Она кивает.

— Но мы можем управлять кораблем. И, вероятно, лучше, чем большинство торговых пилотов.

— Может, из нас получатся неплохие контрабандисты, — говорю я, лишь наполовину шутя.

Лин снова хмурится.

— Нет, нам нужно стараться держаться в рамках закона, избегать внимания.

Наивное заявление, учитывая, что мы на угнанном корабле с фальшивыми документами, но я понимаю, к чему она клонит. Ни у одного из нас нет задатков гения преступного мира.

— Ладно, и что ты тогда предлагаешь? — Мне нужно, чтобы она ломала голову над задачей, а не зацикливалась на том, чего мы сделать не можем. Пять дней назад в системе Герсон мы оба внезапно и неожиданно умерли, и не думаю, что кто-то из нас хорошо с этим справляется, но с тех пор я не видел ее такой оживленной.

Она надолго задумывается, и я не нарушаю тишину, наблюдая, как работает ее мысль. Наконец она кивает.

— Может, не контрабандисты, но мы можем возить грузы. Для своего тоннажа у этого корабля довольно вместительный трюм. Если нам удастся перевозить выгодные грузы, этого должно хватить на жизнь и эксплуатационные расходы, да еще и останется.

«Странник» — это не настоящее имя корабля, но мы решили его так называть — выглядел примерно так, как и ожидаешь от небольшого торгового грузовика. По сути, это два больших ящика, состыкованных в длину, общей протяженностью метров пятьдесят и шириной около десяти. Передний ящик — грузовой трюм. В кормовом ящике расположены маршевый двигатель с соплами, торчащими из кормы, а также реактор и прыжковый двигатель, что редкость для корабля такого размера. Сверху на обоих ящиках по всей длине корабля тянется жилой отсек, где мы сейчас и находимся, — он уже, чем ящики, и по форме напоминает приплюснутую сигару с заостренными концами.

Другими словами, наш корабль похож на очень беременного кита. Но пусть он и неказист, а все-таки дом.

И Лин права: ящик, служащий нам грузовым трюмом, велик для корабля таких габаритов. За свою жизнь я задержал достаточно контрабандистов, чтобы иметь богатый материал для сравнения.

Так что, полагаю, мы сможем зарабатывать на жизнь перевозкой грузов. Просто звучит это так… скучно. И хотя я знаю, что должен быть благодарен за то, что вообще жив после всего, что случилось в системе Герсон, я, как и Лин, стою перед суровой реальностью: моя старая жизнь капитана флота окончена, а новая, гражданская, началась из рук вон плохо. К тому же, жизнь грузоперевозчика — одна из последних, что я бы для себя выбрал. Им даже стрелять не разрешают!

— А как насчет того, чтобы наняться в наемники? — с надеждой предлагаю я. В юности моей любимой серией книг были истории об отважном отряде наемников, которому удалось спасти от пиратов целую звездную систему и получить столько денег, что они буквально купили себе собственную маленькую планету. Затем их предводитель, лихой Билли Файрбрэнд, развил успех: построил флот побольше, нанял еще солдат, спас принцессу, женился на ней и в итоге был провозглашен монархом целой коалиции систем, способной соперничать с кем угодно в мирах Внутреннего Кольца. И все это время он сражался за правду, справедливость, прекрасных женщин и большие деньги.

История была нелепой, но это не помешало четырнадцатилетнему мне буквально боготворить Билли Файрбрэнда и всем сердцем желать вырасти и стать таким, как он. И, не считая разочарования моего отца, именно эти книги во многом и стали причиной, по которой я пошел служить в Прометеанский флот.

Но, судя по выражению лица Лин, она, видимо, в свое время обошла стороной «Приключения Мародеров Файрбрэнда». А жаль, из нее получилась бы отличная принцесса Никита Старшайн.

— У нас есть несколько свободных кают, — говорит она, даже не рассматривая мою гениальную идею с наемничеством. Придется предложить еще раз попозже, может, удастся ее уломать. — Мы могли бы возить пассажиров вместе с грузом.

Я киваю, не выказывая своего глубокого разочарования тем, что мне не суждено стать новым Билли Файбрэндом.

— Это может сработать. И, не считая расходов на еду и воду, это будет чистая прибыль сверх выручки от груза. По-моему, отличная идея. — А на самом деле думаю: «Глупая Лин и ее дурацкая, совсем не геройская практичность». Но даже я понимаю, что веду себя как капризный ребенок, поэтому держу эти мысли при себе.

Тут ее лицо озаряется от моего комплимента, и все мысли о наемничестве вылетают у меня из головы. Лин сногсшибательна, даже когда не в духе. А в те редкие моменты, когда она чему-то рада, от нее просто захватывает дух. Достаточно, чтобы я забыл и про Билли Файрбрэнда, и про Никиту Старшайн, и про Скутера Джеймса, и про всех остальных Мародеров.

— Хорошо, — говорит она так, будто все уже решено, — но следующий вопрос: куда нам лететь за грузом?

Я обдумываю ее вопрос и приказываю импланту вывести карту ближайших звездных систем в режиме трансляции, чтобы Лин тоже видела. Я пробегаю глазами названия ближайших систем, большинство из которых мне незнакомы, пока одно не бросается в глаза.

— Надежда Кейт, — говорю я.

Она согласно кивает.

— Независимая система, известная своим довольно либеральным правительством и крупный транспортный узел для этого сектора. Разумный выбор.

Я киваю с таким видом, будто думал о том же самом, а не просто выбрал Надежду Кейт, потому что название звучало… ну, обнадеживающе. Я не знаком с этой частью космоса; мало кто знает, что находится за пределами их родной системы, и уж тем более — за пределами их звездного государства. В Прометеанском флоте мы в основном изучали те звездные державы, системы и планеты, с которыми нам, возможно, пришлось бы воевать, и ничего в этом направлении в списке никогда не было. Но Лин часто демонстрирует удивительную глубину познаний, и я понимаю, почему она была такой быстро восходящей звездой во флоте, пока то, что случилось с ней на эсминце «Ордни», не положило всему конец.

— Хорошо, первый помощник, — говорю я ей. — Прокладывай курс на Надежду Кейт и совершай прыжок. А я спущусь в машинное, посмотрю, смогу ли я там хоть в чем-то разобраться на случай, если возникнут проблемы.

Она резво встает и выходит из крошечного камбуза, направляясь на мостик — который на нашем маленьком корабле больше похож на кабину пилота. А я, наконец оставшись один, начинаю шарить по камбузным шкафчикам в надежде, что у той бутылки скотча двухдневной давности есть где-то брат, которого Лин еще не успела найти и выкинуть.

Будь это история из «Приключений Мародеров Файрбрэнда», я, герой, после событий на «Персефоне» завязал бы с выпивкой. Стал бы полностью искупившим вину и изменившимся человеком. Но, как только что болезненно напомнила Лин, это не история про Билли Файрбрэнда. И хотя я чувствую себя гораздо лучше, чем неделю назад, когда только прибыл в систему Герсон и встретил Джессику, ничто из этого не избавило меня от тяги. Откровенно говоря, я даже не уверен, что хочу бросать пить. Реальность в наши дни просто ужасна.

— Что значит, мы не можем взять этот груз? — спрашиваю я, должен признать, гораздо более раздраженным, чем профессиональным тоном. Но парень за большим столом в крошечном кабинете у главного холла станции «Надежда» этого заслуживает.

— Послушайте, — продолжаю я, указывая пальцем ему в грудь. — У вас есть груз, и вам нужно этот груз доставить отсюда в систему Мондез, так? — Я не жду его ответа, а потом большим пальцем той же руки тычу себе в грудь. — У меня есть корабль, и этот корабль может доставить ваш груз в Мондез, за что вы дадите мне денег. Груз на месте, оплата у меня. Все в выигрыше. Так в чем проблема?

Судовой брокер разводит руками и пожимает плечами, хотя я вижу, что он раздосадован тем, что я говорю с ним, словно он особенно тупой воспитанник детского сада.

— Как я вам уже говорил, капитан… Лопес, кажется? Вы не смогли предоставить мне ни поручительства грузоперевозчика, ни даже судовой регистрации. Без этого никто не доверит вам свой груз, и вам еще повезло, если местные констебли до сих пор не конфисковали ваш корабль за отсутствие документов о праве собственности. Мы здесь уважаем закон, знаете ли.