На ее ладони вспыхнул и запульсировал сгусток той же фиолетовой энергии, что горела в ее глазах.

— У тебя есть выбор, дитя парадокса. Передо тобой два пути, и оба ведут к восстановлению равновесия. Первый, путь воина. Ты сразишься со мной. Убьешь меня. И оставишь Семя чистым, сохранив его как символ половинчатой правды, как знамя одной армии в вечной войне. И цикл продолжится.

Она сделала паузу, и фиолетовый свет в ее руке стал ярче.

— И есть второй путь. Путь мудреца. Отдай мне Семя. Я заберу из него избыток Света. Я наполню его своей сутью, мощью гнили, силой распада. Я завершу его. Оно перестанет быть оружием Света и станет инструментом Перерождения. Отдай его мне, и моя миссия здесь будет завершена. Гниль распространится дальше, и цель моя будет достигнута.

Я смотрел на протянутую руку, на пульсирующий в ней сгусток порчи. Это был не выбор. Это была системная ловушка, рассчитанная на игрока, а не на аналитика. Два заранее прописанных, предсказуемых варианта.

Либо «хороший» финал, либо «плохой». Убить босса или присоединиться к нему. Но Этерия была не настолько проста. Она всегда предлагала третий, четвертый и еще десятки иных путей.

— Что скажете? — Я обратился к своим спутникам, не сводя глаз с Дриады, передавая им суть ее предложения.

— Убиваем, — без колебаний произнес Ким-Чи. — Это монстр, который отравляет землю. Это простая задача.

— Не согласен! — тут же вмешался Бошка, его глаза горели любопытством. — Капитан, представь, какой артефакт получится! Семя, наполненное Гнилью! Это же уникальная переменная! Это нужно изучить! Давай отдадим!

— Мы не можем поддаться тьме, — тихо, но твердо сказал Михаил. — Ее слова сладки, как отравленный мед. Но суть их, разрушение. Мы здесь, чтобы исцелять, а не заключать сделки с болезнью.

Три игрока. Три разных мнения, но все они вращались вокруг стандартной игровой логики. Доблесть, выгода и мораль. Я посмотрел на Шныря. Он стоял чуть позади, в тени, его лицо было непроницаемым. Он медленно, почти незаметно, делал шаг в сторону, потом еще один, мягко подталкивая Кима и Бошку ближе ко мне. Он единственный, кто готовился к бою, а не обсуждал его.

— Не можешь решить, — вдруг тихо сказал он, его голос был почти шепотом, но в тишине пещеры прозвучал очень разборчиво. Он пожал плечами, словно предлагал самую очевидную вещь на свете. — Выкинь.

Выкинь его. Эти слова перевернули все в моей голове. Я внезапно увидел увидел третий вариант.

Дриада предложила мне наполнить Семя только Гнилью. Михаил хотел оставить его наполненным лишь светом. Но Семя называлось [Семя Равновесия]. Баланса. Это не весы, на одной чаше которых пусто. Это весы, на обеих чашах которых лежит равный груз.

— Это не выбор между светом и тьмой, — прошептал я, и мои пальцы разжались. — Это тест.

[Семя Равновесия], теплое и живое, упало с моей ладони. Оно не утонуло. Оно коснулось поверхности ядовитой жижи и замерло. Мгновение ничего не происходило а затем затем…

Семя вспыхнуло ослепительно-зеленым светом, как маленькое солнце. И начало пить, втягивать в себя Гниль из лужи, как жаждущий путник втягивает воду. Фиолетовая аура вокруг плюща, окутывающего пещеру, поблекла и стала втягиваться в Семя.

Дриада отшатнулась, словно от удара. Выражение скорби на ее лице сменилось яростью.

— Так вот каков твой ответ, Хранитель! — ее голос больше не скрипел, он гремел. — Ты выбрал предательство!

Ярость Дриады не была криком. Это было землетрясение.

Вся пещера содрогнулась, и тысячи корней, до этого лишь медленно шевелившиеся, взметнулись в воздух, как щупальца гигантского кракена. Они хлестали по полу, друг о друга, по стенам, высекая искры из камня. Это больше стало похоже на мясорубку, чем на бой с боссом. Воздух наполнился треском ломающегося дерева и свистом ветра от бешеного танца корней.

— Не стоим, движемся! — крикнул я, отпрыгивая в сторону от массивного корня, который врезался в то место, где я только что стоял, оставив на земле глубокую борозду. — Ким, держи ее на себе! Остальные, рассредоточиться!

Ким-Чи уже был в движении. Он не пытался блокировать этот хаос, а двигался вместе с ним. Его посох мелькал, отводя самые опасные удары, парируя, отклоняя, но никогда не принимая всю мощь атаки на себя. Он был не стеной, а рифом, о который разбивались волны.

Бошка, верный себе, тут же начал сеять конструктивный хаос. Его [Огненные шары] были бесполезны против этой пляски смерти, но его [Стены огня], возведенные полукругом, заставили часть корней отпрянуть, создавая нам крошечные островки безопасности.

— Капитан, лужи! Они исчезают! — крикнул Михаил, уворачиваясь от очередного выпада.

Я взглянул под ноги. Он был прав. Там, где до этого бурлила кислота, теперь оставались лишь влажные пятна. [Семя Равновесия], лежавшее в центре этой бури, сияло ровным, изумрудным светом, и я видел, как оно, словно невидимый насос, откачивает яд из вен этого больного дерева. Это сделало бой чуть проще, позволяя не следить хотя бы за тем, куда наступаешь.

Но не для Бошки.

— Энтропия требует корректировки! — проревел наш маг, его глаза горели азартом. Он остановился на долю секунды дольше, чем следовало, чтобы сплести особо сложное заклинание, рой призрачных черепов вырвался из его рук и направился прямо в ствол, где была заключена Дриада.

Но эта задержка стоила ему слишком дорого. Один из корней, изменив траекторию с невозможной скоростью, обвился вокруг лодыжки мага. Бошка взвизгнул от неожиданности, и в следующее мгновение его рывком сорвало с места и потащило вверх. Еще несколько корней-змей оплели его руки и торс, пригвоздив к одной из стен пещеры, высоко над полом.

— Бошка! — Ким-Чи, увидев, что его товарищ в беде, тут же бросился на помощь, пытаясь сломать корни своим посохом.

Десятки корней, до этого сдерживаемые им, тут же набросились ему на спину. Ким-Чи взревел, принимая на себя град ударов. Его золотая аура замерцала, полоска здоровья опасно просела. Он был слишком упрям, что бы просто сдаться и постепенно пробивался вперед. Но это была ловушка, корни не пытались его убить, они опутывали его, поднимая в воздух так же, как и Бошку, и в итоге припечатали к противоположной стене. Монах беспомощно забился в их хватке, его несокрушимая мощь оказалась бесполезна против этой живой тюрьмы.

Теперь мы остались втроем. Без танка и основного ДД. Ситуация из сложной превратилась в безнадежную.

Но именно в этот момент, глядя на бесполезные попытки Ким-Чи пробить себе дорогу, на то, как Семя продолжает сиять все ярче, а фиолетовая аура гнили вокруг корней становится слабее, все части головоломки в моей голове сложились.

Танк не нужен. И урон не нужен. Мы не должны были сражаться с системой. Мы должны были дать ей время исцелиться самой.

— СТОП ДАМАГ! — заорал я так, что мой голос сорвался.

Михаил, уже готовивший какой-то мощный аккорд, замер. Шнырь, скользивший между корней, застыл в тени, его кинжалы блеснули в полумраке.

— Просто выживаем! — крикнул я, перекатом уходя от удара, который едва не размозжил мне голову. — Не атаковать! Только уклоняться! Доверьтесь мне!

Это был прыжок веры. Михаил чуть замешкался, но все же послушался. Его музыка сменилась, исчезли героические, яростные ноты, а вместо них полилась быстрая, легкая мелодия, полная финтов и коленец. Это был не марш, а полька. Бафф на скорость и ловкость.

Шнырь не нуждался в объяснениях. Для него выживание было основой жизни. Не переставая двигаться, он растворился в тенях, став почти невидимым призраком, которого корни просто не могли поймать.

Это больше не было похоже на бой. Это была смертельная игра в салки. Прыжки, кульбиты, кувырки, мы не пытались нанести урон, а просто двигались, используя каждую пядь очищенной от кислоты земли, каждый выступ, каждую тень. Корни хлестали по пустому месту, врезались друг в друга. Пару раз меня все же задело, острые сучья оставили на моей мантии рваные дыры, а полоска здоровья немного просела. Михаил тут же заливал раны быстрым исцеляющим аккордом.