Из-за моей спины выскакивает орк с копьём наперевес и одним прыжком покрывает эти чёртовы три метра и без всякого замаха вонзает моё сокровище в игольчатый бок твари. А потом ещё раз и ещё, на какой-то миг превратившись в гигантский перфоратор. А я стою и не могу глаз отвести от двух игл, вонзившихся чуть ниже горловины вещмешка. Как потом выяснилось, до моей груди они не дошли каких-то пять сантиметров, завязнув в шерстяном пледе, служащим мне подстилкой.

А расщелина оказалась спуском к болоту, по которому мы и пошли. И увидели, что оно сильно разлилось, не достигнув скал всего ничего. Делать нечего, — придётся обходить…

Вдруг передо мной снова появилось лицо Ушастой.

— Тварь?

Чэч

— Жаба?

Передо мной снова переполошённое лицо соседки с вытаращенными от ужаса глазами…

Да что такое она учуяла опять, приведшее призрачное создание в ужас? Вроде как перестала уже демонических жаб бояться? И вполне спокойно на них реагировала, сообщая не только об их появлении неподалёку, но и о направлении. Я уже осторожно радоваться начал: привыкает дриада потихоньку. Всё же у меня постоянное подспудное чувство вины было: мало того, что Ушастая не к сильно родственной душе попала, тот ещё из меня лесовик-боровик оказался, что над каждой травинкой млеет. Так, она ещё постоянно стрессует из-за того, что шляюсь по местам, где разных демонических тварей немерено, которых она на дух не переносит… Или это что-то другое? Пострашнее уже ставшей привычной жабы?

… отрицательно мотнулось.

— Другая тварь?

Лицо дриады на миг замерло, взгляд застыл, словно прислушиваясь к чему-то, а потом снова мотнулось, что одновременно могло означать и «Нет» или «Не знаю».

Хм, не тварь? А что? Или тварь, но пострашнее жаб? Как тяжело, что дух дриады может со мной только жестами общаться! Вроде бы одно время казалось, что уже слышу её голос, но пока такого больше не повторялось.

— А где? Направление показать можешь?

Соседка снова отрицательно замотала головой. Я ещё успел увидеть, что из глаз Ушастой брызнули слёзы, и она растаяла, перепугано закрыв ладошками лицо.

— Вот, бл@дство! Ну, хоть предупредила…

Выругавшись, принялся пристально всматриваться в окрестности. Только там ничего не изменилось: сзади скала, сверху ливень, снизу бурлящая, пузырящаяся поверхность болота, под которой может скрываться что угодно. И это что-то к нам приближается! Ушастая ещё ни разу не ошиблась! Вот только я не вижу ни хрена!

— Мужики!..

Обернулся к бродягам. Проф, опираясь на копьё, как на посох, привалился спиной к скале, и глубокими вздохами пытался унять грудь, ходившую ходуном. Дондар, как и я, таращился по сторонам, а орк, лучший из нас свежевальщик, залез ладонями в распоротое пузо жабы.

Пытаясь не сильно орать, но говорить так, чтобы было слышно за шумом дождя, снова позвал я.

— Мужики, хрень какая-то. Я чувствую опасность, но что это такое, — понять не могу. И откуда угрожает тоже. Хрень какая-то! Но интуиция вопит просто: «Сваливайте!»

Выдрав печень, орк сначала положил её в мешок, к другим потрохам, добытым ранее, и лишь потом обернулся ко мне.

— Если бы я своими глазами не видел, что ты тварей чуешь, сказал бы, что ты гон словил. Уж больно у тебя сейчас лицо характерное. Что скажешь?..

Сомнения Н’гура были понятны, — бугор должен адекватно оценивать возможную опасность. Ещё Агееч рассказывал, что новички, да что там, порой и бывалые бродяги, из-за постоянного стресса и усталости, ловили «гон». Им постоянно чуялось, что вот-вот что-то случится: или твари прямо сейчас напасть собираются, или крысы двуногие, а то и в аномалию какую всей ватагой попадут. Проблема была в том, что у многих бродяг со временем развивалась вторичная характеристика «Интуиция». И чем опытнее, матёрее был бродяга, тем сильнее развита у него эта характеристика. Вот только как отличить гон от предсказаний интуиции? Бродяги приноровились различать по лицу: при гоне обычно лицо непроизвольно искажалось. Но этот метод работал не всегда.

— Да не знаю я… — вырвалось у меня.

Про душу дриады, поселившуюся в моей голове, я ему, да и вообще посторонним, рассказывать не собирался. Но как убедить, утаив главное? И могла ли Ушастая впасть в панику? Да, она постоянно в неё впадала, но при этом ни разу ещё не ошиблась, разве что с ловушкой, устроенной демоном. Но там другое…

— Если ты про интуицию, — стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, ответил я, — то у меня пятёрка…

Для убедительности я прибавил две единицы, иначе просто не объяснить все «случайности» обнаружения тварей.

— Сам решай много это или мало.

На самом деле для бродяги, топтавшим пустошь всего один сезон, много, — у того же Агееча к моменту, как его демон проклял, семёрка была.

— Что даже ноги не оттяпаем? — затягивая горловину вещмешка, ухмыльнулся Н’гур.

Ноги жабы — актуальная тема. Как только первую распотрошили, чтобы достать околосердечную сумку и печень, в которых должны были быть душевники, встал вопрос о мясе, — есть-то нам что-то надо. Только вот сходу никто ответ дать не мог: можно ли или ну его на фиг пробовать? И снова нам помог Проф, прочитал какое-то заклинание из области кулинарии и, спустя полминуты выдал вердикт: есть можно, не отравимся. Теперь у каждой пойманной жабы отрубали ещё и задние ноги, которые нёс в мешке уже гном.

— Подождите минутку, — прохрипел профессор. — Сейчас магическим зрением гляну.

— Ох, Проф, — только и вздохнул Донлар обернувшись.

Я его понимаю, если что гному ещё и старика тащить. Но наш профессор — тот ещё упрямец, привык за столько лет, что в его окружении никто ему не указ.

Губы старика беззвучно зашевелись, а и так большие чёрные кружки зрачков начали расширяться, закрывая собой белёсую, почти выцветшую радужку. Через пару-тройку секунд Проф отлип от скалы и принялся смотреть, медленно водя взглядом из стороны в сторону. Вид при этом у него был жутковатый. Не знаю, на кого он сейчас больше походил: на только что восставшего зомби или потустороннюю тварь, каким-то образом проникшую в наш мир.

— Там. — Проф указал рукой в ту сторону, откуда мы шли. Тут силы его оставили, и старик снова привалился к скале.

— Проф, — гном тут же оказался рядом, одной рукой поддержал своего подопечного, а второй снял флягу с пояса и, открутив крышку, принялся его поить водой.

А ведь смотрел в ту сторону. Только не в небо, где в свинцовых низких облаках, уже даже видимая простому глазу, образовывалась идеально ровная окружность чёрного цвета.

— Что за фигня⁈ — вырвалось у меня.

— А хрен его знает! — отозвался орк, смотревший в том же направлении. — Может аномалия какая?

Тут чёрное пятно начали буквально разрывать многочисленные вспышки молний, а до нас докатился раскат громовых ударов.

— Мне это не нравится…

Начал было орк, но тут же замолчал. Из пятна вниз рухнул идеально ровный столб… Чего? Воды? Льда? Камня? Какой-то херни? Грохот удара, а через мгновение нас обдало фонтаном брызг воды. Я только и успел, что прикрыть левой рукой лицо и отвернуться. Водный удар был такой силы, что меня швырнуло на колени, и пришлось упереться рукой в землю, чтобы не распластаться.

Хорошо ещё болото здесь мелкое, только брызгами воды вперемешку с грязью обдало, — считай, легко отделались. А было бы поглубже или, наоборот, в скалы попало, — либо смыло, либо камнями изрешетило.

— Оно движется! — услышал я вопль орка. — Эта хрень движется на нас!

— Твою…

Этот столб вращался, словно грёбаный торнадо, поднимая и закручивая вокруг себя воду болота. Я даже пару огромных жаб, гораздо больше тех, что мы прикончили раньше, поднимающихся по спирали в облака, увидел. Так вот, орк оказался прав, эта хрень надвигалась на нас. Не очень быстро, но скоро оно будет здесь.

— Дондар, хватай Профа! Чэч, забери у гнома мешок с ногами. Мне мешок Профа дайте!