Вот она, роскошная жизнь. Только почему внутри всё равно пусто?

Откидываюсь на спинку дивана, машинально проводя пальцами по краю тарелки. Он хочет, чтобы я ждала. Считает, что может просто оставить записку и быть уверен, что подчинюсь.

Ещё с детства не терплю, когда мной управляют.

Сжимаю чашку крепче, смотрю на спящего Коди. Он расслаблен, его дыхание ровное, спокойное. Не чувствует угрозы. Не знает, в какой ситуации оказалась его мать.

Ради сына остаюсь.

Если бы была одна, уже бы убежала, но Коди нужен отец. Дэниэл прав — я всё решила за него, за сына, за всех. Заперла нас в этом мире, не дав ни шанса узнать, каким могло быть будущее.

Разрешаю себе эту слабость. Только на сегодня. Коди должен провести день с отцом. Это необходимо.

Отгоняю мысли, сосредотачиваюсь на завтраке. Даже съев приличную порцию, понимаю — тут ещё хватает и Коди. Он точно оценит, когда проснётся.

Вдыхаю глубоко. Всё слишком тихо. Слишком спокойно.

Решаю позволить себе минуту тишины, минуту расслабления.

Горячая вода окутывает тело, смывая остатки тревоги. Аромат геля для душа дурманит, словно вытягивает из реальности, уносит куда-то в мир невесомости. Закрываю глаза, позволяя каждой мышце отдохнуть. Расслабляюсь настолько, что не сразу замечаю присутствие.

Тепло. Касание. Ладонь на спине. Вздрагиваю, резко оборачиваясь.

— Тш-ш-ш, это всего лишь я, — голос низкий, проникающий под кожу. Дэниэл.

Его тело — стена, ловушка, тюрьма, в которой можно утонуть. Тёплая вода скользит по его коже, капли застывают на резких линиях мускулов.

Прижимает меня к стенке душа, пальцы обхватывают запястья, блокируя любую попытку двинуться.

— Ты слишком напряжена, — губы касаются шеи, дыхание горячее, обжигающее.

И я понимаю — убежать уже не получится. Тело предаёт меня первым. Поддаётся. Отзывается.

Отвечаю на его поцелуй — властный, клеймящий, дурманящий. Он требует. Забирает. Метит. Кусаю его в ответ, но это только раззадоривает. Его руки везде — поясница, ягодицы, плечи, грудь. Каждое прикосновение прожигает, заставляет забыть, кто я и где.

Стон срывается с губ.

— Моя, Амели, — голос шершавый, звучит прямо у уха.

Клыки впиваются в мочку, жар его дыхания заставляет задрожать.

Волчица внутри растерзанно вздыхает, то ли подчиняясь, то ли требуя большего. Подчинение.

Горячая вода стекает по коже, смывая остатки воли, стирая все границы. Его тепло — плотное, неоспоримое — окутывает меня, захватывает, как капкан.

Дэниэл не спрашивает, не ждёт. Забирает.

Пальцы сильнее сжимают бедро, поднимая выше, прижимая к холодной плитке. Тепло его тела обжигает, заставляет выгнуться, прижаться крепче.

— Послушная девочка, — шепчет хрипло, ловя мой взгляд.

Губы накрывают мои, требовательные, жёсткие. Таю, растворяюсь, вжимаюсь в него, будто это единственное, что удерживает меня в реальности.

Волчица перестаёт бороться. Её рык срывается на жалобный всхлип, когда он сильнее сжимает пальцы на моей коже. Она признаёт его силу. Его власть. Его право. Я чувствую это каждой клеткой.

— Ты знаешь, как должно быть, Амели, — голос обволакивает, губы скользят вдоль шеи. — Ты знаешь, кому принадлежишь.

Дэниэл входит в меня аккуратно, нежно, но с властной уверенностью, клеймя каждым миллиметром проникновения. Его запах теперь навсегда вплетён в мою кожу, и каждый волк это знает — я помечена, я его самка. Движения становятся быстрыми, рваными, неотложными, и они мне нужны как кислород, как спасение. Я сжимаюсь от изнеможения, от наслаждения, признавая самой себе, что скучала без него, хотела его снова до одури, до потери разума. Достигаю удовольствия быстрее него.

Движения Дэниэла становятся ритмичными и порывистыми, ведя нас к вершине. Откликаюсь на его каждое движение, ощущая, как нарастает волна наслаждения, подступая к самой грани. И вот, в момент, когда мы оба достигаем пика, наши тела сотрясаются от экстаза, словно от взрыва, а затем приходит умиротворение. Дыхание сбивается, тела больше не движутся в бешеном ритме, но его руки всё ещё держат меня. Не отпускают.

Прикосновения становятся медленными, тёплыми, будто Дэниэл не просто наслаждается этим моментом, а запоминает каждую линию, каждый изгиб моего тела.

Прижимаюсь лбом к его груди, слышу гулкое биение сердца. Ровное. Уверенное. Словно он всегда знал, что так и будет.

Тишина окутывает нас, наполненная только дыханием и каплями воды, стекающими по разгорячённой коже.

— Теперь никто не посмеет забрать тебя у меня, — голос хриплый, глубокий, он звучит как клятва.

Дэниэл отступает первым, выходит из душа, накидывая полотенце на бедра. Я не двигаюсь.

Тело дрожит не от холода.

Чувствую, как его запах пропитал меня изнутри. Как его власть больше не давит, а становится частью моего мира.

Но это пугает.

Я сделала шаг к нему. Позволила ему занять своё место рядом.

Теперь мне придётся принять последствия.

Амели. Одурманила. Лишила рассудка.

Я ожидал сопротивления — рычания, царапин, укусов. Ожидал, что волчица будет бунтовать до последнего. Но она подчинилась, её дикость отступила, уступая место неизбежности.

Её тело отзывалось на мои прикосновения, её волчица признала моё право, отдавшись мне полностью.

Хрупкая, но такая пылкая. Страсть в ней бушевала, как огонь, обжигая, разрывая последний контроль. Я чувствую её вкус на своих губах, её запах теперь в каждом вдохе, часть меня.

Но главное — теперь он на ней. Мой запах.

Он пропитал её насквозь, как клеймо, как предупреждение. Любой волк, оказавшийся рядом, поймёт, кому она принадлежит, кому она отдана.

Ни один самец теперь не посмеет к ней подойти. Я добился своего, завоевал ее полностью.

Но почему внутри всё ещё бурлит жажда? Почему даже сейчас, когда она за дверью, с моим запахом на коже, мне мало? Почему хочется больше?

Я бросаю полотенце, надеваю брюки, прохожу в комнату, где она ждет.

Амели сидит у окна, ноги поджаты, её волосы растрёпаны. Взгляд блуждает за стеклом, но я чувствую её напряжение, ее внутреннюю борьбу. Она ощущает меня. Знает, что я здесь, она не может скрыться от моего присутствия.

— Ты сбежать собираешься? — мой голос звучит ровно, но она дёргается.

Её волчица снова настороженно замирает, но уже не рвётся прочь, она приняла мою власть.

— Нет, не собираюсь, — голос тихий, но уверенный, словно приняв свое поражение.

Капитуляция. То, что мне нужно, но этого недостаточно. Я хочу больше.

Амели остаётся у окна, взгляд упрямо устремлён наружу, словно ища пути к спасению. Молчит, но я чувствую, как внутри неё всё сжимается в клубок, ее внутренняя борьба. Она ждёт. Ждёт, когда я заговорю, когда я начну играть по своим правилам.

— Почему ты не сказала, что ты дочь Ахмета?

Глухая тишина.

Она не двигается, но напряжение в её плечах выдаёт всё.

— Мы должны это обсудить, — голос твёрдый, отступать я не собираюсь, буду пробивать ее броню.

Её пальцы цепляются за подлокотник кресла, словно это единственное, что держит её в равновесии.

— Не хочу, — коротко бросает, голос срывается, но в нем слышится вызов.

— Придётся, — ответ не терпит возражений.

Шаг. Волк внутри напрягается, чувствуя её напряжение, её сопротивление, что меня только подзадоривает.

— Ты прекрасно знала, что твоё происхождение — не просто имя в паспорте. — Мои слова звучат спокойно, но в них скрыт стальной нажим. — Ты не просто омега. Ты наследница стаи, которая держит в руках половину альянсов, и ты это прекрасно знаешь.

Резко разворачивается, взгляд сверкает, готовая дать отпор, но силы не равны.

— Это не имеет значения! — бросает в ответ.

— Имеет, Амели, — говорю медленно, отчётливо. — Они не оставят тебя в покое. Ахмет не просто вожак. Он стратег, и он не отступится. Если он узнает, что у тебя есть сын…