— Я тоже… С тобой, — сообщаю смущенно.

Столько лет не робела перед Максом, а сегодня просто норму по испанскому стыду перевыполняю. Так мне и надо. Буду знать, как ноги раздвигать перед лучшим другом.

О, если бы можно было отмотать назад вчерашний день… Я бы ни за что ему не позвонила, ни за что.

— Вот и ладненько, — Потапов шлепает меня по ноге и достает свой телефон. — Блин, тут в округе ни одного магаза с одеждой нет, — ворчит, водя большим пальцем по экрану. — А нет, есть один… Заедем.

— А что тебе нужно?

— Тебе нужно. Тебя надо утеплять. В этом точно пневмонию заработаешь.

— Макс… Ну не надо. До завтра продержусь.

— Надо, Маня, надо. Не спорь, пожалуйста, — настаивает Максим, не повышая голоса.

А я уже в том положении, что поздно строить из себя самодостаточность. Рядом с Потаповым я к этому и не стремилась никогда. Макс меня часто выручал с деньгами, переводил суммы и даже больше, чем требовалось. Иногда я ему почти сразу долг отдавала, хотя Потапов мне изначально все списывал, прося ничего ему не возвращать. Честно сказать, я этим пользовалась. Но сейчас все изменилось. Мы переспали. Не хочу, чтобы он думал, будто я жду от него какого-то вознаграждения за вчерашнее.

Да он и сам так не решит. Знаю. Однако, когда мы в небольшой, забитый вещами магазинчик заходим, я себя катастрофически стремно чувствую.

— Здравствуйте, а есть у вас что-то теплое на эту милую девушку? — обращается Потапов к мужчине-продавцу.

— Одежда, обувь, головной убор? — уточняет тот, водя по мне взглядом.

Я молча топчусь в пороге, проклиная себя, что послушалась Макса и притащилась сюда.

— Нам бы всё, — Максим берет ситуацию в свои руки.

— Сейчас подберем. Проходите.

Мужчина жестом зовет нас пройти вглубь помещения. Подойдя к Максу, я шепчу и умоляю:

— Пожалуйста, давай уйдем.

— Маш, перестань. Что за капризы? — хмурится Потапов, беря меня за руку и увлекая за собой.

Пока примеряю все, что мне приносят, краснею, как помидор, психую и пыхчу.

— Ну как? — Макс заглядывает в примерочную, едва я успеваю натянуть очередной слитный комбинезон — стильный, удобный, бежевый, с мехом несчастного енота. — О, вот этот мне больше нравится, — одобряет комбез.

На ценник смотрю — тошнить начинает.

— Я с тобой не расплачусь, — ворчу, разглядывая себя в зеркало.

— Считай это новогодним подарком.

— Я себя халявщицей просто чувствую, — прикладываю ладони к пылающим щекам.

— Переживешь, — нетерпеливо высекает Максим. — Зато у меня будет душа спокойна.

На самом деле, его щедрая душа успокаивается только, когда он мне вдобавок покупает ботинки, шапку, свитер и варежки.

За продуктами я уже упакованная еду.

Максим кидает в тележку нижнее белье — трусы, носки мужские. А я смеюсь. До чего мужика довела! Бедный. В Новый год из-за меня без чистых трусов остался.

— Давай, куда, что нужно? — Макс передает мне инициативу.

— Да… Я не знаю. У нас же есть, вроде, все.

— Ничего у нас нет, — ворчит на меня. — Ну что ты как неродная? Ма-ань? Помогай. Я не очень шарю в продовольственных делах.

Мы снова набираем тележку всего.

На кассе образовалась приличная очередь. Терпеливо ждем, пока перед нами семейная пара загрузит на ленту свои многочисленные покупки, и медленно продвигаемся вперед. А потом я ненароком замечаю, куда смотрит Максим — на подставку с презервативами, — и на меня взгляд переводит, выкатывая самый невинный вид.

Я жду, как он поступит: возьмет или нет. Потапов тем временем дальше проходит, игнорируя контрацептивы. Тогда я беру с подставки большую коробку и кладу рядом с сеткой с мандаринами, которую Макс достал из тележки.

Появление на ленте коробки к защитой он никак не комментирует, даже бровью не ведет. А я хочу, чтобы повел. Следом еще одну пачку беру, в пальцах ее верчу, типа, изучаю и отправляю к первой. Потапов по-прежнему — ноль реакции. Тогда я третью добавляю и до кучи две маленькие — уже не глядя, что там и с каким эффектом они. У Потапова же денег много, купит. Да и, в принципе, презервативы — вещь в хозяйстве нужная для мужчины.

Наконец Макс улыбается. Молча, довольный, сверкая белыми зубами, он ладонью пододвигает дюрексовую пирамидку ближе к прочему и приплюсовывает к покупкам яйцо киндер сюрприз. Потом еще одно.

— Достаточно, — торможу его, когда он за третьим тянется.

Яйца Макс в покое оставляет, зато берет большую шоколадку.

Я перехожу к внешней стороне кассы, чтобы покупки уложить, но Макс у меня из-под носа работу уводит. Сам все трамбует по большим магнитовским пакетам.

Остаются презервативы и яйца. Странный набор, согласитесь?

Кассир пробивает их в самую последнюю очередь и на третьей упаковке контрацептивов краснеет, и все же не сдерживает улыбки. Максу ее выписывает. А обнаружив на ленте еще и шоколадные яйца, вообще чуть под кассу не падает от еле сдерживаемого смеха. Потом уже только на меня смотрит, сразу серьезной становится и вздыхает — безнадежно так.

Мол, вот тебе повезло с мужиком.

Мне пожалеть ее сразу хочется и сказать, что это мы просто прикалываемся друг над другом и, вообще, Макс — не мой мужик.

Однако мне приятно, что кто-то снова так считает. Очень-очень приятно.

— Спасибо. С наступающим вас, — расплатившись с телефона, Макс вручает шоколадку приунывшей женщине на кассе, и та снова расцветает улыбкой.

И я, кстати, тоже.

Вроде бы, небольшой жест, а о многом говорит.

Я знаю, что Максим не выделывается. Он по натуре такой человек — внимательный и великодушный. И таким он был задолго до того, как устроился в свою фирму, поднялся вверх по карьерной лестнице и стал хорошо зарабатывать. Вот поэтому я и удивляюсь, что его еще к рукам до сих пор не прибрали, не окольцевали и не наделали ему маленьких темноволосых и кареглазых Потаповых.

Я же видела некоторых девушек, с которыми он встречался, общалась даже. Я знаю, какие в его вкусе — красотки, длинноволосые, фигуристые, неглупые.

Неужели у него настолько высокие запросы к выбору той самой? Не понимаю. Таким, как Макс — только жениться и продолжать свои потрясающие гены. А он все со мной носится…

— Блин! Опять кофе не купили! — первое, о чем я вспоминаю уже дома, в Лебедином, пока пакеты разбираем.

— Зато презервативов на пару месяцев хватит, — их как раз Максим и достает. — Или ты их надувать собралась, как шарики?

— Боишься, что не вывезешь меня? — отражаю нахально.

— Клянусь, ты договоришься, Мань, — усмехается Макс, перебирая упаковки. — Вот тут одни с анестетиком на этот случай есть, — угрожающе указывает пачкой на меня. — О, и с дополнительной смазкой еще — вообще вещь.

— Ну и что ты мне сделаешь? — фыркаю, отправляя на полку холодильника очередную партию продуктов. — Кашу маслом не испортишь, бабу хуем не убьёшь.

Слышу, как Потапов воздухом давится, и оглядываюсь, чтобы насладиться моментом.

— Не матерись! Тебе не идет! — он сердито закидывает в буфет презервативы, туда же, где лежит другой стратегический запас: лампочки, свечи и спички. — Где ты вообще всей этой дряни понабралась⁈

— Это не дрянь, а фольклор, устное народное творчество, — я пытаюсь впихнуть в холодильник шампанское.

— Я не понимаю такое творчество в твоем исполнении, — продолжает меня отчитывать за использование ненормативной лексики.

— Ох, простите, пожалуйста, что потревожила ваши нежные уши, Максим Сергеевич! — отбиваю со смехом.

Бросив все дела, Потапов чрезвычайно взыскательный взгляд на меня обращает.

— Мань, ты вот это все нахрена передо мной-то выкатываешь, а? — и тон его становится иным — нет, не разочарованным, а каким-то трогательно-развинченным. — Выходки твои хайповые я оценил. Но я же знаю тебя, знаю, какая ты на самом деле, — добавляет, не моргая.

— И какая же я⁈ — выпаливаю, не выдержав его прямого взгляда.

— Ты… — Максим кулаком в стол упирается, словно этому сильном мужчине вдруг требуется какая-то точка опоры. — Ты… воспитанная. Ты умная. Ты талантливая, — начинает он выдавать мне характеристики. — У тебя красивая и открытая душа… Душа музыканта. Ты от Бога способна посещать высокие миры, куда вот мне, например, не попасть… Поэтому маты тебе совершенно не идут. Еще ты вечный ребенок. Что я лично нахожу очень очаровательным. Еще ты жалостливая, и иногда это тебе жизнь портит. Вспомни, сколько ты Витька своего жалела, все бросить его не могла. Ты и к маме вчера не поехала не потому, что она будет тебя пилить, а потому что ты ее расстраивать не хочешь своими проблемами. Отца жалеешь… Для них у тебя всегда все окей. Ты добрая ко всем, кошек вон бездомных подбираешь, — находит взглядом умывающегося Вусю. — Ко всем добрая ты. Только не к себе, Мань…