Мне остается только надеяться, что Оуэн прав насчет того, что он все еще сможет подать сигнал на новый и ужасный имплант Джессики, пока она будет в пределах его прямой видимости. Иначе через час она будет мертва. Веселенькая мысль.

Но сейчас я не могу об этом беспокоиться, как бы это ни разрывало мне сердце, потому что мне нужно сосредоточиться на тех немногих вещах, которые я могу контролировать. А пока это значит делать все возможное, чтобы успешно выполнить нашу невыполнимую миссию, что подразумевает добавление еще одного аксессуара к ее наряду.

— Вот, — говорю я ей, как только мы входим в шумный игорный зал. Я протягиваю ей маленькую серебряную брошь.

Она смотрит на нее в своей руке.

— Ты шутишь, да? — Харрис нарастил ей ресницы и нанес мерцающие темные тени, от которых ее глаза «выстреливают». Это его слово, но оно подходит, потому что даже сейчас, когда она смотрит на меня с недоверием, эти глаза потрясающи.

— Эй, а почему бы и нет? — спрашиваю я.

— Потому что это слишком очевидно. Он ни за что на это не купится, — возражает она.

— Поверь мне, один взгляд на тебя, и он будет готов поверить во что угодно, лишь бы найти предлог приблизиться. А это будет для него как маяк.

Она хмурится, но больше не спорит, хотя и отказывается от моего предложения помочь ей приколоть эту штуку.

— Вот, — говорит она, когда брошь надежно прикреплена к ее платью прямо над левой грудью. — Доволен?

— Ага, — пытаюсь я сказать небрежно, но слово застревает в горле и звучит скорее как лягушачье кваканье. Очень галантно, Брэд.

Брошь, хоть и маленькая, безошибочно узнаваема для любого, кто хоть что-то знает о флотах Окраины.

— Где ты вообще это взял? — спрашивает Лин, когда я снова начинаю вести ее через казино.

— Снял с тела коратанского офицера, которого убил в рукопашном бою.

Она останавливается как вкопанная, выдергивая свою руку из моей и скрещивая ее с другой на груди.

— Брэд, прекрати, — шипит она. — Мне нужно знать, что ты относишься к этому серьезно. Наши жизни на кону! — Несколько посетителей оборачиваются в нашу сторону, когда голос Лин становится достаточно громким, чтобы его услышать, но я улыбаюсь и киваю им, будто это все какая-то большая шутка, и они быстро возвращаются к своим игровым автоматам и кено. За исключением нескольких стариков, которые продолжают пялиться на Джессику, но их трудно винить.

— Прости, — говорю я, снова предлагая ей руку. Она берет ее, но помедлив на мгновение дольше, чем мне бы хотелось. — Я шучу, когда нервничаю. И когда голоден. И когда я…

— Брэд, — снова шипит она. Я понимаю намек.

— Прости. Еще раз. Я выиграл эту брошь в покер на Линии Харпера.

Линия Харпера — это своего рода нейтральная зона между прометеанским и коратанским пространством. Обе державы претендуют на три обитаемые системы там и регулярно посылают свои флоты для патрулирования и демонстрации флага. Но кто-то забыл сказать жителям этих трех систем, что они принадлежат какой-либо из держав. Так что, по сути, получается спорная территория, где местные жители в равной степени обслуживают флоты обеих наций. Добавьте к этому тот факт, что мало кто в этих флотах на самом деле хочет ввязываться в настоящую войну друг с другом, и вы получите своего рода шаткое и негласное перемирие на Линии. Иногда там даже можно найти хорошую подпольную игру в покер, где можно пообщаться с офицерами с противоположной стороны нашей маленькой холодной войны.

На этот раз она принимает мой ответ, и это хорошо, потому что это правда, и я чувствую, как она расслабляется, но лишь слегка. Она все еще напряжена так, что, наверное, могла бы силой мысли дотолкать «Странник» до следующей системы.

— Послушай, — говорю я ей, — я работаю над планом, но мне нужен твой блестящий ум. Лучшее, что мы можем сделать, пока не придумаем что-то получше, — это найти парня, которого ищет Оуэн, и получить от него любую информацию, которую хочет наниматель Оуэна. А потом, надеюсь, мы сможем убраться из этой системы и подальше от него и остальных и никогда не оглядываться.

Она некоторое время молчит, идя рядом со мной, а я изо всех сил стараюсь не слишком осознавать, что ее рука продета в мою. Когда она снова заговаривает, мне приходится напрячься, чтобы расслышать ее почти шепот.

— Это если они говорят правду о том, что отпустят нас, когда все закончится.

Тут ей нечего возразить, потому что я почти уверен, что они этого не сделают. Особенно потому, что у меня начинает закрадываться довольно сильное подозрение, кто, скорее всего, является таинственным нанимателем Оуэна.

Но, поскольку до появления лучшей идеи нам больше ничего не остается, а нам отчаянно необходимо, чтобы Оуэн продолжал посылать ежечасный сигнал на новый имплант Джессики, у нас нет иного выбора, кроме как искать предателя из нашего старого флота.

Так что мы продолжаем бродить по игорному залу, тщетно надеясь, что какой-нибудь парень увидит Джессику, заметит брошь на ее груди, вскочит и закричит: «Эй, я тот предатель, которого вы ищете!». Он этого не делает. И после шести часов ходьбы, то с Джессикой, идущей впереди в одиночестве — из-за чего каждый мужчина в казино пытается с ней заговорить, — то под руку — из-за чего каждый мужчина в казино бросает на меня злобные взгляды, — я вынужден признать поражение.

У нас осталось всего тридцать три часа.

— Я голоден, — объявляю я, когда мы заканчиваем очередной полный круг по игорному залу.

— Серьезно? — говорит рядом со мной Джессика. Мы снова идем под руку; нам приходилось слишком часто останавливаться, когда к ней подкатывали каждые пять метров, что сильно нас замедляло. — Как ты можешь вообще думать о еде в такое время?

— Я всегда могу думать о еде, — говорю я и тащу ее к одному из многочисленных ресторанов, расположенных по краям казино. Этот — гриль-бар, и я чувствую, как Джессика упирается, когда мы к нему приближаемся. По нашим корабельным часам сейчас время завтрака. По времени «Рая Риши» — сразу после обеденного ажиотажа, и заведение заполнено лишь наполовину.

— Нет, Брэд, сейчас не время, — резко говорит Лин, и я немного разочарован. Неужели она думает, что я снова начну пить прямо у нее на глазах? Нет, я бы сделал это только за ее спиной.

— Расслабься, — говорю я ей, хотя Карла говаривала, что это одно из пяти слов, которые мужчина никогда не должен говорить женщине. Но я медленно учусь, а Карлы здесь нет. Она с Кларингтоном, и, надеюсь, рыдает в его пухлое плечо из-за моей смерти.

Я отгоняю мысли о бывшей жене. С Джессикой Лин под руку это сделать легко.

— Расслабься, — повторяю я. — Я не собираюсь пить. Но знаешь, что говорят о барах на станциях?

Она не отвечает, но перестает сопротивляться и позволяет мне провести ее в ресторан, где миловидная хостес, тоже в тоге, провожает нас к столику. После того как она заканчивает рассказывать нам о сегодняшних спецпредложениях, я изо всех сил стараюсь как можно небрежнее задать свой заготовленный вопрос.

— Слушайте, мы тут пытаемся встретиться с другом в казино, но не можем с ним связаться из-за глушилок. Вы случайно его не видели?

Хостес смотрит на меня с выражением лица, которое говорит: «Вы вообще представляете, сколько людей я вижу за день? Я забуду о вашем существовании, как только вы позволите мне отойти от этого столика». Но я все равно продолжаю.

— Вы бы его узнали. Бывший флотский. Наверняка травит байки о своей службе на Прометее. Ничего не напоминает?

— Как он выглядит? — спрашивает она. Черт, самый очевидный вопрос, но и единственный, на который я не могу ответить. К счастью, Джессика меня спасает.

— Знаете, это немного неловко, — говорит она хостес. — Он скорее друг друга. Мы на самом деле никогда не встречались. Все, что мы знаем, — это то, что он здесь на этой неделе, и наш общий друг сказал, что он может достать нам билеты на концерт, за которыми мы гоняемся уже несколько месяцев.