Когда уже выходили из подъезда, пнув по деревянной двери, чтобы открыть её, тот, кто спускался сверху, поравнялся с квартирой Федотова.

— Здравствуйте, а вы моего мужа не видели? — спросил женский голос, наверное, жены.

Что там было дальше, Жека сказать не мог, потому что в это время они уже тащили Федотова по асфальтированной дорожке вдоль дома. Подтащили к багажному отсеку, у которого уже стоял Абай, вышедший из машины и открывший его. Последний раз напрягшись, подняли тело и закинули его в багажник. Тут-то Жека заметил, что где-то с ноги свалился кроссовок — пока тащили, не заметили, а теперь искать его не представлялось возможным.

— Кроссовка нет, — заметил Жека и захлопнул дверцу багажника. — Ладно… Делать нехер. Всё равно жена увидит, что машина на месте и зашухерится.

— Куда ехать? — спросил немногословный Абай.

— Разворачивайся здесь! — заявил Жека. — Выезжай на улицу и езжай к комбинату. Там свернёшь на Заводскую улицу и езжай вдоль неё. Я покажу, где свороток в нужное место.

До комбината доехали быстро, тут же повернули направо и поехали по дороге, параллельной площадке у него. Тут уже народу было побольше, чем во внутриквартальном проспекте Пионеров. К комбинату со всего города съезжались тысячи людей на автобусах, на трамваях, на личном транспорте. У пешеходных переходов стояли десятки людей, провожающих взглядом Уазик с заляпанными грязью номерами. И в это время Федотов пришёл в себя и зашевелился, издал стон.

— Щас ещё заорёт, — философски сказал Графин. — Надо было кляп в рот запихать.

— Сейчас-то чё об этом! — пожал плечами Жека. — Тут ехать недалеко осталось. Свернём к отвалам, там хоть кричи — не кричи, всем похер.

— Вы кто, козлы? — тут же прохрипел Федотов. — Вы знаете, на кого наехали?

— Конечно знаем, — усмехнулся Жека. — Не зря ж мы тебя припрессовали. Лежи тихо, чтобы без глаз не очутиться.

В это время проходные закончились и Уазик покатил по промплощадке. Справа были кирпичные гаражи, слева склады, старые здания.

— Вот туда сворачивай! Налево! — велел Жека, показывая на едва заметный съезд с дороги, с обоих сторон заросший клёнами.

Вот и доехали…

Дорога эта вела на старый шлаковый отвал, который начали использовать с первых лет работы комбината. Уже в годы Великой Отечественной войны он был заполнен и почти закрыт, но иногда шлак выливали и сюда, если на новом отвале была авария на железнодорожных путях. Местечко, несмотря на кажущуюся близость к городу, совсем глухое. Дорога сначала шла меж старых заброшенных бараков рабочих, расселённых ещё при Хрущёве во вновь построенные хрущёвки, заброшенных бревенчатых зданий поликлиник и магазинов. Назывался этот район Нижняя колония. А почему так — да хрен его знает. Не стеснялась при Сталине давать такие вот названия городским кварталам. По дороге через заброшенный район ездили лишь чтобы нелегально выбросить мусор из мусоровоза, если неохота везти на городскую свалку. Или например, как сейчас Жека… Выкинуть тело, сначала допросив его обладателя.

Дорога петляла меж заброшенных зданий и зарослей, потом стала подниматься вверх по склону. Слева подступила круча шлакового отвала. Громада высотой 30 метров походила на плато какого-нибудь вулкана — склон был залит потёками шлака и расплавленного остаточного чугуна, застывшего самыми причудливыми фигурами. Это именно то, что экологические активисты называют ёмким словом «лунный ландшафт», когда речь идёт о техногенном изменении экологии.

Справа тянулись старые железнодорожные пути, на которых стояли составы с брошенными ржавыми вагонами-ковшами, забитыми шлаком, платформы со сломанными изложницами, ремонтировать которые было сильно затратно, так же как и резать их в металлолом. Все эти неисправные и поломанные вагоны десятилетия сталкивали сюда, на задворки комбината, руководствуясь принципом «с глаз долой — из сердца вон». Комбинат был богатым предприятием и мог себе это позволить. На эти пути Жека с пацанами ходили играть, когда им ещё лет по 10–12 было. Прикольно было переводить ручные стрелки с противовесами, балансирами и фонарями. Рядом с каждой стрелкой стояла старая грязная масленка с керосином, залив который во флюгарку фонаря стрелки, можно было зажечь его, открыв круглое окошко и поднеся горящую спичку к фитилю. Прикольно было уходить с этого места, наблюдая, как в полумраке горят фонари старых стрелок. Сколько он помнил себя, всегда, когда не приходили в это место, была отвратительная пасмурная погода, нагонявшая уныние на и так безрадостный пейзаж. Горящие фонари в этом хаосе смотрелись как странные маяки, показывающие, что здесь есть кто-то живой.

Вот в это безрадостное местечко и привезли капитана Павла Федотова, командира Н-ского СОБРа. Человека, который привык всю жизнь идти по головам других людей, ломая жизни и судьбы, привезли, как поросёнка на убой.

— Проедь туда, подальше, — велел Жека, показывая на место в километре от того, где находились сейчас. Там старые железнодорожные пути сходились в две ветки, ведущие на территорию комбината.

Доехав до указанного места, Абай, подчиняясь Жеке, пересёк пути по переезду и поехал с другой стороны вагонного парка в обратном направлении. Здесь стояли всё те же вагоны, только уже справа. Слева находились отстойники странного синего оттенка. Комбинатовские ухари втихаря сливали в них всякую невообразимую химию, которую куда-то отвозить было дорого и незачем. За отстойниками был гнилой лесок, за которым начиналась городская свалка, откуда доносилось карканье ворон. Абай остановил машину и огляделся. Местечко было то ещё. Лучше только ад.

Пока ехали, Федотов дрыгался и дёргался в багажнике, уже полностью придя в себя. Но пацанам в машине на это было плевать. На оскорбления и вопли капитана только усмехались.

Когда приехали, открыли багажник и вдвоём вытащили из багажника упирающегося и дёргающегося Федотова. Жека посмотрел на его лицо — точно их клиент, по чёрным глазам определил. Определённо, этот человек его шмонал в ресторане «Омуль», и он же приезжал забрать бродягу, наехавшего на Вальку. Человек Хромова. При всём своём незавидном положении, когда с похитителями надо начинать договариваться, он наоборот, предпринимал лишь попытки сделать свою участь как можно более тяжёлой. Неумный человек. Причём сразу сдал, что в курсе всех шашень генерала Хромова.

— Вы чё делаете, скоты! — орал Федотов. — Вас живьём в бочку положат и в земле закопают. Вас к дереву в тайге привяжут и расстреляют медленно. Вас…

Жеке наскучило слушать напрасное бахвальство, поэтому он завязал рот мусора припасённым кляпом и велел Графину с Абаем снять с него куртку с майкой и привязать к железнодорожной тележке за шею и за живот. Когда Федотов был надёжно зафиксирован, Жека закурил «Мальборо» и весело посмотрел на капитана.

— Как самочувствие? Не сильно тебя ушатали? — ухмыльнулся Жека. — У тебя есть два выхода. Первый это рассказать нам всё, что знаешь, мы это проверим и грохнем быстро и безболезненно. Вот так. Пиу!

Жека вытянул палец правой руки, изображая пистолет, и приложил его к голове Федотова.

— Если ты не скажешь, что нам нужно, и будешь быковать, — голос Жеки помрачнел. — Нам придётся тебя маленько подправить. Отрезать ненужные части тела. Например, снять ногти, пальцы рук и ног. Отрезать куски кожи. Удалить нос, губы, уши, глаза, член с яйцами. Без всего этого можно жить. На следующем этапе мы привезём сюда твою жену. Поиграем и с ней. Потом дойдём до детей. Видишь… Впереди ещё много интересных дней и ночей. А знать мне надо простую вещь. Кто отдал приказ ограбить строительное управление, кто в этом участвовал, кроме тебя, и где сейчас бабло. Как видишь, вопросы простые.

Жека внимательно смотрел на лицо Федотова и видел, как оно дёрнулось. Сука, всё прекрасно знал! У тупого солдафона все эмоции читались на раз-два.

— Сейчас будет попытка номер раз, — предупредил Жека и снял кляп.