Ситуация с пошлинами не изменилась, и мы нагло купили аппарат через Элурус. Котий задействовал какие-то свои связи, попутно пообщавшись с Гатой, которая хохотала как сумасшедшая, узнав, что мы вновь удостоились персонального внимания крупнейшего торгового мира.

«Я думаю, — написала она Котию, — что все это для того, чтобы мы, Элуры, хорошо зарабатывали».

«Там, где один Элур зарабатывает, второй теряет», — ответил он ней.

Но в это Гата не поверила, впрочем, мы действительно внакладе не остались. Обслуживание этого агрегата меня не очень беспокоило, я заказал такую же примитивную конструкцию, которую месяц назад мы купили Илье, и с которой вполне справлялись. В любом случае она была лучше изначальной, так что в деле производства крокодилов наметился ощутимый прогресс. Узнав, что у меня наконец образовалось собственное помещение, Илья даже хотел отдать мне свое устройство, но вспомнил, сколько он зарабатывает на изготовлении стационарных поглотителей и передумал. А вот крокодилами без меня он заниматься наотрез отказался.

Поголовье крокодилов уже сейчас насчитывало около трех десятков. Около — потому что все время кто-то доблестно погибал в битве с туманными тварями и ехал на восстановление. Окончательно и бесповоротно мы потеряли только двух, которые полезли в щель в пещере Берта перед окончательной передачей ее новому владельцу и там куда-то провалились. Мы даже их начинку достать не смогли.

Пещерой Берта теперь владел меркаторец — веселый парень чуть старше меня, гитарист и балабол, Шон Мурхед. Котий ворчал, что пещера Берта приманивает людей с музыкальным талантом, и лучше бы она их сразу куда-нибудь девала, чтобы они людям зря голову не морочили. Портал, который открылся и закрылся в той пещере, больше себя никак не проявлял, и наш Пещернадзор говорил, что больше и не появится. Видимо, он просто искал себе точку получше и нашел ее у нас.

Я тоже не разделял всеобщего восторга по поводу этого персонажа, но и претензий у меня к нему никаких не было. За то время, что он пробыл на Домино, он ни разу не вызвал бригаду зачистки, все время справлялся самостоятельно, даром что работал один. Вернее, не совсем один. У него были два каких-то устройства, которых он никому не показывал.

— Ты не давай ему крокодилов, — как-то сказал мне Котий. — Не нравится мне этот человек.

— Не дам, — согласился я. Очередь на них так и так была до горизонта. У меня еще был план переделать Кьяриного крокодила, который изначально вышел с укороченными лапками, похожим на таксу. Но это дело все время откладывалось, да и Кьяра не настаивала. Говорила, что он у нее самый умный, и она не хочет рисковать. Так мы с ней и договорились: оставим так, а если погибнет, переделаем.

Форму с шестиногим крокодилом я оставил себе. Вдруг что с Барухом, а я уже привык, что он такой. Но Барух-основатель династии и не думал гибнуть, а гонял тварей в хвост и в гриву. Обширное присутствие Бантия в пещерах нам здорово помогло, быстрых тварей теперь не было совсем. Но вместо быстрых в добывающей пещере у нас появлялись большие и плотные, и крокодилам приходилось тратить много сил на разбор очередного пещерного создания. А в портальной мы поставили в комплект к поглотителям, еще и сушки, и теперь там была тишь, да гладь. Сушки оказались вполне приличными, мне даже не хотелось их переделывать. Параноик Котий заставил меня заказать еще две запасные, и я не стал спорить.

Кракко со Шмидтом решили делать к Новому году сладкие наборы — большой из новогоднего кекса и малый, со сладким цветным драже. Если новогодний кекс Кракко без вариантов решил печь по собственному рецепту, то насчет драже решили провести опрос среди домайнеров. Чтобы как настоящий большой бизнес прислушаться к мнению потребителей.

На этом пути их ждала неудача. Поскольку на Домино был только один любитель драже — Котий, он забил весь тред своими комментариями, о том, с какой рыбой надо сделать это самое драже.

— Нет, ты слышал? — возмущался Кракко. — Он хочет драже с тунцом! Видано ли!

— Слышал, — лениво отвечал ему Шмидт. — Ну а что ты хочешь? Он же Элур? Еще скажи спасибо, что он не хочет драже с оклатеро.

— Это что за зверь? — вскинулся Кракко.

— Это рыба. Водится на Элурусе. Она какая-то очень вкусная, и драже с ней делают в золотой оболочке, не в серой, как с другими.

— А ты откуда знаешь?

— А мы с ним еще давно когда-то встретились на терминале. Он свою посылку получал, я свою. Сейчас-то доставка работает нормально, а тогда все сами, ножками. И он прямо пел и плясал. Кто-то ему из дома прислал.

— Хм, и что, думаешь, вкусно?

— Не знаю, а что?

— Я хочу попробовать. Может, я что-то пропускаю?

— Тебя не поймешь. То ты возмущаешься, что кто-то смеет несладкое драже есть, а то требуешь себе порцию. Я тебя уверяю, если б это было вкусно, все бы ели.

— Ничего подобного! Когда я сюда приехал, никто не хотел есть пиццу со скумбрией! А теперь? Уверенная позиция номер два!

— Номер четыре, так-то, — поправил его Шмидт.

— Ну ладно, три, а почему четыре-то?

— Потому что третью позицию занимают мои пельмени.

— Так считать нечестно! Надо считать среди пицц!

— Честно-честно. И то, и другое — еда. Помнишь, ты мне говорил, что когда люди распробуют пиццу, они мои дурацкие пельмени есть не будут?

— Помню. Был неправ. Люди готовы есть всякую гадость.

— Ты и сам иногда их ешь.

— Только когда очень голодный.

— Ладно. Так о чем мы?

— О том, что если людей учить что-то есть, они будут есть. А если вести себя как Элуры, у которых все интересное зубами надо выгрызать, то ничего из твоей еды есть не будут.

— Ну ты можешь попробовать выгрызть. Попросим Котия поделиться?

— Нет, хочу сделать ему сюрприз.

— Здесь все ненавидят сюрпризы.

— Это будет сюрприз наполовину. Он же просил драже с рыбой. Вот они и будут. А остальные получат нормальные сладкие, на мой вкус. Раз никто ничего толком не ответил.

— Ладно. А кого попросим достать те драже?

— Давай Марка. Даже нет. Давай Кьяру, а она попросит Марка. А у них там прямой портал, можно будет тихонечко передать.

— План-капкан! А чего не Драка?

— Я его как-то опасаюсь. Вроде приходит человек-человеком, но мы-то знаем! — глубокомысленно заметил Кракко.

— Хорошо. О! А вот и она! — заметил Кьяру на входе Шмидт. И они кинулись к ней.

Новый год собирались в баре у Октора. Здесь в кои-то веки я чувствовал себя таким же идиотом, как Драк с Котием, поскольку ни у них, ни у нас не было таких смешных традиций празднования Нового года, которые практиковались здесь. Разве что в прошлом году Драк с Котием уже кое-что видели, но в этот раз сюда добавился еще праздник молодого кота.

За день до вечеринки у Октора нас пригласили в гости к Роману Николаевичу. Под Новый год как раз удачно случился снег, а на Бодайбо есть смешная традиция — выпускать на свежевыпавший снег котенка, родившегося летом. Который снега еще никогда не видел. Этот кот был как раз июльский, его привезли с Бодайбо в компанию к коту Романа Николаевича, и со снегом он не успел встретиться ни тут, ни там.

Чтобы не сбивать впечатление, Роман Николаевич попросил Котия не принимать котиную форму, потому что это уж точно перебило бы любой снег, и Котий пообещал. Мы встали вокруг крыльца, и Роман Николаевич вынес на снег кота и опустил его на землю.

Зрелище действительно оказалось зачетным. Кот округлил глаза и замер. Это был настоящий шок, он очевидно не понимал — что случилось? Куда делась знакомая трава? Откуда эта белая холодная штука?

Затем кот попытался поджать все четыре лапы, что у него, конечно же, не вышло, потом поднял замерзающую лапу и лизнул подушечку. Весь его вид говорил: «Как же это странно? Кто это устроил?» Мы смотрели на него, не отрывая глаз. Невозможно было поверить, что кого-то может так удивить снег. Постояв на месте и немного освоившись, юный кот прошел немного вперед, обернулся, посмотрел на свои следы, а потом присел и ловким движением запрыгнул обратно — на руки Роману Николаевичу, решив, что эту странную белую субстанцию лучше наблюдать с безопасного расстояния.