— Разведдонесение готово? Давай, подпишу. — Быстро пробежав глазами, напечатанный в двух экземплярах текст, генерал ставит свою подпись, и отдаёт соответствующие распоряжения. После чего вновь обращается ко мне.

— А вам, товарищ подполковник, нужно срочно добраться до штаба 6-й армии и предупредить соседей о начавшемся немецком наступлении. Надеюсь, связь со штабом своего фронта у них есть. — Официально отдаёт приказ командарм.

— Есть, предупредить соседей! — козыряю я, убираю донесение в планшет и, развернувшись кругом, выхожу из блиндажа.

— Погоди, Анатолий. — Догоняет меня в ходе сообщения Кузьма Петрович. — Этот документ отдашь лично в руки генералу Костенко, он всё-таки заместитель у Тимошенко и наверняка на КП армии. В крайнем случае, Городнянскому. Обстановку передашь на словах, в случае окружения, нам вместе из этой жопы выбираться придётся, а у него сил побольше нашего будет. Я сейчас к кавалеристам поеду. Надеюсь, удастся убедить комкора и нанести совместный удар. Пока немчура не закрепилась, может получится прорваться и вывести армию. Ну, давай. Не задерживаю. На тебя теперь вся надежда, Анатолий, так что не подведи. — Жмёт мне на прощание руку генерал.

Снова разбитые фронтовые дороги, по которым наша эмка плетётся со скоростью черепахи. Ещё повезло, что водитель мне достался толковый, который колесил по этим дорогам ещё до войны, так что постоянно сверяться с картой мне не пришлось, и до штаба шестой армии мы добрались. Вот только генерал Костенко, находящийся на командном пункте, встретил меня не очень радушно. У наступающей группировки как раз сегодня наметился успех, так как немецкая авиация резко сократила количество самолётовылетов, а тут я, да ещё с плохими вестями. Голову мне не отрубили, но по падежам просклоняли.

— Сведения о немецком наступлении точные, подполковник? — немного успокоившись, переспрашивает Костенко.

— Данные нашей агентурной разведки подтвердились сегодня утром, товарищ генерал. Начало немецкого наступления наблюдал лично. Не верите мне, вышлите свою разведку в район Барвенково, наверняка там уже бои. — Стараюсь сдержаться я, хотя внутри всё кипит от возмущения.

— В штабе вашего фронта знают о прорыве противника? Какие действия намерен предпринять ваш командарм? — Склонившись над картой, задаёт уточняющие вопросы генерал-лейтенант.

— В резерве у нас сейчас одна стрелковая дивизия, ею командарм и намерен ударить во фланг наступающему противнику, только одной дивизии для этого мало, а второй кавалерийский корпус нашей армии не подчинён. Да и приказ на контрудар никто не отдавал. Связь со штабом Южного фронта у нас прервалась ещё утром. Фельдъегеря послали, но доберётся ли он до места, большой вопрос. — Пытаюсь я подтолкнуть генерала Костенко к принятию нужного решения. Всё-таки он заместитель командующего Юго-Западным направлением и уполномочен отдавать такие приказы.

— Быть посему. — После некоторого раздумья, решается Фёдор Яковлевич. — Раз обстановка не достаточно прояснена, а генерал Подлас рвётся в бой, ему и все карты в руки. Начальник штаба, готовь приказ о передаче второго кавкорпуса в распоряжение 57-й армии, а следом за ним второй. Любой ценой ликвидировать прорыв противника на фланге Юго-Западного фронта. Действовать сообразно сложившейся ситуации. Я завизирую.

— 23-й танковый корпус у нас сейчас где? — Обращается Костенко к командующему 6-й армии.

— 23-й танковый корпус переправился через реку Берестовая, и в 8 часов перешёл в наступление в направлении Новая Водолага, товарищ генерал-лейтенант. — Отрапортовал генерал Городнянский.

— Час от часу не легче. Сначала опаздываем с вводом в прорыв, а теперь ещё и противник ударил во фланг. Нужно притормозить 23-й танковый корпус до прояснения обстановки и выслать разведку в юго-восточном направлении, Авксентий Михайлович, немецкие танки в тылу армии тенденция крайне неприятная. И подготовьте донесение в штаб фронта, может ещё удастся переломить ситуацию в нашу пользу, пока не поздно. — Заканчивает отдавать распоряжения заместитель командующего.

Обратно в штаб своей армии летим как на крыльях, не жалея подвеску автомобиля. Моё возбуждённое состояние передалось и водителю, и он выжимает из мотора машины все лошадиные силы, но мне всё равно кажется, что мы ползём как улитка. Приказ нужно доставить как можно быстрее, ведь от него зависит судьба не только нашей армии, но и всего фронта. И чем раньше мы ударим во фланг немецкой группировке, тем больше будет у нас шансов ликвидировать прорыв противника или хотя бы замедлить его наступление. А для этого требуется перегруппировать войска армии, на что и уйдёт очень много времени.

Наконец-то стемнело. Выбираемся из засыпанного землёй блиндажа и редкой цепью, след в след, пробираемся к началу оврага. Немцы тут побывали, нашли двоих убитых красноармейцев, но, нарвавшись на пару минно-взрывных сюрпризов, дальше шарить не стали, а быстро осмотрев местность, убрались подальше. Не очень-то хочется искушать судьбу, особенно когда рядом орут камрады с оторванными ногами. Так что не зря наши сапёры старались и минировали тропу, раскидав в творческом беспорядке несколько противопехоток.

Первая наша цель — два танка, подбитых бронебойщиками неподалёку. Дырок они в них насверлили, а вот жизненно важные органы скорее всего не задели, потому танки и не сгорели. Или наоборот, попали как раз в эти жизненные органы управления танком, я имею ввиду экипаж, и панцерманы покинули свои коробки. Возможно и движки попортили, не попав в баки с бензином, которые у немецких «троек» справа, а стреляли по левому борту. Это только в кино показывают, как после попадания в танк из противотанкового ружья, он вздрагивает всем корпусом и взрывается. В реальности немного не так. Тут либо щелчок рикошета по броне, либо такой-же щелчок, но с пробитием. И куда попадёт бронебойно-зажигательная пуля после пробития брони, это лотерея. Впрочем, не буду гадать, доберёмся до танков, узнаем, куда им прилетело.

До панцеров мы добрались без происшествий, выслав впёрёд разведку, а следом подтянув остальные силы нашей импровизированной ДРГ. Быстренько запаслись патронами и двинули дальше на запад, оставив позади два весело разгорающихся костерка. Когда на жалюзи лопнут бутылки с горючей смесью, будет ещё веселее, ну а после взрыва боекомплекта, гораздо громче. В сторону Дмитро-Даровки мы не стали соваться. Да, подбитой техники там гораздо больше, но и шанс нарваться в разы выше. А любые потери в группе приведут к потере боеспособности, что чревато уничтожением. А наша главная цель, отнюдь не коммунизм, и даже не выход из окружения, а нанесение как можно большего урона противнику, всеми возможными способами. Вот и тащим на себе все эти способы, согнувшись под их тяжестью. Лично у меня, кроме трофейного автомата и запаса патронов к нему, три противотанковых и кучка ручных гранат в вещмешке. Остальные бойцы и командиры нагружены не меньше. Пулемёт, ленты с патронами, взрывчатка, ящик с бутылками, в общем всё, что нужно и нажито непосильным трудом. Для полного счастья только гаубицы или пушки не хватает, чтобы катить её на верёвочке и петь весёлую строевую песню.

Местность, по которой мы движемся, не просто изучена, а исхожена и даже исползана. Приходилось бороздить её пузиком, попадая под внезапные артобстрелы противника. Так что движемся без проблем, быстро проскакивая открытые места от оврага к оврагу и минуя то, что осталось от населённых пунктов. Пока удаётся не нарваться на посты и секреты противника, но впереди главная дорога, которую предстоит пересечь. Желательно без шума и пыли, а после чего пошалить уже на этой коммуникации и бесследно испариться в степи как ёжик в тумане. Степь-то она степь, но изрезанная балками, логами и оврагами вдоль и поперёк, а местами даже зелёнка попадается, ну и высотки безымянные, куда без них. Вот только долго шалить не получится. В нашем распоряжении ночь. А к утру желательно прорваться к своим. Иначе фрицы нашу группу зачистят. Тут всё-таки не Беловежская пуща и даже не парк Сокольники, местность в основном открытая, хоть и пересечённая.