— Ну все. — говорит либеро и подбрасывает мяч в руке: — ставки сделаны, ставок больше нет. А тебя, Железнова сейчас от площадки будут отскребать. Готовы?

— Да! — хором отвечают девушки на ее половине и Арина принимает стойку, готовая отразить мяч. И неожиданно ловит себя на мысли, что в первый раз с того момента как она подписала контракт с командой высшей лиги — ей весело играть!

— Ну держись! — и белый мяч взлетает в воздух…

— Ну вот мы и посмотрели на жеребьевку. — Виктор поворачивается к Маше Волокитиной. В зале тем временем началось движение, после слов «жеребьевка окончена, всем удачи на турнире» — заскрипели кресла, поднялся негромкий гомон, поднялся тот самый шум, который обычно бывает в театрах, когда объявляют антракт, а публика слишком культурная чтобы кричать «Валька! Пойдем в буфет! Там коньяк есть!» — все перешёптываются, понизив голос, чтобы не спугнуть особую атмосферу магии спектакля.

Так и тут, представители команд и тренера вставали, выходили из зала, собирались кучками по углам что-то обсуждая. Тем для обсуждения было много, особенно учитывая то, что большинство из присутствующих друг друга знали лично и участвовали в таких вот мероприятиях не в первый раз. Да и на площадку друг против друга тоже выходили и тоже не раз. В такой атмосфере сразу было видно новеньких — несколько команд, которые только в этом году умудрились выйти на первую лигу и сейчас стояли с потерянным видом, озираясь по сторонам.

— Ты чего не волнуешься? — спрашивает Маша у Виктора, который даже не думает вставать с кресла, а сидит, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто здесь хозяин. Будто весь этот Дворец Спорта Профсоюзов ему лично принадлежит, а все остальные — лишь назойливые гости и он сейчас среди них высматривает хоть кого-то интересного… или интересную?

— А чего волноваться? — удивляется Виктор: — если бы волнение помогало — обязательно волновался бы. А так что толку, волнуйся не волнуйся, а первый матч у нас через две недели, да еще и в Ташкенте, на родном поле у соперников. Вот кто такие эти «Автомобилисты»? Слышала про них что-нибудь?

— Мне про них Сабина рассказывала. — отвечает Маша, откидываясь на спинку кресла. Раз уж этот несносный Полищук никуда не торопится, то и она не будет. Да и толку куда-то спешить, у дверей все равно толкучка, пусть уж все пройдут сперва, чего стоять там? Так что она решает воспользоваться возможностью чтобы просветить Виктора насчет «Автомобилиста» из Ташкента и в нескольких предложениях рассказывает ему о чем они с Казиевой говорили, сидя у нее на кухне.

— Ну надо же… — качает головой Виктор: — прямо так и сказала? «Убийцы молодых»? Каримовские басмачи? Сделал себе репутацию ташкентский «Автомобилист», ничего не скажешь… как говорят в деревнях — дыма без огня не бывает. А я еще подумал, чего это все на нас оглянулись и загудели, когда стало ясно что матч в Ташкенте пройдет. А тут оказывается ставки делали за какое время нас Каримовские съедят без соли. Понятно. Ладно. — он оглядел практически пустой зал: — все уже вышли. Идем?

— Угу. — Маша встает и следует между рядами кресел в красной обивке. У дверей они раскланиваются и обмениваются улыбками с какими-то функционерами от спорта и с девушкой, которая стоит тут же, видимо ожидая пока все выйдут. Улыбка у девушки какая-то замученная, да и сама она бледновата.

Они выходят в холл, где заметно светлее. Холл Дворца Спорта Профсоюзов встретил их торжественным великолепием. Высокие потолки терялись где-то в полумраке под сводами, украшенными лепниной и позолотой — советские архитекторы не поскупились на роскошь, создавая этот храм спорта в самом сердце столицы. Массивные колонны из полированного мрамора поддерживали галереи второго этажа, а между ними тянулись широкие лестницы с коваными перилами, по которым можно было подниматься как по парадной лестнице Большого театра.

Стены холла украшали огромные портреты в золоченых рамах — здесь был и Валерий Харламов с хоккейной клюшкой в руках, и Людмила Турищева в момент прыжка, и тяжелоатлет Василий Алексеев, поднимающий штангу. Портреты чередовались с мозаичными панно, изображающими спортивные сцены — бегунов на старте, пловцов, рассекающих голубую воду, гимнастов на кольцах.

Вдоль стен стояли застекленные стенды с кубками, медалями и фотографиями — целая галерея спортивной славы Советского Союза. В углах холла возвышались статуи атлетов в классических позах, а под потолком висели хрустальные люстры, от которых отражения играли на отполированном до зеркального блеска паркете.

Весь этот великолепный интерьер еще пах новизной — Дворец был построен всего несколько лет назад, к Олимпиаде-80, и советская власть не пожалела средств, чтобы продемонстрировать всему миру мощь и процветание страны. Каждая деталь здесь была призвана внушать благоговение перед величием социалистического государства, способного создавать такие архитектурные шедевры.

Среди великолепия советского барокко терялись люди, которые почему-то никуда не уходили несмотря на то, что жеребьевка была закончена. Холл был полон людей, они разбились на кучки, кто-то стоял прямо посреди холла на мраморной плитке, бурно что-то обсуждая и размахивая руками, кто-то наоборот — за рукав утащил своего собеседника к стене или подоконнику, а то и вовсе за угол к стендам и графикам. Неподалеку от выхода из зала стояло трое девушек с одинаковыми прическами, волосы были убраны в аккуратные конские хвостики на затылке. Девушки были одеты в одинаковые же костюмы, состоящие из миди-юбки и приталенного пиджака, что делало их похожими на стюардесс. С ними вместе стоял и тренер, седой мужчина с благородными чертами лица. Он был скорее среднего роста, но на фоне спортсменок выглядел низеньким, будучи им всего по плечо. Виктор успел подумать что девушки и так очень похожи друг на друга, так еще и прически одинаковые и костюмы… выглядят как андроиды на выставке достижений народного хозяйства, совершенные машины-помощники для одиноких мужчин в быту. Таких андроидов в народном хозяйстве с руками бы отрывали… и не только для хозяйственных работ. Мало ли в чем такая вот красота может пригодится… коня там на скаку остановить, в горящую избу опять-таки, ну и там по мелочи…

— Опять похабности какие-то себе воображаешь? — недовольно спрашивает Маша, толкая его в спину: — двигай копытами, Полищук, тут тебе не провинция, чего буркалы выкатил? Куда пялишься?

— Да девушки из Прибалтики внимание привлекли. — признается Виктор: — вон стоят, трое из ларца, одинаковы с лица. И ноги длинные.

— Яяяясно. — прищуривается Маша: — вот была бы я твоя девушка, дала бы тебе такого подзатыльника, Полищук, чтобы ты забыл как на других баб смотреть! И чего Лилька в тебе нашла?

— Лилька во мне нашла друга, товарища и тренера. А еще удобную легенду для того, чтобы коварно усыпить твое внимание и воспользоваться твоей беспомощностью…

— Витька! Скотина! — шипит Маша, но на этот раз Виктор успевает убрать ногу и она — промахивается, наступив каблуком не на взъем стопы, а на мраморную плитку с изображением каких-то золотых колосьев пшеницы.

— Ладно, ладно. — успокаивающе говорит он, поднимая руки перед собой: — я понял, что эта тема у тебя чувствительная. Не буду больше говорить про то, как Лилька тебя соблазнила…

— Витька!

— Да мы еще даже из холла не вышли, а ты дерешься! Мария Владимировна, возьмите себя в руки, вы капитан команды первой лиги!

— Именно поэтому!

— Здравствуйте! — раздается голос с тягучим, мягким акцентом, и Виктор с Машей — замирают посередине своего привычного танца «попробуй ударить тренера». К ним подошла одна из «андроидов», кукольное личико, светлая кожа, золотые волосы, убранные в аккуратный «конский хвост», приталенный пиджак темно-синего цвета, строгая юбка-карандаш, черные туфли без каблуков и чулки телесного цвета. Из нагрудного кармана пиджака выглядывает уголок красно-белого носового платка. Губы у «андроида» слегка пухловатые, уже растянутые в вежливой улыбке.