— А здорово он ему копытами наподдал. Вы видели, товарищ старший сержант?

— Кто он, и кому наподдал? — снова отвлекаюсь я от своих мрачных мыслей.

— Ну, вороной этот, который рядом с нашей машиной скачет. — Показывает он на Сашкиного коня. — Как мотнёт головой! Этот аж в сторону отлетел, и плётку свою потерял. А потом повернулся и задними копытами ему прямо в брюхо…

— Кому этому? — торможу я, пытаясь понять логику произошедшего.

— Ну, тому дезертиру, которого вы вторым застрелили. — Поясняет свой рассказ рядовой Пинчук. — Ох, и не завидую я ему.

— Зря я его сразу пристрелил. Недолго он мучился, гад. — Скрежетнув зубами и сжав кулаки, заканчиваю я разговор.

— Наверное. — Пожимает плечами водила, наконец-то отстав от меня.

Но от мрачных мыслей он меня отвлёк, и, переключившись, я наконец смог принять решение. Очень надеюсь, что правильное.

Останавливаемся неподалёку от глубокого лога, немного не доезжая до высоты 230.0.

— К машине! — командую я бойцам и первым выпрыгиваю через борт.

— За мной! — отдаю я новый приказ, и иду к полуторке воентехника, на ходу примыкая штык-нож к своей СВТ-40.

Выгрузив из кузова пленных дезертиров, и развязав только ноги, конвоируем их к оврагу. Со мной только пять человек, остальные на охране колонны. Строим шайку абреков в одну шеренгу метрах в пяти от обрыва, лицом к логу, расстрельная команда напротив, шагах в десяти.

— Кто из вас русский язык понимает? — спрашиваю я дезертиров.

— Я. — Поднимает руку последний в шеренге.

— Кто я? Обзовись.

— Красноармеец Барболов.

— Бывший красноармеец. — Поправляю я. — Переводи своим землякам за что их к иблису отправляют.

— За измену Родине, за дезертирство и мародёрство. По законам военного времени. Вся ваша банда приговаривается к высшей мере социальной защиты — расстрелу. — Выдерживаю я театральную паузу, пока Барболов переведёт, и громко командую своим бойцам.

— Заряжай! — Защёлкали затворы.

— Цельсь!!

— Пли!!! — Резко опускаю я правую руку вниз, готовясь приколоть штыком выживших.

Слитный залп прозвучал неожиданно громко. Из пятерых трое упали. Я уже было забеспокоился, что кто-то попал, но нет, вроде зашевелись и не орут, значит мимо. Так как своих бойцов я сразу предупредил, чтобы стреляли поверх голов. Мне солдаты нужны, а не палачи. Ну и этим трусам наглядное подтверждение, что с ними будет в следующий раз. Причём прежде, чем отдать команду, я специально смотрел, чтобы стволы винтовок и карабинов были подняты выше.

— Барболов, кру-гом. — Приказываю я одному из стоящих.

— Строй свою банду засранцев и доходчиво переводи, что я скажу. — Отомкнув штык от самозарядки, передаю я её Пинчуку.

— Это последнее предупреждение. Ещё раз нарушите воинскую дисциплину, как баран рэзать будем. — Провожу я тупой стороной клинка по своему горлу. — Или вешать на дереве. — Указываю я штыком на одиноко растущий дуб. — Так что хрен вы в сад с гуриями попадёте, правоверные. И не врите, что русский язык вы не понимаете. Молодые, значит учились в советской школе, а не в каком-нибудь медресе. Все поняли? — дождавшись окончания перевода, продолжаю я.

— Я как раз в медресе учился. — Выкрикивает из строя толмач.

— Барболов, объявляю тебе выговор. В следующий раз будет выговор с занесением в грудную клетку. Понял за что? — Тут же пресекаю я нарушение воинской дисциплины.

— Да, поняль. — Отвечает Барболов.

— Тогда что нужно отвечать?

— Есть, выговор с занесением. — Принимает он подобие строевой стойки.

— И ещё. С сегодняшнего дня между собой общаетесь только на русском. Не дай аллах услышу хоть одно непонятное слово, буду бить аккуратно, но больно. Вопросы есть?

— А как же я? — снова спрашивает толмач.

— А ты переводи. И чтобы к утру твоя банда засранцев выучила все команды. Начинаем учить прямо сейчас.

— Напра-во.

— Нале-во.

— Кру-гом.

— Тьфу ты! Чурбаны бестолковые. — В сердцах сплёвываю я, охренев от увиденного. — Гаврила! Командуй пока всем этим сбродом, и развяжите уже их. Разрешаю применять неуставные методы воспитания и воздействия, а также жесты. Отведёшь этих засранцев вон к той луже. Пускай вытряхнут говно из штанов, помоются и прополоскают бельё и форму. Несёт от них как от помойных котов. На всё про всё даю пять минут. Время пошло. Пинчук за мной. — Иду я в сторону грузовика с ГСМ.

Снова в пути тем же составом, только одни мокрые, другие сухие. Ничего, по дороге обсохнут, солнце в зените, и жарит просто невыносимо. Я бы и сам искупнулся, но некогда, мы и так задержались, разбираясь с этими чебуреками. Зато теперь народу добавилось, а загружать танк бэка и заправлять вёдрами баки, тот ещё геморрой и отдельный вид секса.

Проскочив мимо высоты 230.0, катим дальше, и когда наша машина взобралась на очередную высотку, я увидел громаду танка, примерно в километре от высоты. Буквально через минуту тяжёлый танк КВ-1 предстал перед нами во всём своём могуществе и величии. Было видно, что он побывал в бою и не раз. Царапины на краске от пуль и вмятины от бронебойных снарядов пятнали его толстобронную шкуру. По какой причине оставил его экипаж я не знаю, только внутри боевой машины я обнаружил следы запёкшейся крови. Причём в башне, как раз на месте командира, хотя сквозных пробитий и не было. Внимательно осмотрев танк снаружи, я также нашёл свежую кровь. Что за трагедия здесь произошла я мог только догадываться, но несколько отметин как от пуль, так и от малокалиберных снарядов виднелись на крыше башни. Хотя никаких трупов и следов экипажа мы поблизости не нашли. Может какие-то следы и были, но я же не Макар-следопыт. Да и оставленный на посту боец затоптал всё вокруг. Шило у него в жопе что ли? Чуть ли не борозду протоптал, когда ходил вокруг танка, охраняя его.

Воентехник второго ранга Матвеев вместе с его технарями сразу же занялись проверкой технического состояния боевой машины. Экипаж танка в составе танкиста Серёги Боброва и младшего сержанта Пашки Волчкова приступили к погрузке снарядов, один знал как с ними обращаться, а другой — в какой чемодан их засовывать. К ним же я прикомандировал и обоих сапёров. Всем остальные выпало заправлять танк. И началось любимое развлечение солдат в армии при любых царях и режимах — круглое таскать, а квадратное катать. Распределив бойцов и назначив старших команд, я уже было собрался куда-нибудь проебаться, например назначить себя смотрящим за воздухом, чтобы немецкие самолёты внезапно не налетели, но фиг вам. Вроде и народу добавилось, только без руководящей и направляющей роли главного командования было не обойтись, так что наблюдать за немецкой авиацией я отправил Сашку, он же и будет подавать команду — «Воздух». На себя же возложил другие функции. Занялся дрессировкой ослов и баранов.

В результате я практически исчерпал весь свой запас идиоматических выражений на всех языках, которые знал, и у меня задёргался левый глаз. Вот ни капельки не совру, если скажу, что бараны гораздо умнее. Но всё это лирика, а одну бочку соляры мы с грехом пополам в бак залили, причём именно в тот, на который указал воентехник Матвеев. Ну а после короткого перекура, я как вождь мирового пролетариата, пошёл по другому пути. Распределил стадо по отдельным особям и поехал на разведку. Двигатель танка не хотел заводиться ни в какую (аккумуляторы сдохли, воздуха тоже не было, а заводить сорока пяти тонный кавэ с толкача, занятие так себе, хотя народу хватало). В общем, изображать из себя цыган, жопой толкающих паровоз, мы не стали, а сгрузив с ЗИСа все бочки с горючкой, поехали искать МТС, она же машинно-тракторная станция, а не какой-то отстойный оператор сотовой связи.

За баранкой красноармеец Пинчук, который знает, куда нам ехать, в кузове бригада «ух» под моим руководством, ну и четыре аккумуляторных батареи. В бригаду охотников за зарядной станцией я включил большую часть пехотинцев, запасного водилу и обоих сапёров, чисто на всякий случай, оставив у танка всех спецов и самый минимум людей для охраны. Толку от них будет больше, чем от всех остальных. Четверых узбеков я тоже забрал с собой, надо же кому-то катать квадратное, а танковые аккумуляторы уж дюже тяжёлые. Пятого — таджика Василия Алибабаевича оставил очищать снаряды от пушечного сала, чтобы этот нехороший человек мне батарею на ногу не уронил, а разбавить бензин ослиной мочой у него не получится, ослов поблизости я не заметил. Тех, что были, забрал с собой. Сидят себе спокойно на пустых ящиках из-под снарядов, и жрут свиную тушёнку из банок. Руками естественно, так как свои ложки они проебали. Молчат, всякую хуйню про нас думают. Едем не быстро, всё-таки не дрова везём, да и Пинчук машину ведёт аккуратно. Сразу видно, толковый водила, бережёт аппарат.