— Как? Неужели? Котьи боги! — отец в волнении схватил меня за лапы. Мои когти тут же заиграли голубым и фиолетовым.

— Это… просто нет слов. Воздух и?!. Ой! Тёмный огонь?! Как это возможно?! Что с тобой стряслось, сынок?

Я растерянно улыбнулся, чуть разведя лапами.

— Давно ль?

— С середины первого месяца, наверное. Весьма нежданно… Мне тоже не верилось.

— Это потрясающе! Невероятно! Я… ты… мой мальчик! — меня снова стиснули в объятьях, да так, что косточки скрипнули. — Мог ли я мечтать дожить до этого дня?! Даже дед твой думал, что всё потеряно! Княжич! Мой наследный княжич! Фиг теперь Фоме! Ты ж мой драгоценный!

Титул княжича был весьма любим старой аристократией, поскольку претендовать на него мог не каждый наследник первой очереди, а лишь старший сын первой жены.

Отец прямо в пляс от счастья пустился, закружив меня по комнате.

— Пусть Фомка теперь от злости сожрёт свои причиндалы! Он ими так гордится. Ха! Тёмный огонь! Подумать только. Такая редкость. А ещё и воздух! Я же не сплю?!!

По заключению Династической комиссии, вступившему в силу пять лет назад, когда стало окончательно ясно, что магического дара у Василия нет, следующим главой рода объявлялся троюродный брат моего отца Фома Кистеньевич. Матвею Афанасьевичу такое решение было ножом по сердцу: во-первых, мать Фомы происходила из «птичьих», да ещё и с примесью купеческой крови. Во-вторых, кузен абсолютно ничего не смыслил ни в науках, ни в хозяйстве, зато был завзятым модником и обожал все западное, разве что не молился на королеву котаксов. А кроме того, он никогда не упускал возможности похвастаться своим гаремом, а мои предки были против этого обычая, принесённого в Великую Котовию ненавистными Муриковичами. «Это позор! Конец истинным Кошанским!» — скрежетал зубами мой отец каждый раз, когда ему напоминали о наследнике. После прохождения магической аттестации отказать мне в титуле никакая комиссия не могла бы, ведь рождён-то я был с хвостом, а значит, и дети мои будут полноценными.

— Вася-Вася, вот порадовал ты своего старика! Это ж просто подарок небес! Я люблю тебя, сын! — Папенька расцеловал меня в обе щеки. Я был даже смущён таким горячим приёмом.

— Но я ещё не умею пользоваться магией.

— А это дело наживное. С моим благословением да знаниями Кысяцкого. Ты должен помнить его. Приятель мой да сосед наш, Яроцап Филиппович, надысь в отставку вышел, но ещё все отлично помнит. Он как раз боевой маг, до генерала дослужился. Не шиш с маслом! Он не откажет тебе в уроках. Сегодня же съезжу к нему и договорюсь!

Отец стал стаскивать с себя халат.

— Может, позавтракаем прежде?

Я, как обычно, был голоден.

— Ах да, конечно! Семён, вели завтрак подавать! — громко хлопнул в ладоши князь.

В нашей усадьбе было две столовые: роскошная в гостевой части дома и маленькая семейная на втором этаже. Всё пространство комнатки занимали массивные стол и стулья. Стену между окнами украшал буфет со старинным сервизом, свадебным подарком далёкого родственника, владевшего фарфоровой мануфактурой.

Завтракали по-домашнему: на простой льняной скатерти, расписанной мышами. Этих грызунов обожала моя бабушка Пульхерия Когтевладовна, знатная охотница. Даже в свои весьма немолодые годы — она уже разменяла одиннадцатую седмицу — почтенная дама оставалась грозой всех окрестных полёвок. Крупная, ярко-рыжая, просто огонь-кошка, она была удивительно ловкой и быстрой. Княгиня Кошанская с младых когтей руководила местным охотничьим клубом. Её добыче завидовали многие коты наших земель: мало кто мог похвастаться такой коллекцией мышиных черепов, которая была выставлена в стеклянных витринах большой гостиной. Я заглянул туда из любопытства в первый же день. Оказалось, что местные мыши не такие уж и маленькие, по моим ощущениям, вполне себе капибары. Я бы с голыми лапами — считалось особым шиком придушить добычу, не испортив ни шкуру, ни череп — на них бы не пошёл.

Каша на молоке, домашние колбасы, яйца разных видов да деревенский козий сыр — вроде бы без изысков, но изумительно вкусно. Если папеньку я порадовал пробудившейся магией, бабушку привёл в восторг мой аппетит.

— Повзрослел Васенька! Наконец как кот кушать стал. А то ведь воробей и тот больше клевал.

Я не спеша наслаждался домашним завтраком. Удивительно, но после первых минут знакомства с семьёй Василия Матвеевича я почувствовал себя тут на своём месте. Мне даже пришла в голову мысль, а не виноваты ли взаимные каверзы и порчи между «М» и «К» в том, что я родился Васей Кошкиным, а не сразу Кошанским? Может, поэтому, живя среди людей, я был ленив и не амбициозен, скорее плыл по течению, чем строил свою судьбу?

Папенька же быстро расправился со своей порцией и нетерпеливо ёрзал, желая как можно скорее отправиться к приятелю-соседу; останавливало только раннее время. Его распирало от восторга, и хотелось подтверждения, что сын обрёл дар, даже два сразу. Бабушка тоже тут же учуяла магию, когда обняла меня, прижав к необъятной груди:

— Вот теперь все, как и должно было быть. Я ж говорила тебе, Матвеюшка, что все наладится. Да и видно было, что Котоотец тебе Лору послал, а значит, и дитя одарит.

— Ах, матушка, не принято теперь верить в подобное, ретроградством это кличут. Коты, а не высшие силы, выбор делают. Потому и мода от котаксов, чтоб их псы поели, пошла, как Фомка, по три жены в дом приводить.

— Да хоть как! А из трёх парней у Фомы один слабенький огневик и получился. Дюжину таких надо, чтобы одну пушку у врагов взорвать. А девки страшнее ночного кошмара. Зато у нас что ты талантливый защитник, что Васенька на самом деле огневик и воздушник. Часто ли два дара у одного бывает? То-то же! Да что там, ведь ты после смерти жены на остальных кошек смотреть не мог, как бы ни переживал за титул.

— Это другое, матушка.

— Нет, солнце моё, всё то. И Вася прям новым котом стал, будто от сна очнулся. То не ходил, а мышкой проскальзывал. А теперь издалека видно, что княжич!

Бабуля горделиво посмотрела на отца, словно это она лично одарила внука магией.

Покончив с едой, мы надели почти одинаковые прогулочные костюмы — мой гардероб был очень скромен, и папенька с огромной радостью одолжил мне запасную пару — и отправились в гости к старинному другу. Как и мы с Эдиком, они были знакомы с детства, вместе учились и служили. Правда, папенька достаточно рано забросил военную карьеру и погрузился в дела козлезавода, а вот Кысяцкий вышел в отставку совсем недавно. Ему приходилось обеспечивать себя самому, поскольку его отец проиграл в карты всё состояние, кроме маленького поместья, приданого жены.

Яроцап Филиппович был немного удивлён столь раннему визиту, но встретил сердечно.

— Проходите-проходите, дорогие мои. Ты чего, Василь, уже из академии дёру дал? Разве каникулы не с летних месяцев?

— Есть причина, Ярик. Мы потому и к тебе заявились. Ну-ка посмотри повнимательнее на сына моего. Ничего не замечаешь?

Яроцап окинул меня взглядом.

— О, Васяндер хвостишко слегка отрастил? То прям что помпошка на туфле был, а теперь есть за что супруге ухватить, коль жениться надумает.

У людей нередко встречается выражение «она ему всю плешь проела», кошачьим аналогом сего действа было «весь хвост измусолила». И действительно кончики хвостов у мужей некоторых скандальных жён выглядели порой весьма потрёпанными.

— Ярик, как можно?! — Папенька осуждающе вздохнул. В нашей семье «хвостовая» тема была под запретом, особенно шутки. Василий Матвеевич очень уж стеснялся своего недостатка.

Чёрный мохнатый генерал потрепал меня по голове. Мой Вася отнюдь не был крошкой, купнее Дусика и Чижика, но рядом с бабушкой и Яроцапом казался подростком. Я ощупал свою бобочку. она была явно пушистее, чем раньше. Но вот длина… Надо бы померить.

— Василий уже не котёнок малолетний, хватит его жалеть, — Яроцап все-таки слегка смутился, заметив, как опустились уши друга. Я улыбнулся им обоим:

— Все в порядке, каков хвост ни есть, а мой.