В чистых стойлах стояли рослые, сильные, вероятно, крепкие, с виду благородные лошади. Ростом они превышали Лорсан, которая тут же ринулась к замкам и принялась выпускать радостно заржавших коней.

— Не боишься лошадей? — прищурился Логан.

— Я имела с ними дело и не один раз, — похвалилась Варди, успокаивая животных.

— Имела с ними дело? — удивился Джим. — И где это ты нашла лошадей?

— У моего отца имелся дом в Ингриде, — не скрыла девушка. — Когда я была маленькой, то проводила там кучу времени. Я помню, что вместе со мной рос милый пони по имени Ногал, мы часто скакали по полям и устраивали пикники на двоих.

— И что потом?

— Ногала загрызли саблезубые волки, а отец продал имение. Теперь же у меня не стало и отца.

— Как тебя жалко, на самом деле, — постарался выразить соболезнование Томас, отчего получил выразительный взгляд Джима. — Не думал, что ты потеряла многое.

— Я буквально потеряла всё, — немного грубо подтвердила Лорсан. — Рада, что хотя бы кто-то заметил.

Три зверя, диких, по мнению оторопевшего Логана, покинули стойла и принялись наступать на Варди и остальных. Два коня, чёрный и бурый, и одна белая конская мадмуазель вытеснили троицу из пристройки и застыли, рассматривая детей пристальным взглядом. Переглянувшись между собой и кивнув друг другу, животные по неизвестной причине склонили головы перед Томасом.

— Что происходит? — спросил Гринбейл.

— Ты же веришь в магию – ты и разбирайся, — шепнул Джим. — А вообще странно. Если пропали люди, возможные жертвы перегревшейся Мисс, то почему остались звери?

— Возможно, их поймали недавно, раз они не исчезли подобно жителям деревни, — заметила Варди, точно удивлённая внезапным поклоном животных. — Но уверена, что к происходящему снова имеет отношение Мадам Фон Ба-Суд и её волшебные перемещения.

Гринбейл, осознав, что кроме него никто с лошадьми за лужей чая не поболтает, настороженно подошёл к главной лошади, опасливо протянул руку и коснулся прохладного носа, сначала легко провёл ладонью, а затем более смело опустил её на чёрную гриву. Спокойное животное заинтересованно посмотрело на мальчика своими глубокими, блестящими, понимающими глазами. Возможно, особь волновалась так же, как и сам Томас, потому что тело её легонько подрагивало.

— Добрый день или уже послеобеденное время, — поздоровался Томас, следуя законам джентльменов. — У нас возникла крайне животрепещущая проблема, и мы, пророчественная троица, как назвала нас смуглая женщина со странным именем, нуждаемся в помощи. Дело в том, что совсем недавно на северный городок Онфост, вы наверняка слышали о нём, напал ужасный злодей Неизвестный, который безжалостно расправился с мирным населением: некоторых он убил, а остальных пленил и увёл неизвестно куда, в сторону Широкой тропы. И теперь, я уверен, мы уверены, что следующей целью станет Тинсан – одна из центральных провинций Короны.

— И-и-и он разговаривает с лошадью, — прокомментировал Джим. — Придёт время, и он станет общаться с птицами и грызунами, будто дочь Властителя Гарри – Обгорелка. Или это была Мрачносмежка?

— В связи с описанным ранее происшествием, у меня есть важный вопрос, ответ на который предстоит выбрать вам. Сможете ли вы доставить нас в Тинсан как можно скорее?

Неожиданно лошадь заржала и опустилась на землю, две остальные верно последовали за главарём.

— Думаю, это предложение сесть, — подтвердил Гринбейл догадки друзей и с лёгкостью забрался на чёрного коня, поднявшегося и гордо издавшего тот лошадиный звук, который обычно издают лошади. Если не ошибаюсь, он зовется блеяньем. — Вперёд! Залезайте, у нас много дел, — улыбнулся мальчик свысока.

Лорсан, ни сколечко не боясь, подошла к меньшей кобыле белого оттенка с редкими коричневыми пятнышками и залезла на неё. Остался третий член экспедиции.

Логан несказанно испугался, потому что когда-то его уже скидывала лошадь, и позорный случай из детства давал о себе знать. Томас же не мог назвать тот случай настолько позорным, насколько описывал его одноклассник. То падение считалось скорее смешным и казусным. Джим, понемногу передвигаясь к цели, пугающему коню каштановой окраски, про себя молился Власу, чтобы его не пришибли первым попавшимся копытом. Мальчик недоверчиво залез на зверя и выдохнул, на что услышал недовольное фырканье, донесшееся снизу.

Все шестеро собрались вместе и вздохнули со спокойствием вместе с Логаном. Особенно животные. Пророчественная троица приготовилась к долгому или не совсем пути, однако теперь юные путешественники не должны были мчаться в духовный город на своих двоих. Томас устало оглядел пустую деревню, Лорсан что-то рассмотрела на карте Короны, а Джим крепко ухватился за конскую шею.

— Что ж, — величественно скомандовал Томас Гринбейл, отбрасывая плохие мысли в сторону. — Движемся в Тинсан!

Лошади, гордо фыркнув, тронулись без каких-либо заминок, и вскоре цокот копыт так же, как и крик перепуганного Джима, отдалился от деревни “Запутанные пути”, и измученные побегом дети, пережившие за день куда больше любого онфостского взрослого, зарылись в шубы и пальто, таким образом спрятавшись от ледяного ветра, и скрылись за ещё голубым горизонтом, потерявшись среди елей и бескрайних пластов снега.

А из-за ближайшего домика выглянула толстая серая крыса, готовая заниматься своими коварными крысиными делами. Она долго наблюдала за происходящим и чуть не поджарилась в пламени Гневной Девы, однако теперь находилась в относительной безопасности и всё повторяла и повторяла в крохотном мозговом шарике строки из пророчества. Значит, Тинсан – следующая цель назойливых детишек. Мышь выскользнула и направилась в обход по деревне. Облезлая дамочка-шпион чувствовала близость Хозяина и готовилась услышать похвалу за выполненную задачу.

Воспоминание номер один. Разбитое сердце одной деревенской девушки.

Взято из не до конца сгоревших записей огненной ведьмы. Найдено в совершенно секретном филиале ТПХМБС, двадцать пять футов под землёй. Переведено с догородского на современный.

46 год после окончания Великой Войны, осень.

Как хорошо, когда рядом есть любимый человек, уверенно заявляю я вам. Невозможно пережить все невзгоды без близких или друзей, оставшись при этом в своём уме. Сказала бы даже, что любовь – это наше всё. Точнее, так я думала раньше. Возможно, когда-нибудь кто-то найдёт мои записи и покажет их всему миру, чтобы люди впредь знали, насколько сильно ваше слово, сказанное невзначай, может повлиять на будущее.

Этот день я ждала больше самой жизни, он заставил меня плясать от радости и предвкушения. Утром, как только просвистел наш деревенский свистун, к двери моего домишки подбежали непоседливые соседские дети, от которых я узнала, что сегодня мой избранный, с которым мы проживали в одной комнате, отпросился у главы лесорубов деревни и отправился в Тинсан на одолженной лошади, чтобы купить золотое кольцо с драгоценным камнем. Я уж точно поверила в искренность юных Франца и Испы, поблагодарила их и шепнула, что за помощь приглашу двоицу на свадьбу. Любимый мой сегодня вернётся с подарком, что раньше являлся мне лишь во снах, а значит, уже этим вечером, на нашу годовщину знакомства и совместного жительства, он вручит его. Зная характер Мики, возлюбленного моего, я была уверена в том, что паренёк подарит прикупленное сразу, чтобы не потерять. От ужасного нетерпения душа моя пела, словно разноцветные птички за окном, а сердце моё трепетало, словно стрекоза, запертая в клетке-груди и мечтающая вырваться на волю. Стрекоза та ожила, почувствовав неописуемую радость.

Жила на свете одна девица

Глаза орлиные, руки, как спицы.

Глядела она каждый день за оконце,

Тело её забыло про солнце.

Звучала в доме прицепившаяся к памяти глупая уличная песенка, которую наивно исполнял местный бард. Почему наивно? Потому, что тот всё говорил, что нуждается в признании со стороны общества, хотел стать известным. Я не считала, что песни могут привести к славе, потому что главное в жизни – это работа и тяжёлый труд, ну, и любовь, конечно же. Смешными мне казались тогда слова барда. Не существовало славы благодаря музыке, потому что славы добивались упорной работой или важными изобретениями. Например, Мика, мой драгоценнейший друг, мечтал стать лучшим дровосеком в деревне, а затем и во всей Короне. У нас-то лесорубов было не так много, поэтому Мика всегда трудился за десятерых и часто говорил: