Она готова защищать своего щенка любой ценой.

Опускаю волчонка на землю, но не отступаю. Глухой рык срывается с моих губ, глубокий и властный. Не угроза. приказ. Её реакция мгновенна. Напрягается, но затем медленно замирает. Её инстинкты подчиняются.

Делаю шаг вперёд, ощущая, как напряжение сгущается в воздухе. Волчица прижимается к земле, её взгляд острый, как лезвие, вонзается в моё. Не рычит, но её тело кричит об одном: «Ещё шаг — и я порву тебя». Волчонок под её боком поскуливает, улавливая тревогу матери.Сжался в комок, а его маленькие уши дрожат.

Останавливаюсь на расстоянии. Она должна почувствовать, что я не враг. Мой взгляд становится мягче, морда опускается чуть ниже, как того требуют законы природы. Я знаю: любой неверный шаг, и всё закончится кровью.

Волчица не двигается, шерсть стоит дыбом, в её глазах вижу борьбу. Инстинкты рвут её на части. Защищать детёныша. Признать альфу. Доверять. Бояться. Слышу, как её дыхание сбивается, но она держится.

Медленно, почти незаметно, делаю шаг ближе. Она втягивает воздух.Признала . Я это вижу. Но этого недостаточно. Её тело всё ещё готово к броску.

Опускаюсь на передние лапы, позволив своему телу показать миролюбие. Волчонок чуть высовывает нос из укрытия. Наблюдает за мной, но не двигается. Замираю, позволяя ей сделать выбор.

И вот она медленно выдыхает. Напряжённая стойка смягчается, но глаза всё ещё насторожены. Шаг вперёд, едва заметный, голова чуть опускается. Это не полное доверие, нет. Это инстинкт. Признание силы, признание, что я здесь не для нападения, а для защиты.

Медленно поднимаюсь, двигаясь плавно, без резких движений. Её взгляд всё ещё цепко следит за каждым моим шагом, готовый отреагировать в любую секунду. Но уже нет той ярости. Снова делает маленький шаг вперёд, её морда тянется ближе. Её нос касается воздуха передо мной, втягивает мой запах..

Её язык быстро и осторожно касается моего носа. Это не совсем доверие, но жест, который говорит: «Я принимаю тебя, пока».

Под её лапами осторожно шевелится волчонок. Маленькие лапы, едва слышно ступая по снегу, направляются ко мне. Глаза его широко раскрыты, любопытство перемешивается с настороженностью.

Замираю, позволяя ему решать. Пусть подойдёт сам. Его маленький нос касается моей лапы, и этот крошечный жест пробивает что-то внутри.

Он весь в меня. Та же уверенность, те же движения. Мой волчонок.

Опускаю морду, обнюхивая его макушку, втягивая его запах. Прижимается к земле, его маленькое тело дрожит, но не от страха. Волчонок чувствует связь. Признаёт меня.

Волчица не двигается, дыхание становится ровнее. Тело всё ещё насторожено, но она больше не смотрит на меня как на угрозу. Делает ещё один шаг ближе, и наши тела почти соприкасаются. Её шерсть касается моей, и я выдыхаю ей в шею.

Вздрагивает, но не отстраняется. Голова опускается ниже, она коротко обнюхивает мою грудь. Это жест подчинения, признания моей роли. Но это и предупреждение. Её взгляд говорит: «Сделай что-то не так — и я снова стану врагом».

Вдыхаю её запах глубже. Она — моя. Мой волчонок прыгает между нами, играя, издавая короткие скуления. Волчица облизала его мордочку, успокаивая.

Шорох в деревьях заставляет меня насторожиться. Амели замирает на мгновение, глаза широко раскрыты, мышцы напряжены.Принимает решение раньше, чем успеваю отреагировать. Одно резкое движение, и она хватает волчонка зубами, исчезая в лесной чаще. Её движения быстрые, рваные, но на снегу остаётся предательский след крови. Она ранена.

Не двигаюсь. Преследовать её сейчас — глупо. Она нужна мне живой. Сейчас ей нужно время, чтобы прийти в себя, чтобы осознать, что мы связаны. Что её страх и ярость не отменят того, что есть.

Взгляд пронзает лес. Туда, куда она скрылась. Моя волчица. Волчонок. Их запах всё ещё витает вокруг, будоража инстинкты. Слышу собственное дыхание — глубокое, прерывистое. Отступаю, медленно. Нужно ждать. Слишком много боли в её теле, слишком сильное недоверие. Любое моё движение сейчас — угроза. Она не примет помощи. Пока.

Поворачиваюсь и направляюсь обратно к трассе. Снег хрустит под лапами, а в голове пульсирует одно: она ранена. Кто-то посмел. Это не останется без ответа.

Шум трассы возвращает в реальность. Смех, разговоры, хруст снега под лыжами. Лукас и Ник уже катаются. Их голоса разносятся по склону, как эхо, и режут мои уши своей беззаботностью. Но трасса меня больше не интересует. Это ничто по сравнению с тем, что я узнал.

Оборот проходит быстро. Я сбрасываю остатки зверя, стряхиваю снег с плеч. Холод воздуха оживляет кожу, но внутри всё ещё бушует горячая ярость.

Теперь всё предельно ясно. Нужно найти тех, кто осмелился напасть. Узнать, кто решил тронуть мою волчицу и поставить под угрозу моего волчонка. Ответы будут. Их либо дадут добровольно, либо я заберу их силой.

— Дэниал, ну ты где был? — раздражённый голос Лукаса прерывает мысли. Стоит у подножия склона, поправляя шлем, хмуро смотря на меня. — Мы тут уже третий раз скатились, а ты где пропадаешь?

— Не сейчас, — бросаю коротко, не замедляя шага. Глаза смотрят мимо него, туда, где лес укрывает правду.

— Да что за дела такие? — Ник подходит ближе, лыжи в руках. Его голос звучит насмешливо, но я чувствую интерес. — Ты хоть объясни, или это тайна?

— Не твоё дело, — отвечаю резко. — Есть вещи поважнее ваших спусков.

Мой тон не допускает вопросов. Ник хмыкает, но отходит, явно не желая нарываться. Лукас только качает головой, что-то бормоча себе под нос.

Мои мысли возвращаются к следу крови на снегу. К испуганным глазам Амели. К запаху её боли и тревоге волчонка. Это нельзя игнорировать.

Врываемся домой, почти падаю на пороге, тяжело дыша. Сердце стучит так громко, что едва слышу, как Софи бросается к нам. Её глаза расширяются от ужаса, когда она замечает наше состояние.

— Амели, что с вами случилось?! — голос дрожит, и тут же забирает Коди из моих ослабевших рук. Мой мальчик прижимается к ней.

— Попался молодняк, — выдыхаю, чувствуя, как адреналин всё ещё бьётся в венах. Рука горит, пульсируя болью, на коже видны свежие следы укусов. Софи замечает это, и её пальцы тут же хватают меня за запястье, чтобы осмотреть.

— Боже, Амели! Ты ранена! Это безумие! Мы должны уехать отсюда. Немедленно! — голос почти срывается, в глазах блестят слёзы.

— Пока рано, — качаю головой, отступая к стене, чтобы удержаться на ногах. — Он ещё не обратился обратно. Мы не можем уходить. Не сейчас.

Софи хочет возразить, но замолкает, посмотрев на Коди. Он тихо скулит, прижимаясь к ней. Его маленькое тело дрожит, а взгляд мечется, как у загнанного зверька. Его страх. Он весь сжался, будто пытается спрятаться от всего мира.

Час за часом наблюдаю, как он борется с собой. Как его маленькое тело остаётся. Он застрял, и это разрывает меня на части. Не думала, что у нас будут такие сложности с первым оборотом. Это должно быть естественным, лёгким, как дыхание. Но нет. Всё пошло не так.

И я знаю, почему. Всё из-за отсутствия второго звена. Он не чувствует своего отца. Он не чувствует силы, которая должна быть рядом, чтобы направить его. Это отсутствие разрывает его изнутри, мешает довериться инстинктам, стать тем, кем он должен быть.

Сегодня Дэниал признал его. Я это видела. Его глаза. В них была эта безоговорочная уверенность, свойственная только ему. Но ещё что-то, что заставило мой волчий инстинкт дрогнуть. Он знает.

Самое страшное в моей жизни случилось. Дэниал узнал про Коди.

Смотрю на своего сына. Он по-прежнему сидит в углу, жалобно скулит, не притрагивается к еде и даже к воде. Это не просто физическая борьба. Это что-то глубже. Словно он чувствует, что его мир перевернулся.

— Софи, — начинаю, голос дрожит, и мне приходится сглотнуть, чтобы продолжить. — Он не должен был узнать. Не сейчас. Не так.

Софи молчит, но её взгляд — полон укоров и тревоги. Она ничего не говорит, потому что понимает: я сама всё знаю. Всё это сама выбрала.