— Как ты это еще запомнила? — передергивает плечами Женечка: — ужас какой, как вспомню, так вздрогну, творчество душевнобольных… он еще у моего подъезда меня караулил после работы, сидел на лавочке как сыч, мрачный, в темной одежде, брр… и пахло от него как от старого деда — нафталином.
— Таак, значит не поэт… — Леночка упирает пальчик в подбородок: — и не автомобилист… но кто же?
— Девушки-красавицы! — в дверь просовывается чья-то улыбающаяся физиономия: — мне бы путевые листы заверить и трудодни подписать!
— Не видишь, мы заняты? Читать не умеешь? — повышает голос Инночка: — там на двери написано же что перерыв пятнадцать минут!
— Не написано. — разводит руками посетитель: — и какие пятнадцать минут, вы уже полчаса…
— Пшел вон! — в голосе у Леночки звенит металл, и посетитель поспешно прячется за дверью, пробормотав что-то вроде извинения.
— Ну что за люди. — качает головой Леночка: — написано же… и куда все лезут? Их много, а мы одни… и так забот невпроворот.
— Точно-точно. — кивает Инночка: — а сегодня нам еще добавили… девчонок из команды откомандировать нужно. Они же у нас как работницы горячего цеха числятся, чтобы все льготы и прибавки к коэффициентам были, а Гектор Петрович сказал, что теперь они будут прикомандированы к Комбинату… но прибавку за вредность можно получать только если у нас в горячем работаешь, у Комбината свои поправки. А Гектор Петрович велел чтобы у них заработная плата ни в коем случае не упала, а наоборот, даже повысилась! А мы и так максимум выжимаем с учетом сложности, вредности производства и трудового стажа! У Бергштейн этого трудового стажа всего год с небольшим, как ей зарплату повысить⁈ Да еще сегодня этот тренер зайдет, чтобы по выделению помещения для тренировок поговорить… и трудодни командировочных подписать.
— И правда добавили нам работы… — задумчиво говорит Леночка: — но… погоди, ты сказала, что тренер этот к нам зайдет сегодня?
— Зайдет. Нам нужно документы командированных ему передать и по командировкам согласовать. А еще Гектор Петрович сказал, чтобы служебное помещение под магазином в центре выделили — для нужд команды. Там еще и комиссию собрать нужно и на месте акты приема-передачи подписать. — кивает Инночка: — я даже удивилась что Женечка вызвалась на место выехать, обычно всегда Валю направляют или меня… ой! — она прижимает ладонь ко рту и оглядывается на Леночку: — ой, я поняла! Так вот почему Женя на работу сегодня такая красивая пришла!
— И правда. Так вот почему… — Леночка поднимает чашку с чаем, скрывая свою улыбку: — вот почему Женечка свой жемчуг надела…
— Ничего подобного! — девушка с аккуратной укладкой категорически отрицает все инсинуации: — я просто оделась так сегодня, вот! Ну и потом… Виктор Борисович за моего сына заступился, а я ему даже спасибо толком не сказала!
— И как именно ты будешь говорить ему «спасибо», Женечка? В вертикальной или все же в горизонтальной позиции? — мурлычет главный бухгалтер молокозавода, отставляя чашку от себя и наклоняясь чуть вперед: — нельзя же быть такой неблагодарной…
— Да ну вас! — отмахивается Женечка: — нету между нами ничего!
— А вот и зря. — говорит Инночка: — а чего нету? Он вроде такой… здоровый. И выносливый. И симпатичный даже.
— У него уже есть девушка. Даже несколько! Знаете, что про него говорят!
— Ну и какая разница? Тебе с ним не детей крестить. — пожимает плечами Инночка: — а для здоровья полезно.
— Ты Женьку с пути не сбивай. — говорит Леночка: — она у нас правильная, нечего ей по гостиницам шарахаться. Она хоть и мать-одиночка, но все равно. Имеет право быть одна, если хочет.
— Да я и не хочу особенно. — отвечает Женечка: — то есть замуж теперь точно не хочу, но вот одной совсем тоже как-то неуютно. А мужики как узнают про Бобку так сразу от меня шарахаются, кому нужна такая… с прицепом.
— Брось. — машет рукой Леночка: — ты красивая и работа у тебя хорошая, вон уже зам главного бухгалтера завода. Зарплата высокая и премиальные мы тебе в этом квартале выпишем, ты чего? Завидная невеста. Иди и хомутай этого тренера, какая девчонка с тобой в опыте сравнится?
— Да разве ж я могу с молодыми спортсменками конкурировать? — вздыхает Женечка: — ну и потом — как мы с ним вообще можем сблизится? В моем возрасте в кино ходить уже как-то… стыдновато.
— Тебе, Евгения Петровна — тридцать два, а не шестьдесят пять. Рановато ты себя хоронишь. Кстати, вон японские ученые открыли что секс этот для здоровья и молодости полезен вообще. От него кожа улучшается и молодость дольше сохраняется. Ты вон на Инночку посмотри, какая у нее кожа, а все, потому что она по гостиницам с Холодковым шляется.
— Не шляюсь я уже! Я с ним порвала!
— Порвала она. Сегодня порвала, а завтра?
— Елена Викторовна! Вас не поймешь — то вам Холодков не нравится, то для здоровья полезно!
— Инночка, умная женщина находит себе, где сходить налево, но при этом не наследить и не стать притчей во языцех.
— … ах вот как!
— А ты, Женечка, не тушуйся, все у тебя получится. Ты у нас красотка, хоть куда. Тут главное не спугнуть мужика, а твой тренер уже знает, что у тебя сын есть. И он, кстати, больше не учитель в школе, так что никаких служебных ограничений. — главный бухгалтер поднимает свою чашку и пригубляет ее.
— Девушки-красавицы, мне бы путевые… — открывается было дверь.
— Не видишь, у нас перерыв⁈ — повышает голос Леночка и дверь поспешно закрывается.
— Все-таки нужно с Холодковым завязывать. — задумчиво говорит Инночка: — с ним ходить — это как на витрине магазина под увеличительным стеклом. Все про тебя сразу знают. И… кстати, Жень, у Ивановых в эту пятницу снова квартирник будет, там куча интересных людей будет. Пошли со мной? Возьмешь своего тренера, тем более что Марина его знает, а Тамарка Каренина всегда с ним познакомиться хотела! И режиссер этот московский будет… наверное.
— На квартирник? Это что такое вообще? — хмурит брови Женечка.
— Ну ты отсталая, Жень! Сейчас так модно же! Узким кругом, не официально, типа «квартирная пати», там вся богема нашего города собирается! Прямо как в Париже! — горячо говорит Инночка: — все модные люди там бывают!
— Провинциальные вечера, блеск и нищета Парижа в редакции Колокамска. — качает головой Леночка: — прямо как у Бальзака все. Петька Пить и мадмуазель де Бовари, конечно же. Как денди лон
— И ничего не как у Бальзака! На квартирнике у Ивановых как-то раз даже Андрей Миронов был! И певцы бывают! Даже Алла Пугачева однажды чуть не была! Думаете в Москве иначе? Только избранные туда попадают! Это, между прочим, большая честь.
— Но… если там только по приглашению, как мы туда попадем? — Женечка беспомощно разводит руками.
— Ты чего, Жень? Я же сказала, что тебя с собой возьму. А тренером твоим люди интересовались уже… вон и Тамара хотела бы познакомиться и вообще. Он же интересный!
— Здравствуйте, девушки-красавицы! Мне бы бумажки подписать и…
— Не видишь, перерыв у нас! Читать научись! — рычит Женечка, не поворачиваясь к двери и вдруг понимает, что ее собеседницы — застыли со своими чашками в руках. Она осторожно поворачивает голову…
— Ой, это вы! — говорит она, поспешно меняя тон голоса: — Виктор Борисович! Да вы проходите, проходите… чего в дверях стоять…
— Так если у вас перерыв, то я попозже…
— Нет, нет, нет, все в порядке, проходите, сейчас все оформим…
Глава 20
Бабье лето пришло в Колокамск неожиданно, как забытое обещание. В середине сентября, когда школьные тетради уже исписаны первыми диктантами, а на базаре вовсю торгуют солёными груздями и свежими маслятами, солнце вдруг вспомнило о лете и щедро полило теплом серые улицы провинциального городка.
На излучине тихо текущей Колокамки, там, где река делает плавный поворот, огибая песчаную косу, был расположен опустевший городской пляж. Волейбольная сетка, провисла между двумя железными трубами, выкрашенными в синий цвет. Синяя краска на столбах облупилась до ржавчины, а в самой сетке зияли дыры, кое-как стянутые суровой ниткой — кто-то все же чинил сеть, чтобы мячи не пролетали в прорехи навылет.
