ниву» прыгнули и увезли его в больницу, а там его откачали. Наверное, тот так впечатлился, что они с Маринкой решили пожениться. Заявление в загс написали, вот.

— Так вот как замуж выходят. — кивает Наташа Маркова: — нужно мужика в лес вывезти и там со скал уронить хорошенечко. У них от этого критическое восприятие мира страдает, и они в загс идут уже ничего не соображая.

— Не, это от потери крови. — машет рукой Алена: — кровь в мозг не поднимается, а до уровня этих самых дел — вполне поднимается. И вообще, Маркова, кто тебя замуж теперь возьмет, все про тебя все знают, ты легкомысленная девушка.

— Гуля, а Маслова меня шалавой обзывает!

— Справедливо. С точки зрения широкой общественности мы все тут легкомысленные. В шортиках да в маечках выступаем, видно все. Меня мама первое время знаешь, как гоняла? А, в общем что сказать-то хотела! Маринка Лильку, Машку и Витьку приглашает на свадьбу. Ну и меня с тобой, Маслова. А потом так подумала и сказала, чтобы всей командой приходили, больше народу — веселее.

— Ура! Свадьба! Чур я подруга невесты!

— У нее уже есть подруга!

Айгуля Салчакова

Она возвращалась к себе в общежитие в приподнятом настроении. Выходной день, погуляла с подружками в парке, побездельничали, даже в киновечер сходили. В универмаге присмотрела себе кофточку, не сказать, что прямо совсем хорошенькую, великовата слегка, но для будней в «гражданке» походить вполне сойдет, а Наташка Маркова сказала, что знает одну тетку, которая эту кофточку так под фигуру подогнать сможет, что будет сидеть как влитая.

Посплетничали вдоволь, Маркова и Маслова, как всегда, все и про всех знают, обычно и темы для разговора они выбирают, но в этот раз и она… как там — «мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь и просвещеньем, слава богу, немудрено у нас блеснуть!» Так что и она сегодня блеснула, да. Рассказала про Железнову, которая живет в домике недалеко от набережной, в Дворянском Гнезде, она и сама про это узнала случайно, кто-то в общаге сказал, что видел, а потом она мимо случайно проходила и увидела и саму Арину, и ее «Бортпроводников». Даже с полчаса рядом послонялась, посмотрела, чего они там делают. Так что сегодня ей удалось и Наташку и Аленку впечатлить, обычно это они сплетни да факты на хвосте таскают, что твои сороки, а сегодня она выдала. Ну и плюс свадьба Марины и Николая. Николай этот давний Витькин знакомый, судя по всему… но не то чтобы вот прямо дружили они крепко. Потому что она этого Полищука знает, когда Николая в лесу нашли, когда Витька его к ним притащил, то выглядел Николай очень плохо. А вот Витька на него сверху вниз взглянул, и вертикальная морщинка у него между бровей появилась. Смотрел Витька на этого незадачливого Николая совсем как цыган из анекдота про своего сына и бочку смолы «Дорогая, как ты думаешь, проще этого отмыть или все-таки нового завести?».

То, что они знакомые, Айгуля не отрицала, но вот друзья вряд ли. Так на друзей в беде не смотрят. Конечно, Витька никогда бы человека в беде не бросил, он все же комсомолец и советский педагог, а теперь еще и тренер, мимо бы не прошел. В этом она не сомневалась. Но и радости особой при этом он не испытывал. Подъема праведного «мы же человека спасаем! Каждая человеческая жизнь уникальна!» — не было.

Так что этой Маринке повезло что Витька знает как именно и куда жгут накладывать и вообще не паникует в критической ситуации, вон как она истерику закатила при виде крови «Он умирает, Витенька, сделай что-нибудь!». Тьфу, смотреть тошно. Сразу видно, что городская девчонка.

Айгуля шла по Новослободской улице, потом свернула на Пролетарскую — знакомый маршрут от центра к общежитию. Фонари уже зажглись, бросая желтоватые круги света на асфальт, кое-где потрескавшийся, но еще крепкий и гладкий. В трещины пробивались робкие зеленые ростки. Между желтыми островками световых пятен тянулись уютные полосы сумерек. Воздух был теплый, но уже с той особенной сентябрьской свежестью, когда чувствуешь — лето кончается, скоро листья начнут желтеть.

Мимо тянулись невысокие деревянные домики с резными наличниками, кое-где проглядывали двухэтажные кирпичные постройки сталинских времен с их основательными подъездами. В окнах мелькал голубоватый свет телевизоров — наверное, «Время» показывают или какой-нибудь фильм. Где-то лаяла собака, где-то хлопнула калитка. Обычный вечер, обычного провинциального города. Девушка зябко передернула плечами, все-таки уже не лето, в легком платьице было прохладно.

Общежитие стояло в конце квартала — типовое пятиэтажное здание из силикатного кирпича, построенное лет десять назад для студентов педучилища. Перед входом был небольшой дворик, обнесенный невысоким забором. Росли молодые березки, под ними стояли деревянные скамейки, на одной из которых курили двое парней — она их не знала, наверное, из технического училища, что находилось неподалеку.