— Ну… Эту проблему надо как-то решать… — заявил Жека. — Так у нас и построить ничего не удастся. Ладно… Я посмотрю, что можно сделать.

— Посмотри, посмотри… — безнадёжно махнул рукой Володаров. — Некоторые хотели покончить с этим, ничего не получилось, только сами пострадали. Есть всё-таки среди начальства, среди мастеров, молодые ребята, которые в будущее смотрят. Пытались воздействовать на рабочих, на охрану, и чего добились? А ничего! Себе только навредили. То их встретят, изобьют неизвестные, то машину сожгут или колёса проколют. Так и перестали проявлять честность.

— Я понял, — кивнул головой Жека. — Я вам деньги перевёл взамен тех, что отобрали. Так что можете продолжать выдачу зарплаты.

— А вот это хорошая новость, — обрадовался Володарский. — Завтра же с милицией поедем в госбанк. Спасибо!

— Всё для хорошей работы! — усмехнулся Жека. — Ладно, до встречи. У меня дел ещё много…

А дел предстояло действительно очень много. В первую очередь, попробовать найти сворованные инструменты…

Жека, естественно, не считал себя царь-богом или каким-то крутым Шварцем. Вступать в разборки ему всегда страсть как не хотелось, потому что вместо того, чтоб заниматься мордобоем, всегда лучше ходить в ресторан с красивой девушкой, или в театр, или на дискотеку на худой конец, но если дело требовало того, чтоб пуститься в драку или стрельбу, сомнений у него никогда не возникало. Вот и сейчас знал же прекрасно, куда лезет — в настоящую дыру.

Естественно, такое полукриминальное дело, как приёмка цветмета, да ещё поблизости с комбинатом, не только крышевалось, но и, собственно говоря, скорее всего, и было открыто преступной группировкой, контролирующей этот район. На территории были шиномонтажки, станции техобслуживания автомобилей, пункты приёмки цветмета и всякого барахла вроде подшипников, буровых колонок, шахтных стоек. Тут же процветала торговля спиртом. Чуть поодаль, ближе к городу, на обочине стояли дорожные проститутки, которых водилы и дальнобойщики называли по-простому, «сосульки». Там, где незаконная скрытая деятельность, там всегда криминал.

Жека вроде бы слыхал, что раньше это место было под Сахарами, сначала младшим, потом старшим. Но Сахары свинтили, и территорию, скорее всего, по наследству забрал себе Евсей, новый смотрящий из области, о котором говорил Славян. Так это или нет, Жека не знал, а спросить было не у кого, да и Евсей этого не знал и знать не хотел. Не скажешь же Славяну или Графину, что собрался наезжать на околозаводскую братву. Впрочем, Жека, как всегда, сначала хотел разрешить ситуацию миром, без всяких наездов с кровопролитием, и даже дать денег местным пацанам за украденные приспособления.

От конторы строительного управления Жека доехал до комбината и свернул направо, на мрачную Заводскую улицу, проходящую по промышленной зоне. Ехал медленно, выискивая, где находится приёмка металлолома, про которую говорил Володаров. Путь лежал мимо складов, гаражных кооперативов с капитальными гаражами, каких-то мелких предприятий, присосавшихся к комбинату. На некоторых висели объявления о скупке металла, но Жека чуял, что это всё не то — походили они на мелкие киндейки, куда рабочие таскают медь по килограмму, пряча под фуфайку. Ему нужна была рыба покрупнее. Шарашка, куда заезжают и откуда выезжают грузовики и фуры. И, кажется, он её нашёл — проехав с километр, увидел издалека крупную вывеску на большом боксе: «ТОО „Втормет“. Лом чёрных и цветных металлов. Электроды. Гидрорукава. Подшипники. Редукторы. Буровые коронки. Шахтные стойки. Купля-продажа. Обмен». В бетонной ограде ворот нет — в большой проём хоть на грузовике заезжай. По всему видать, никого тут не стеснялись и ничего не боялись.

Жека заехал внутрь и остановился у офиса, одноэтажного здания, обшитого синим профилированным листом, рядом с въездом. У офиса стояла чёрная тонированная вкруг «девятка» и старая белая праворульная «Тойота Спринтер» — походу, машины охраны. Начальство или крыша из братвы должно было ездить на тачках получше, если уважает себя. Торговля металлом — дело прибыльное.

Приёмка находилась тут же, недалеко, и выглядела просто. Под навесом стояли большие 100-килограммовые весы. Недалеко от весов лежали груды металла. Медь, алюминий, нержавейка и чёрный металл лежали отдельными большими кучами, причём по виду некоторого металлолома можно было понять, что сворован он прямо с городских улиц и предприятий. В куче чёрного металла лежали крышки канализационных колодцев, пролёты красивой чугунной ограды фигурного литья, с завитушками, могильные оградки и памятники даже с несбитыми табличками и фотографиями. Отдельно лежали абсолютно новые чугунные батареи, привезённые работягами со стройки.

В куче меди лежали рубленые куски толстого кабеля. Многие сверкали новьём — оболочка с них была стянута, что указывало на то, что кабель был нулёвый, даже не бывший в работе и стыренный прямо со склада. Старый кабель, с которого прикипевшую оболочку нельзя было стянуть, тут же обжигали два бомжа, разрубая его на куски и бросая их в жарко горевший костёр, от которого поднимался густой жирный чёрный дым. Дым было видать за километр, горелый запах ощущался на всю округу, но всем было пофиг. В куче алюминия тоже был в основном кабель, целыми мотками, и тоже, по виду, новый. В этом была какая-то неделовая хватка. Ведь новый кабель или провод можно было продать намного дороже, чем металлолом, продать как изделие. Но это ж надо иметь склад, надо объявления в газету давать или на телевидение, а это уже означало более высокую степень вовлечённости в дело. Тут уже и крыша нужна, потому что наедут конкуренты или бандиты, а как вороватый рабочий от них отобьётся? Никак.

Впрочем, в ТОО «Втормет» тоже не заморачивались продажей целого кабеля, предпочитая иметь дело с металлоломом. Рабочие и наркоманы воровали кабель короткими кусками, иногда там же, на месте, резали по полметра, чтобы удобнее было провозить через проходные. И даже если привезут они десяток-другой метров, пока их продашь… А металлолом — живые деньги и живая валюта, прямо сейчас хоть во что сконвертировать можно. Хоть в доллары, хоть в технический спирт. Или в дозу шмали. Бомжи с алкашнёй и торчками так и сдавали цветмет — кто за спирт, а кто за ханку и хмурый.

Однако, если партия сворованного товара была хорошей, то, похоже, серьёзного покупателя всё-таки местные прощелыги искали — на территории киндейки стоял небольшой железный бокс с открытыми воротами, внутри которого что-то находилось. Наверное, те самые подшипники, буровые коронки и редукторы. Рядом с боксом лежали пачки длинного металлопроката, длиной метров по 10–12, что указывало на то, что сворован он прямо с территории комбината, и является товаром. Чего там только не было! Труба разного диаметра, арматура, круг, пачка рельсов, уголок, швеллер. Пара железнодорожных вагонов точно лежала. Как они привезли это сюда? Явно на полуприцепе, да ещё и разгружали краном. И явно заводская охрана была замешана, а кроме охраны ещё и рабочие, мастер, крановщик и… Мусора. Как пить дать. Это не чугунный люк с воняющего говном колодца снять, это уже особо крупный размер, и по весу, и по деньгам. Но вот поди ж ты… Лежит в открытую, а если приглядеться, то и с дороги хорошо видно.

— Ты чё тут зыришь? — Жеку из раздумий вывел наглый приблатнённый голос. — Кто таков?

Жека оглянулся — сзади стоял невысокого роста, но крепкий по телосложению паренёк в кепке-восьмиклинке, чёрном спортивном костюме «Адидас» и чёрных высоких кроссовках, тоже «адиках». На шее у него висела массивная золотая цепь, на среднем пальце каждой руки по золотой печатке, из тех, что в народе называют «гайками». Паренёк крутил в руке чёрные зэковские чётки, демонстративно показывая тюремные наколки на руках. На веках выколота надпись «Не буди». Строил из себя бывалого сидельца, как говорят в народе, «понты кидал».

— Базар есть, — размеренно сказал Жека. — Со старшим поговорить бы. Насчёт дела одного перетереть надо.