Чтобы отключиться от проблем, и придти в себя, я старался всегда быть на позитиве, вне зависимости от того, что там у меня на душе. Отвешивал комплименты всем медработникам женского пола, не взирая на возраст и звания. Ясен перец с умом. Если с молоденькими медсестричками можно было пошутить на грани фола, то с лечащими врачами я таких вольностей старался не допускать, ну и с бабульками санитарками говорил уважительно…

— Вот спасибо, Солнышко. Да дай тебе Бог доброго здоровья, счастья, талану, мужика работящего да не пьющего… — Благодарил я массажистку Верочку, поднявшись с массажного стола, после очередной процедуры.

— Да где же их взять-то, непьющих? — как обычно отмахивалась от меня Верочка.

— А я? А как же я? Ведь я самый работящий из всех непьющих и самый непьющий из всех работящих. Пойдёшь за меня? — шутил я дальше, немного смущая дивчину, так как в просторной комнате мы были не одни.

— Ой ли, непьющий? — стрельнув в меня глазками, спрашивает Верочка. — А кто у нашей старшей медсестры всё время спирт клянчит?

— Так тож не для сэбя, а на общее благо. — Отмазываюсь я. — Тем более эту микстуру мне врачи прописали, но сегодня у меня ни в одном глазу. Могу даже дыхнуть.

— Ну и дыхните, товарищ старший сержант. Проверим, какой вы непьющий. — Приблизилась ко мне Вера, чуть отвернув голову с непослушным локоном русых волос, выбивающимся из под косынки.

Сама же подставилась. И кто ей после этого злобный папа Карло? Поэтому без зазрения совести обнимаю её за талию и целую в румяную щёчку, погладив по попке.

— Спасибо, красотуля, завтра увидимся. — Успеваю ретироваться я, пока дивчина пребывает в лёгком смущении, или делает вид, что пребывает.

Дальше иду на перевязку. Сегодня обещали снять швы, так что день-два и можно будет купаться, а не просто загорать и бродить по колено в воде. А ещё у меня была идея, наловить членистоногих и попить пива с раками. С раками проблем не было, в чистой проточной воде реки Воронеж, они водились. Была только одна проблема. Где достать пива? Самоварочного я не хотел, но очень хотелось попробовать того, настоящего «Жигулёвского» пива прямо из бочки, или хотя бы из трёхлитровой банки, где-нибудь на пустыре, за забором. Но лучше на пляже с девушками и раками. Кстати, не мешало бы и свежей рыбки наловить. И хотя брат Митька не помирает, но от ушицы я бы и сам не отказался. И не какого-нибудь там рыбного супа, а настоящей, приготовленной на костре, да ещё с дымком. А то живём у реки, а жрём эту опостылевшую всем сечку. Явно кто-то из чмошников на свой карман мутит, не мешало бы ревизию в этом хозяйстве навести. Хотя папиросы и спички выдают по норме, масло тоже бывает (иногда сливочное), а чаще растительное в каше, как всегда размечтался я, отключаясь во время перевязки. Так боль почти не чувствовалась, да и привык я к ней, почти.

— Ну вот и всё. Сейчас только зелёнкой помажу и клейким пластырем залеплю. — Закончив вытаскивать из меня нитки, доложилась хирургическая медсестра — Ниночка.

— Э-э. Не надо меня зелёнкой мазать. — Задумал я очередную афёру, так как в процедурной мы были наедине.

— Это почему это не надо? Очень даже надо. А то инфекцию можно занести. А там и сепсис начнётся. — Начала настаивать на своём серьёзная Нина.

— Ну тогда хотя бы ватку смени. — Вздохнув, соглашаюсь я.

— А почему я должна ватку менять? — всё ещё не поняла, в чём подвох, медсестричка.

— Ну, ты же меня сегодня не первого мажешь, вдруг от кого инфекцию занесёшь, а там и сепсис пойдёт…

— Ох и дубина, ты, стоеросовая, — легонько тюкнув меня по затылку, прыснула Нина. — Да если хочешь знать, я после каждого ранбольного инструмент дезинфицирую, а этой ваты у меня завались. — Разошлась она.

— Ладно, мажь, — соглашаюсь я, — а я тебе пока про один интересный случай расскажу.

"В одну городскую больницу Воронежа, приезжает значится комиссия из облздравотдела. Всё проверяют, ходят с умным видом по палатам, расспрашивают больных. Дошла очередь и до четвёртой палаты инфекционного отделения где лежали несколько мужиков. Опрос начинают с первого от входных дверей больного.

— Фамилия?

— Иванов.

— Чем болеете?

— Геморрой. — Коротко отвечает он.

— Как лечат? — продолжает опрос один из членов комиссии, в то время как медсестра, что-то пишет в толстой тетради.

— Ватку макают в зелёнку и мажут.

— Жалобы есть?

— Нет.

Подходят ко второму и начинают задавать те же вопросы.

— Фамилия?

— Синебрюхов.

— Чем болеете?

— Гонорея.

— Как лечат?

— Ватку макают в зелёнку и мажут.

— Жалобы?

— Нет, всё хорошо.

Подходят к кровати третьего.

— Как фамилия?

— Зеленский. — Хриплым противным голосом отвечает больной.

— Что болит?

— Горло болит, — хрипит он дальше.

— Как лечат?

— Макают ватку в зелёнку и мажут.

— Жалобы есть?

— Есть.

— Какие?

— Прикажите пожалуйста медсестре Нине, чтобы она ватку меняла, или хотя бы первому мазала." — Добавил я местных реалий в анекдот, рассказывая его в лицах и прислушиваясь к реакции медсестрички.

— И в какой это из наших больниц такое было? — Заканчивая перевязку, начала задавать дополнительные вопросы Нинель.

— Вообще-то это был анекдот. — Сознаюсь я.

— Не правильный это анекдот. Не может так опытная медсестра поступить. Да и гонорею зелёнкой не лечат. — Разложила всё по полочкам Нина.

— А чем лечат? — не ожидая такой реакции на мой солдафонский юмор, спрашиваю я.

— Когда подхватишь, узнаешь. И чем мажут, и что колют, и как это неприятно. Я закончила. Одевайтесь ранбольной. — Недовольство в голосе девушки явственно прозвучало. И у меня отпало всё желание балагурить. И чего это она надулась? Я вроде ничего такого обидного и не сказал. Ладно, попробуем прокачать на косвенных, не тороплюсь я вставать с кушетки, на которой сидел.

— А с какой радости я должен что-то там подхватить? К чему эти ваши намёки, Нинель? — завожу я серьёзный разговор.

— А с такой?

— С какой это такой? — продолжаю настаивать я.

— Если не перестанешь таскаться с Манькой Облигацией, обязательно что-нибудь подхватишь, не гонорею, так сифилис. — Выпалила свою предъяву Нинель.

Так вот оно что, это у нас походу ревность взыграла. А я то думал? Подумаешь, пообщался с местным населением на пляже. Да и не об чём таком-эдаком мы с ней не договаривались. Чисто коммерческий интерес, ты мне, я тебе, на взаимовыгодной основе. Ну и что, что шутили на разные темы, в том числе и про секас, Манька она девка простая, деревенская, лёгкая на подъём, хоть и слаба на передок, да и разговаривать с ней не натужно, не нужно выбирать выражения. Да она и сама не выбирает и базар не фильтрует, что думает, то и говорит. А дружеский шлепок по пышной заднице, так это вообще для закрепления договора по моей многоходовке. Манька же она не только честная давалка, но ещё и передовик производства в местном колхозе. А там молоко, сметана, масло, творог, ну и влияние на председателя, чтобы он договор с госпиталем заключил, на взаимовыгодной основе. Какая разница, куда они будут продукцию поставлять? Был у меня приватный разговор с начальником АХЧ, вот он и посетовал на плохое снабжение одной дроблёнкой, ну я и решил посодействовать его горю, а заодно и свои хотелки удовлетворить.

Сразу как-то на душе полегчало. Но кто сцука сдал? Вроде никто и не видел, как мы общались в кустах. Да и на пляже все свои были. В основном мужики, за исключением санитарки — Тамарки, местное население не в счёт. Вот она и сдала, да ещё и прибавила небось от себя кое-что. Поймаю, вы… и высушу, но сперва распрошу, зачем такое непотребство учудила. Все эти мысли пролетели в моей голове за пару секунд, но дутика нужно было как-то успокоить, чтобы не держала камня за пазухой. Поэтому встаю, накидываю больничный халат, присаживаюсь к небольшому столику с чернильницей, пером и каким-то гроссбухом. После чего начинаю выводить каракули на клочке бумажки.