— Надо спокойно разобраться, что произошло. Может, Мышелов вернётся в ближайшее время, — не особо искренне попробовал я утешить Котослава.

— А если нет?

— Восстановим наши формулы. У меня хорошая память.

— Но без Старокотова Щукин не соберёт модель! — Котёночков расплакался, уткнувшись в подушку. Нервы у него явно были расшатаны, впрочем к концу учебного года молодые преподаватели, кто близко к сердцу принимал свою работу, нередко были на грани срыва.

— Неделю надо подождать. Я попробую навести справки через моего папеньку.

Я похлопал приятеля по спине и вышел из комнаты. Чижик тут же высунулся из своего закутка.

— Что так долго?

Я рассказал о краже бумаг. Чижик завёл меня к себе и плотно прикрыл дверь. А затем поставил магическую защиту от чужих ушей.

«Ни фига себе!» — удивился я. Мне казалось, что Чижик владеет каким-то мелким артефактом, но даром не обладает.

— Мне надо кое в чем тебе сознаться, — он насупился, как котёнок, ожидающий вызова к школьному инспектору, — я… слышал про правдохватов?

— Разумеется. А они не самораспустились со смертью Мурлынова? — я почувствовал, как стало покалывать кончики пальцев. «Кыш!» — я не собирался позволять магии покойного канцлера влиять на меня.

— Вот ещё! Мы ж… Они ж… за праведное правление. И чтоб без клановых дрязг! — Андрюша расправил плечи и вскинул лапу. Не хватало только броневика. И я беспардонно рассмеялся. Чижик насупился: — Эх, а я хотел тебя в наши ряды позвать.

— Упаси меня Котоматерь! Я не любитель восстаний и революций, они обычно пожирают своих лидеров, — хмыкнул в ответ, — но при чём тут Старокотов и Котёночков? Неужели вы сбили с пути истинного бедняжку Котослава?

— Нет! Но… это старший лакей был у Котёночкова. Из наших который.

Ха! Получается, что правдохваты не были «страшно далеки от народа».

— Зачем?

— Кто-то прознал про Еремея, что он из общества. И шантажировал. Сейчас мы вычисляем наглеца.

— Ваш Ерёма не знает, кому отдал?

— Бумаги он должен был оставить в ящике для входящей почты в обычном белом конверте на имя Маськина. За почтой проследить не удалось. Там постоянно куча народу крутится. Хрен знает, кто забрал.

— Ох, Андрюша, играете вы с огнём! — Мурлынов не брезговал и пытками, когда дело касалось членов тайных организаций.

— Да, мы приносим себя в жертву ради блага Отечества.

— Нет, вы наживаете себе приключения на пушистые задницы! Идеального государства не будет никогда.

— Но если бы была конституция, которая ограничивала влияние канцлеров на Императора…

У-у! Как у нас всё запущено! Только буржуазной революции нам не хватает. А по доброй воле Филимон свою власть ограничивать не будет, он-то как раз не понимает, что правит на самом деле канцлер.

— Дурак ты, Чижик! Это всё хорошим не кончится. Надеюсь, из вашего общества можно выйти не в гробу? — рявкнул я, уже позабыв про гаситель. — У кого есть доказательства, что состоишь в тайном обществе? Списки членов имеются?

— Нет, ты что. Мы изредка встречаемся малыми ячейками, составляем планы для центрального комитета, получаем инструкции от них. Но все общаемся псевдонимами.

— Сколько котов в твоей партячейке?

— Пятеро.

«Прям октябрятская звёздочка!» — нервно хихикнул я.

— Отец Федор, Ерёма, ты… ещё кто?

Чижик икнул, уставившись на меня, как на призрак.

— Откуда знаешь?

— Фиговая у вас конспирация. Хочешь жить — бросай политику! И все отрицай, если что всплывёт. Я потому и спрашиваю, кто ещё видел тебя как правдохвата лично?

Чижик назвал имена двух кошечек. Теперь настала моя очередь вытаращиться на него. Почему-то женского участия я не ожидал, хотя знал о Вере Фигнер и Марии Спиридоновой.

— Андрюш, я как друга тебя прошу, завязывай с политикой! — взмолился я, чувствуя, как внутренний Мурлынов уже придумывает способы борьбы с подпольщиками.

— А я хотел тебя к нам позвать… считал достойным, хоть ты из клана.

Мы полночи доказывали друг другу свои точки зрения, разве что не подрались: Чижик в какой-то момент швырнул в меня книжкой, а я полил его водой из графина. Потом мы, как тати во тьме, выбрались из академии и направились в кабак за выпивкой. Закупились, вернулись, выхлебали всё пойло, всё-таки устроили потасовку, разбили кувшин для умывания и сломали стул, но в итоге я убедил Чижика оставить правдохватов и строить светлое будущее Великой Котовии вместе со мной. Я признался в своих амбициях рано или поздно занять место канцлера. Смешно, но, зная мою фамилию и отчество, Андрюша не подозревал, что я единственный сын князя Кошанского, владельца знаменитого козлезавода. Думал, что дальний родственник, случайно сохранивший фамилию.

Поспать удалось всего пару часов. От гнусного дребезжания звонка мы вскочили, начали судорожно наводить порядок в коморке Чижика. Тут мне в голову пришла мысль: надо бы посмотреть, что делается в комнате Старокотова. Может, удастся понять, куда тот делся.

— Так, Пестель хвостатый! Мне надо попасть в спальню Старокотова. Ты мне можешь помочь…

— Чего?

— Ничего! Под хвостом черно! — снова рыкнул я. — Возьми у Ерёмы ключик. Глянем, взял ли какие-то вещи Мышелов перед исчезновением.

— А… ну да, у лакеев универсальный ключ есть. Сейчас принесу.

— Он все двери открывает?

— Нет, только три этажа спален этого крыла.

— Надо ночи ждать?

— Необязательно. Сейчас фиг разберёшь, кто уехал, кто из новеньких прибыл устраиваться на испытательный срок. Так что скинь сюртук, будто местный. И идём. Мало ли этажом ошиблись, если вопросы возникнут.

Мы быстро спустились к технарям.

— Я не знаю, где комната Старокотова.

— В лакейской глянем. Небось, они все вместе в людской столовой окончание учебного года отмечают.

— Разве сегодня последний день?

— Заранее празднуют, — хмыкнул Чижик, — старший по крылу на похороны кого-то из родни уехал.

На этаже было совсем тихо. Какие-то звуки слышалось только из-за пары дверей. Чижик на секунду сунул нос в лакейскую и поманил меня к аппендиксу. Старокотов и Щукин занимали те же комнаты, что у нас достались Масянскому и Чижику.

Ключ повернулся в замке легко и бесшумно. Мы только успели зайти, как отворилась соседняя дверь. Чижик придержал ручку, как будто комната заперта.

Расположение мебели было стандартным, хотя места побольше. Когтеточка стояла почти нетронутой. Забавно. То ли её недавно заменили, то ли Старокотов был равнодушен к ней. На двери всё ещё висел его халат, а у кровати стояли тапочки — видимо, Мышелов Филиппович планировал вернуться. Стол же был безупречно убран. Я очень осторожно открыл ящики: пусто, только чистые листы, ни записей, ни папки. В сундуке хранилось несколько пар белья да городской костюм. Камзола не было ни там, ни на вешалке. Складывалось впечатление, что Старокотов в последний раз был тут именно позавчера, когда его мельком заметил Чижик.

И куда он направлялся? Ага! Надо разыскать тот наёмный экипаж, на котором он уехал. Наш привратник имел договорённость с тремя «таксистами», за которыми посылал, когда была необходимость.

Закончив с комнатой, на цыпочках прокрались мимо двери Щукина.

— Вась, а ты маг?

— Ну да… аттестацию прошёл, иначе фиг мне, а не карьера. А что?

— Просто Эдик говорил, что вы оба без дара, потому и в академии сидите. Другие варианты, мол, ещё печальнее.

— У меня не так давно дар проснулся. Я потому и попросился домой пораньше, чтоб удостовериться.

— О, повезло!

— Да ты вроде тоже с силой.

— А… так, погодник по дождю. Андрюша, огород полей. Андрюша, так душно, дождик в саду устрой! — пропищал Чижик противным голоском. — Тьфу! Как дворник с лейкой.

Я поблагодарил друга за помощь, и мы договорились встретиться следующим вечером. Андрюша отправился работать, а я — в «Когтистую лапу», попросив Привратника позвать тот экипаж, что надысь отвозил Старокотова.

Расплачиваясь, я поинтересовался у кучера, не помнит ли он, где в тот вечер высадил Старокотова. «У главной площади», — прозвучал ответ.