Резко выпрямляюсь, дыхание тяжёлое, но глаза полны гнева. Стоит передо мной спокойно, уверенно, даже не ожидая ответа. Для него мой протест — не более чем каприз непослушной волчицы.

— Рамиэль, не так резко, — отец говорит холодно, но в глазах читается осуждение.

Рамиэль лишь слегка ухмыляется, но делает шаг назад.

— Это простительно, — говорит, словно раздаёт милостыню. — Ты долго была без надлежащего воспитания. Я понимаю. Ты сбилась с пути. Но теперь ты вернулась домой.

Меня трясёт от ярости, но я не двигаюсь.

— И ты всё ещё моя невеста.

Это не угроза. Это приговор.

Атмосфера в кабинете медленно, но неотвратимо накалялась, словно воздух перед грозой.

— Мы не будем спешить со свадьбой, — голос отца звучит ровно, бесстрастно, но каждое слово выверено. — Амели только вернулась.

В этих словах нет заботы, только констатация факта. Отец не отменяет брак, не даёт мне выбора — лишь обозначает, что пока рано.

Рамиэль, стоя неподалёку, слегка склонил голову.

— Как скажете, Ахмет, — голос ровный, почти почтительный. — Ваше слово — закон.

Но в этих словах не было подчинения. Скорее, признание временной власти, не более.

Отец кивнул, довольный. Затем его взгляд лениво скользнул к Рамиэлю, изучая, оценивая.

— Как прошла твоя встреча с Дэниэлом?

Мне показалось, что в кабинете стало холоднее. Рамиэль усмехнулся, но в глазах не было веселья.

— Так, как я и ожидал. Он не прост. Не слабак.

Напряглась, сжимая пальцы в кулаки, но молчала.

— Что ж, — легкая усмешка отца. — Тем интереснее.

“Тем интереснее”?!

— Что ты сделал? — голос прозвучал тише, чем хотелось бы, но не отвела взгляда от Рамиэля.

Он чуть склонил голову, а затем лениво, почти небрежно, усмехнулся:

— Пообщался с тем, кто решил забрать то, что принадлежит мне по праву.

Сердце сжалось, но я заставила себя не отвести взгляд.

— Я тебе не принадлежу, — процедила сквозь зубы, но он даже не моргнул.

— Это пока, — спокойно ответил. — Ты слишком долго думала, что можешь решать сама.

Сжала кулаки, но прежде чем смогла что-то сказать, отец вдруг негромко вздохнул и, сложив руки перед собой, посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом.

— Амели, перестань, — голос был мягким, почти усталым, но в нём не было ни капли слабости. — Ты ведёшь себя как несмышлёный щенок.

Я замерла.

— Ахмет, если позволите… — голос Рамиэля звучал лениво, почти небрежно.

Не двинулся резко, не поднял руку, как сделал это ранее. Вместо этого, подошёл ближе, неторопливо, с той плавной, хищной уверенностью, которая всегда выдавала в нём альфу.

Его пальцы скользнули по моему запястью — легкое касание, от которого пробежал холодок.

— Ты ведь понимаешь, Амели, — голос мягкий, почти ласковый, но от этого ещё страшнее. — Сопротивление — бесполезно. В этом доме всё уже решено. Тебе просто осталось принять неизбежное

Не дёрнулась, не отвела взгляда. Но он всё равно почувствовал, как напряглись мои мышцы, как волчица внутри вздыбила шерсть.

— А если нет? — сухо бросила.

Рамиэль усмехнулся, и его пальцы чуть сильнее сжали моё запястье — Тогда мы поговорим иначе, — чуть склонил голову, приближаясь, чтобы никто, кроме меня, не услышал следующее. — Не забывай, твой сын сейчас далеко. И волчата… такие беспомощные без матери.

Холод пронзил меня до самого нутра. Знала, что он блефует. Но и знала, что в этом доме слова — не пустой звук.

Рамиэль отпустил мою руку, но мне не потребовалось смотреть на неё, чтобы понять — останутся следы.

Отец молчал, не вмешиваясь. Позволял этому случиться.

— Довольно, Рамиэль, — голос Ахмета был всё таким же ровным, бесстрастным. — Не стоит запугивать того, кто должен быть рядом по доброй воле.

Рамиэль кивнул, словно соглашаясь.

— Как скажете, Ахмет, — с идеальным почтением ответил.

Но когда его взгляд снова скользнул по мне, он больше ничего не говорил. Мне не нужно было слов, чтобы понять — он всё равно считает меня своей.

— Ты моя дочь, — голос отца был тихим, но твёрдым. — Но мне придётся снова научить тебя, кто ты такая.

Телефон снова завибрировал в руке. Амели.Чёрт.

Отвечаю мгновенно, даже не осознавая, что уже держу трубку у уха.

— Где ты?! — голос рвётся в рычание.

На том конце — прерывистый выдох.

— Дэниэл!

Глухой удар. Свист воздуха. И тишина.

— Амели!

Сигнал прерывается. Короткие гудки разрезают тишину. Сжимаю телефон, чувствуя, как в груди что-то рвётся, готовое вырваться наружу. Слышал её. Слышал, как кто-то был рядом. Её голос, полный паники. Но главное — она позвала меня.

Резко разворачиваюсь, взгляд уже ищет Оскара.

— Найди мне её. Немедленно.

Он даже не задаёт вопросов. Только кивает, уже доставая телефон, вбивая команду, двигаясь быстрее, чем когда-либо. Газ в пол.

Трасса превращается в сплошную размывшуюся ленту, а машины вокруг — в серые тени, мелькающие на периферии. Мне плевать. Они тормозят, сигналят, уводят в сторону, но я даже не моргаю. Руль стискиваю так, что пальцы немеют.

Где она? Кто, мать его, осмелился?

Телефон лежит на передней панели, экран вспыхивает именем Оскара. Я тут же тыкаю на ответ, голос срывается на хрип:

— Ну?!

— В стае всё спокойно, — отвечает быстро, — Коди в порядке, бабушка с ним, но…

— Но что?!

— Амели не забирали оттуда. Это не с нашей территории.

Грудь сдавливает злоба. Сердце отстукивает глухой боевой ритм. Значит, её подкараулили где-то в городе.

Куда их унесло, чёрт подери? Если это был Рамиэль… Если он приложил к этому руку…

Я убью этого сукиного сына.

— Оскар, — рычу в трубку, — достань мне этого ублюдка. Пробей, где он.

— Работаем над этим.

— У тебя десять минут.

Сбрасываю вызов, вдавливая педаль газа в пол. Машина зарычала, набирая скорость.

Телефон снова оживает, но на этот раз номер неизвестный. Мгновение колеблюсь, но интуиция уже знает ответ

Принимаю вызов, не успев сказать и слова, как в динамике раздаётся знакомый голос — Ты слишком торопишься, Дэниэл, - Голос ленивый, чуть насмешливый.

Но я слышу в нём азарт.

— Где она? — мой голос звучит низко, глухо.

— Там, где должна быть.

— Я тебя спрашивал не это.

— Ты её совсем не воспитываешь, — голос Рамиэля звучит лениво, но под ним скрывается сталь. — Непокорная самка — это проблема. Пришлось напомнить ей, кто здесь альфа.

Мои пальцы медленно сжимаются на руле.

— Что ты сделал?

Лёгкий смешок.

— Расслабься, я был с ней… совсем немного. — делает паузу, чувствую, как он растягивает этот момент, наслаждается им. — Гордая, кусается, но я знаю, как усмирить таких. Она ещё долго будет помнить этот урок.

Тишина.

Что-то внутри меня срывается с цепи. Он её ударил. Этот ублюдок её тронул.

— Твои руки были не там, где должны, Рамиэль. Мой голос звучит ровно. Слишком ровно.

Рамиэль фыркает, будто моя реакция его только забавляет.

— О, не волнуйся. Я знаю границы. В отличие от неё.

Вдыхаю глубже, сдерживая то, что рвётся наружу. Пока. Но этот ублюдок уже мёртв.

— Скоро все изменится. — голос чуть тянет слова, в нём звучит ленивое самодовольство, голодная насмешка. — Мы оба знаем, что невеста должна быть… покладистой.

— Попробуй. — говорю медленно, почти ласково. — И я буду вырывать тебе глотку, пока ты ещё дышишь.

Он усмехается, слишком самоуверенный, слишком расслабленный.

— Ты слишком эмоционален, Дэниэл. Так себя не ведут альфы.

Я его не слушаю. Каждое его слово — как раскалённое лезвие по коже.

— Кстати, как там твой щенок? — вдруг бросает, небрежно, как будто просто поддерживает разговор.

Мгновенно чувствую, как волк внутри срывается с цепи.

— Прикуси язык.

— Малыши такие беспомощные без матери, правда?