Пропихнул руки в лямки второго вещмешка Дондара, в котором тот тащил отрубленные задние жабьи лапы, повесив его на грудь, схватил второе копьё, — оружием разбрасываться не следует, да к тому же — это третья нога Профа, без неё совсем плохо будет.

— Если я ещё раз засомневаюсь в твоей интуиции, — пни меня под зад, разрешаю! — буркнул орк, вешая на грудь мешок Профа, которого словно младенца Дондар подхватил. — Я первый, Дондар за мной. Чэч, замыкаешь, — если что, ори громче.

Его слова никто не оспорил, тут и так всё понятно. А вот грохот закручиваемой воды нарастал.

— Ходу, ходу! — Проорал Н’гур и первым бросился по тропинке, прижимающейся к скалам.

Бежать было тяжело, вес двух мешков давил на плечи, — сказывалось многомесячное отсутствие тренировок, отчего навыки бега потихоньку деградировали. И, похоже, не только у меня, гном, несмотря на наверняка имеющийся врождённый навык бега по сложной каменистой поверхности, несколько раз спотыкался и пару раз чуть не грохнулся, чудом удержавшись на коротких ногах.

Несколько раз пытался дышать носом, чтобы сохранить дыхание, но куда там. Воздуха не хватило, сбился и сейчас хрипел будто раскормленный до безобразия кот, погнавшийся было за пятном от лазерной указки. А ещё оборачиваться надо!

— Твою… — Столб, который, казалось, двигался неспешно, ускорился. — Оно догоняет! Метров тридцать осталось!

— Ходу! Ходу!

Да хоть ходу, хоть без него, — не уйдём, всё равно догоняет. Апатия охватила меня, будто я в яму с водой провалился. А ещё капли дождя вперемежку с потом и оставшейся в волосах грязью глаза заливали да разъедали, что уже не видел, куда ноги ставить. Попытался вытереть предплечьем левой руки, — получилось не очень. Обернуться же надо… И увидел, как на высоте метров десяти, раскинув лапы и сверкая белым брюхом, летит жаба…

— Двадцать метров!

— Ходу! Ходу!

Спотыкаюсь, лечу, краем глаза замечая, — наконечник копья, зажатого в левой руке, немногим нескольких сантиметров не дотянулся до левой же подколенной чашечки гнома. Вот ведь.

А ещё вижу камень. Медленно-медленно приближающийся. Хрясь лбом. Фейерверк, не хуже, чем виденный в Москве когда-то на День Победы, по телевизору виденный.

— Чэч⁈

— Ходу-ходу… — Глаза застит багровым. — Ходу…

Главное, — ноги переставлять. Левой, упереться комлем копья в землю, правой — и второй комель в землю, левой-правой, левой-пра…

— Куда @ля⁈

Хрипящий, сорванный голос орка слышатся откуда-то сбоку. Пытаюсь повернуться так, чтобы не упасть. Внезапный рывок почти прижимает меня к громиле, вижу его оскаленную харю. А самого мотыляет, тянет назад. Проклятый столб почти догнал. А перед глазами, склонившаяся рожа орка, шагающего спиной вперёд и тянущего меня за собой. А за его спиной гном, бережно несущий Профа, топает и топает в полумрак какой-то расщелины.

— Знаешь, что, Н’гур? — Кривятся мои губы…

— И вот я его, значит, тащу за собой, любуясь на его рожу… Даже не знаю, смогу ли я теперь ночами спать нормально? Она вся в крови, в глазах, реально, багровые искры и смотрит так, будто сразу в душу заглядывает. И голосом таким замогильным: «Знаешь, что, Н’гур? Ты нарушил кодекс, — бугор всегда впереди!..» У меня аж волосы дыбом встали и по спине ледяные мурашки. Словно на судилище живьём попал. А он добавляет тем же тоном: «Но я тебе благодарен». И меня попустило! Чуть не обоссался от радости. Прощён, сука, прощён! Он благодарен!

Орк вроде ржёт, от души, раскатисто. Так смеются смелые, совсем недавно пережившие встречу со страхом, реальным, проморозившим каждую клеточку не то что тела, — души. Ему вторит гном. Проф же, растянув губы, не сводит с меня изучающий взгляд своих выцветших глаз. А я смущённо уткнулся в кружку с горячей водой.

Нам повезло. Вернее, повезло Н’гуру. Как за пару минут до этого признался Дондар, лично он бы проскочил мимо, — смотрел только под ноги. А Проф, обвив руками шею гнома, чтобы хоть как-то облегчить тому ношу, смотрел назад, на столб. Ученый, что с него взять, к тому же целый академик. Ну а, про меня и говорить нечего.

В общем, Н’гур увидел расщелину в стене скалы. То ли тропа, то ли вход в пещеру. И остановившись, сначала завернул в неё гнома, а потом и меня затащил. При этом он действительно нарушил одно из правил кодекса бродяг: «Бугор всегда там, где опасно». А если бы в расщелине тварь была? У гнома с Профом на руках — ни шанса. Вот так-то.

Потому орка и пробрало. Суть и Пустошь всё подмечают и рано, или поздно, но скорее рано, всем воздают, — это любой бродяга, если он в душе не крыса, понимает. Только невдомёк Н’гуру взявшего на себя ответственность нашего бугра, что это не Суть через меня говорила, это я под воздействием «Ярости зверя» был, которое само по себе опять активировалось, но как-то странно. Может быть, потому, что Суть её управляла? Но тогда?.. Да ну, на хрен!

Расщелина эта, расщелиной и оказалась, — тупиковой и без тварей. Вот в этом тупичке орк с гномом из копий и плащей с одеялами мигом палатку соорудили. А потом из пары небольших поленьев, что гном, оказывается, в мешке вместе с ногами жаб припас, и разнообразного мусора растительного происхождения, найденного здесь же, костерок организовали. А теперь нас с Профом кипятком отпаивают. А ещё мясо жарят, — ужин сытным будет.

— Так, мужики, — когда расщелина заполнилась одуряющем ароматом жареного мяса, которое Проф лично над углями переворачивал, не доверяя это священнодействие никому, снова заговорил орк, — сегодня ночуем здесь. И пускай, что за сегодня прошли немного, после того, что с нами приключилось, — хватит. А горячая еда и сон дополнительный нам точно не помешают. К тому же столб этот водяной не только отпечатки наших ног стёр, но и на тонких планах такую неразбериху навёл, что сейчас нас ни одна ищейка не найдёт.

Проф, не отрывающий взгляда от жарящегося мяса, согласно кивнул.

— Значит, решено, ночуем здесь. Чэч, Проф, как поедите, так и спать заваливайтесь. Первая ночная стража на вас будет. А мы с Дондаром ещё немного мусора для костра наберём, и он тоже спать отправится. Его стража — вторая ночная.

— Проф. — Я вяло догрызал ляжку жабы, сил почти не осталось, а вот любопытство никуда не делось и его хотелось удовлетворить. — А что это за фигня была? Вроде смерч, но тот, как я знаю, воронкой бывает, а этот ровный как столб. Я, почему спрашиваю-то, хочу с теми чувствами своими разобраться, чтобы в будущем лучше в них разбираться.

Старик, сидевший с осоловевшим взглядом и, как и я, обгрызавший бедренную кость, посмотрел на меня вдруг загоревшимися глазами.

— Аномалия в чистом виде. Здесь, в пустоши, где магический фон сильно искажён, а до сих пор работающие глобальные заклинания, оставшиеся с древних времён, совсем не редкость, случаются различные аномалии, действующие вопреки, как физическим, так и магическим законам. К сожалению, многого рассказать не могу, — не моя специализация, так, нахватался по верхушкам. Могу только с уверенностью утверждать: у вас, Чэч, есть врождённый дар, позволяющий вам чувствовать как тварей, так и аномалии…

Эх, дар-то не у меня.

— … что встречается довольно редко, — продолжал маленькую лекцию профессор. — Обычно чувствуют что-то только одно.

— Подтверждаю, — почти шёпотом рыкнул орк. — В моей ватаге два нюхача было, и каждый чуял только либо тварей, либо аномалии. А чтобы вместе — не встречал, даже в других ватагах. Потому и засомневался, когда ты сказал, что не жабу учуял. Подумал, что ты «гон» поймал.

— А как это чутьё развивать?

Понятно, что данная инфа мне бесполезна, но не спросить, я не мог. Наличие соседки надо всеми силами скрывать.

— У-у… — улыбнулся Проф. — Это разговор ни на одну лекцию. Но никто, даже профессора, посвятившие жизнь на изучение этого вопроса, вам не ответят верно на сто процентов. Дело в том, что магические умения бывают двух видов: приобретённые с помощью кристаллов и свитков и врождённые. И если первые, как развивать известно и понятно, то на врождённые можно влиять только окольными путями, — увеличивать показатели первичных характеристик, таких как интеллект и дух, пытаться развивать с помощью тех же специальных кристаллов и свитков вторичные характеристики, такие как интуиция. А вот прямо сейчас, стараться как можно чаще прислушиваться к себе…