В назначенное время прибыли иностранные партнеры — мистер Джонс и миссис Чен. Процедура приветствия прошла гладко. Когда мистер Джонс, улыбаясь, обратился к дамам, Алиса перевела его комплимент: «Мистер Джонс говорит, что присутствие таких элегантных женщин делает любые переговоры приятнее».

Мама кивнула с надменной улыбкой, ожидая, что все внимание достанется ей и Кристине. Но затем миссис Чен, обращаясь ко мне, сказала: «А ваш переводчик просто очаровательна! Такой изысканный вкус и безупречное произношение».

Алиса перевела этот комплимент, добавив от себя скромное «благодарю вас».

Лицо мамы на мгновение потеряло свою маску уверенности, что стало моей маленькой, тайной победой. Ей было явно не по себе от того, что Алиса, «эта проходимка», оказалась в центре внимания наравне с ней.

Ирония судьбы была поистине изощренной: «та, кого она считала недостойной, сейчас была незаменимым звеном в моей игре.»

Деловая часть прошла безупречно.

Алиса работала блестяще — ее перевод был точен, быстр и элегантен. Партнеры были явно впечатлены, и я ловил на себе их одобрительные взгляды.

Все шло по плану. Я наблюдал за матерью. Она сидела, выпрямившись, с королевской улыбкой, но в ее глазах читалось раздражение. Каждый удачный пас Алисы, каждый комплимент в ее сторону от партнеров — а миссис Чен особенно ею восхищалась — заставлял маму чуть заметно поджимать губы. Я почти наслаждался этим. Почти.

Но я совершил роковую ошибку. Я недооценил ее. Я думал, ее максимум — это ядовитый шепот или холодный взгляд. Я не ожидал такого тотального, публичного удара.

Как только были подписаны последние документы и прозвучали заключительные формальности, мама со сладчайшей улыбкой подняла свой бокал.

— Господа, я невероятно счастлива, что наше сотрудничество состоялось! Это прекрасный повод для праздника! — ее голос звенел фальшивой радостью. — Но у меня есть новость, которая заслуживает настоящего торжества! Я просто не могу больше хранить эту чудесную тайну!

Она многозначительно положила руку на руку Кристины, которая сидела рядом, бледная как полотно. Я видел, как глаза Кристины на секунду дико расширились от шока, а затем она, поняв игру, опустила их, изображая стыдливую скромность. Меня от этого зрелища чуть не вывернуло.

— Моя дорогая невестка, Кристина, ждет ребенка от моего сына! — мама выпалила это так громко, что, казалось, зазвенели хрустальные бокалы. — И вскоре мы сыграем свадьбу! Я приглашаю вас всех разделить с нами это огромное счастье!

В наступившей секундной тишине мне показалось, что я сойду с ума. Этого не может быть. Это ложь. Гнусная, циничная ложь, рассчитанная на один-единственный эффект.

И эффект последовал мгновенно. Мистер Джонс и миссис Чен, с радостными улыбками, бросились поздравлять меня и Кристину, жали мне руку, целовали ее в щеку. Я стоял, окаменев, не в силах вымолвить ни слова, чувствуя, как по мне ползут ледяные мурашки.

И тут мой взгляд упал на Алису.

Она залилась такой краской, что стало страшно. Она сгорбилась, будто от физического удара, и когда пришлось переводить поток поздравлений, ее голос стал тихим, прерывающимся, безжизненным. Она не смотрела ни на кого, уставившись в какую-то точку на столе. Она просто исчезла. В ее глазах, которые только что сияли от профессионального успеха, не осталось ничего. Только пустота и боль.

Как только партнеры, насытившись зрелищем, начали прощаться, Алиса, едва дождавшись конца церемонии, пробормотала: «Прошу извинить» и буквально выбежала из зала, не глядя ни на кого.

А мама… Мама ликовала. Она сияла, принимая поздравления, как будто это действительно был самый счастливый день ее жизни. Она добилась своего. Она не просто удалила Алису — она ее уничтожила публично, на моих глазах, используя моих же партнеров как орудие. И она была счастлива.

Я стоял, сжимая в кармане кулаки так, что ногти впивались в ладони. Впервые за многие годы я почувствовал не просто гнев. Я почувствовал животную, всепоглощающую ненависть к собственной матери. Она перешла все границы. И теперь я знал — война объявлена открыто. И пощады не будет никому.

Кипя от ярости, я демонстративно проигнорировал мать и Кристину и уехал, оставив их одних в ресторане.

Алиса.

Я вышла из ресторана, и земля ушла из-под ног. Вернее, она была, твердая и холодная, но я ее не чувствовала. Я шла, как автомат, не разбирая дороги, не видя огней города. В ушах гудело, и сквозь этот гул пробивалась только одна-единственная фраза: «Кристина ждет ребенка».

Профессиональный успех, перспективы, комплименты партнеров — все это перестало иметь значение. Оказалось, неважно, как блестяще ты переводишь. Важно, кто ждет ребенка от мужчины, в которого ты все еще, оказывается, влюблена.

Значит, он и правда счастлив с ней. И его мать здесь ни при чем. Значит, мне все показалось. Этот взгляд сегодня… этот комплимент… Зачем? Чтобы подразнить? Поманить, как котенка, кусочком прошлого, перед тем как оглушить жестокой реальностью?

Я шла, и слезы текли по лицу, но я их почти не замечала. Они были горячими и солеными, а внутри была ледяная пустота. Я шла, не разбирая дороги.

Внезапно зазвонил телефон. Я машинально достала его. Оксана.

— Лисеныш! Ну как?! Все прошло супер? Ты молодец! Где ты? Мы уже скоро встречаемся! — ее голос звенел таким беззаботным весельем, что он резанул слух.

— Да… все нормально, — выдавила я, и мой голос прозвучал чужим, плоским. — Переговоры удались.

— По голосу слышу, что удались! — Оксана, увлеченная предвкушением вечера, не уловила ни единой ноты моего отчаяния. — Так, слушай, встречаемся у входа в «Малину» через час, окей? Сергей уже тут! Не опаздывай!

Я хотела сказать, что не смогу. Что у меня болит голова. Что я устала. Но слова застряли в горле. А что, если она права? Что, если мне правда нужно это — оглушительная музыка, толпа, в которой можно раствориться, пара коктейлей, чтобы забыться?

— Хорошо, — тихо согласилась я. — Через час.

Я поехала домой. Механически переоделась в простое черное платье, наспех причесала волосы. Мама что-то спросила про обед, я что-то буркнула про «все хорошо» и «спасибо за кулон». Чмокнула Аленку, сердце сжалось от боли и вины, и выскользнула из дома.

***

Ровно через час я стояла у неонового входа в клуб «Малина». Рядом с сияющей Оксаной стоял высокий парень с открытой улыбкой — тот самый Сергей.

— Лиса, наконец-то! Это Сергей! Сереж, это моя подруга Алиса, о которой я тебе рассказывала!

— Привет, Алиса, очень рад, — Сергей улыбнулся, и его улыбка была простой и доброжелательной, без подвоха.

— Привет, — выдавила я, пытаясь хоть как-то оживить свое лицо.

— Ты как? Выглядишь уставшей, — нахмурилась Оксана, наконец что-то заметив.

— Да так, день был напряженный, — отмахнулась я. — Пойдемте уже, замерзла.

Мы зашли внутрь. Музыка ударила по ушам, поглотив все мысли, как мощная волна. Свет прожекторов резал глаза, ритм отбивался прямо в висках. Я чувствовала, как мое оцепенение начинает медленно таять под напором этой какофонии.

Мы нашли столик. Я заказала какой-то сладкий коктейль. Выпила его почти залпом, чувствуя, как по телу разливается приятная теплота. Потом взяла второй. Оксана что-то оживленно говорила, смеялась, Сергей что-то рассказывал, кивая мне. Я улыбалась в ответ, почти не слыша слов.

Потом я встала и пошла на танцпол. Я не танцевала сто лет, да это было и неважно. Я просто закрыла глаза и отдалась музыке. Она была громкой, безжалостной и спасительной. Она выбивала из головы все: и взгляд Егора, и слова его матери, и фальшивую улыбку Кристины. Она стирала все. В этом грохоте не было места прошлому и будущему. Был только настоящий момент. И я. Просто я. Девушка, которая танцует под громкую музыку, пытаясь убежать от самой себя и по крупинке собирая себя заново.