— Нет. Никаких маркитанток с нами не будет. Взвод, максимум два, с отделением тяжёлого оружия. Вот и вся рейдовая группа. Посмотрим, подумаем ещё над организацией и штатом.
— Тогда я согласен. Повоюем.
За разговором мы дошли до конца просеки. Миновали обширную поляну, пройдя краем болота, и снова очутились в лесу. Через четверть часа колонна остановилась и разведрота начала разворачиваться в цепь. Пашка соскочил с розвальней и дал команду своему отделению. Мы же проехали немного вперёд, а когда, идущие впереди разведчики, залегли, останавливаю наш транспорт и иду к командованию, которое что-то высматривало впереди, вооружившись биноклями. Ну, изделие от Карла Цейса у меня тоже имеется, поэтому, спрятавшись за деревом неподалёку, смотрю в ту же сторону.
А вот и дорога. Правда в том месте, где мы через неё собирались перейти, находилось много лишних свидетелей, от которых нужно было срочно избавиться. Артиллерийско-миномётный обстрел партизанской базы прекратился. Зато ружейно-пулемётная перестрелка только усилилась. А это плохо. Скорее всего каратели пошли на штурм, — а долго ли продержатся против спецбатальона — два взвода, один из которых — хозяйственный? Вопрос риторический. Так что счёт идёт уже на минуты.
На дороге стояла артиллерийская батарея, причём в полном составе вооружённая советскими 45-мм орудиями. Что-что, а уж родную сорокапятку я не перепутаю ни с чем, хоть она как две капли воды похожа на немецкую противотанковую пушку. За каждым передком с орудием следовала пара дровней со снарядными ящиками. В голове находился возок с командиром, а в хвосте ещё несколько саней с зольдатами, каким-то имуществом и боеприпасами. Судя по направлению движения, колонна собиралась ехать в Порядино, а вот кого они ждут и долго ли ещё собираются тут стоять, было непонятно. План нападения на батарею у меня созрел, нужно было только донести его до командира разведроты. Ему принимать окончательное решение, так как действовать будут в основном его люди. К «горе» иду сам, не я тут главный, чтобы ко мне все бегали.
— Что решили, товарищи командиры? Долго мы тут ещё загорать будем? Нужно захватить батарею и скорее идти на выручку к нашим.
— Я так полагаю, это и есть ваш начальник штаба а по совместительству начарт отряда, да, Леонид Матвеевич? — Спрашивает ротный у комиссара.
— Он самый. — Отвечает лесник.
— Лейтенант Доможиров. — Первым представляюсь я, приложив ладонь к перевязанной голове.
— Старший лейтенант Дерзкий. — Ответно отмахнул приветствие командир разведроты.
— Так что вы надумали, товарищ старший лейтенант? — тороплю я ротного.
— Но у меня совершенно другое задание и другой приказ. Моей роте нужно скрытно проникнуть в тыл противника и перехватить ему пути отхода из Порядино. — Выкладывает свой последний аргумент старлей.
— А это и есть один из путей отхода. И батарея тоже направляется в село, чтобы усилить оборону. В партизанском отряде остались в основном старики, женщины и дети. Вы хотите, чтобы их всех уничтожили каратели? — прибегаю я к запрещённому приёму, давя на больное, так как дискутировать уже некогда. Действовать надо.
— Но могут быть непредвиденные потери в роте, что может привести к срыву боевого приказа.
— Война без потерь не бывает, старлей. А сейчас на нашей стороне внезапность, можем и без потерь обойтись, если с умом действовать. — Ну давай, лейтенант, гипнотизирую я его взглядом. Дерзкий ты в конце концов, или не дерзкий? Разведчик же, должен соответствовать.
Больше уговаривать ротного не пришлось, и он начал отдавать распоряжения взводным, обходя каждое подразделение. Первый взвод заходил слева, третий справа, второй атаковал в центре. Разведчики действовали молча, без криков «ура», подобрались как можно ближе к противнику и дружно атаковали. Немецких канониров сбили с панталыку маскхалаты разведчиков, так как егеря тоже были все в белом, да и нападения в своём тылу гансы не ожидали. Ну а наши работали в основном штыком и прикладом, как призраки появившись среди деревьев. Так что пока фрицы пытались опознать своих, крича — Хальт! Паролле! — Разведчики уже выскочили на обочину и кричать — Алярм! — стало уже поздно. Стреляли бойцы уже только вслед убегающим, кому не повезло умереть от штыка, чтобы не играть в догонялки в лесу. Партизаны и я со своими наступали во втором эшелоне, чтобы не попасть под горячую руку. Всё-таки бойцы разведроты из одного подразделения, да и одеты все одинаково, в отличие от нашей сборной солянки. Так что после захвата батареи, быстро потрошим жмуров, и сложив в сани оружие и боеприпасы, заменив мёртвых «интуристовских» водителей кобылы на живых партизан, покидаем «место имения», уходя в лес на другой стороне дороги.
Впереди шла рота, следом за ней обоз с пушками, и замыкали колонну два отделения разведчиков, которые прикрывали отход, засев в засаду на дороге, справа и слева от захваченной батареи. И как только последние сани скрылись в лесу, они сразу снялись и двинулись по нашим следам в тыловом охранении. Свидетелей мы вроде как не оставили, немногих сдавшихся в плен и трёхсотых добили на месте. Пару фрицев, в том числе и какого-то хера официра удалось захватить прямо в бричке. Его сейчас и «потрошил» старлей, проводя экстренный допрос, пока тот не очухался. Я же, сформировав расчёт к первому орудию, проверял трофеи на наличие боекомплекта, избавляясь от лишнего. Пустые ящики с гильзами от снарядов, вещь, конечно, в хозяйстве нужная, но для боя абсолютно бесполезная. Вот от них мы с Васей и избавлялись, освобождая места для раненых и нужных трофеев. Потери всё-таки были, но в основном санитарные. Несколько человек легко ранили, и только двое погибли, нарвавшись на сильных и опытных вояк.
В результате проведённой ревизии, удалось выяснить, что снаряды в основном находятся только в передках орудийных запряжек, почти все остальные ящики оказались с гильзами. Зато все раненые разведчики и наш сборный полупартизанский отряд с комфортом разместились на захваченном транспорте. Так мы и дошли до берега реки, где, посовещавшись накоротке, отряд снова разделился.
Из допроса пленных выяснилось, что немцы сначала окружили «заколдованный лес» с партизанской базой, потом подтянули артиллерию и миномёты, а с рассветом начали артподготовку, одновременно сжимая кольцо окружения. Очень не хватало роты егерей, которая всю ночь гонялась за нами, поэтому пришлось ждать, когда соберут больше вспомогательной полиции, почему и начали операцию так поздно (рассвет наступал в девять утра). Расход боеприпасов тоже получился большим. Уничтоженные огневые точки с пулемётами оживали в новых, совершенно неожиданных местах, поэтому как оцепившие берег оврага полицаи, так и расчёты, несли неоправданные, незапланированные потери. Орудия также приходилось перемещать по всей линии обороны, так как деревья значительно сокращали сектор стрельбы, а выкатить пушки на край крутого откоса не позволяли меткие выстрелы защитников. Но таяли и силы обороняющихся, да и миномётный огонь делал своё чёрное дело. Корректировщики сидели на соснах и управляли огнём батареи, находящейся в пятистах метрах от цели (партизанского лагеря). Вот только все эти действия носили отвлекающий характер. Главный удар егеря нанесли со стороны леса, преодолев минное поле, и сейчас должны были уже добивать остатки партизан, зачищая территорию базы. Как немцы умудрились разминировать «поле чудес», пленный не знал. Артиллеристам приказали сниматься с позиций, дождаться исхода операции на дороге, а потом следовать в Порядино и занимать там оборону. На огневых остались только миномётчики, на всякий случай. Оцепление также ждало приказа на отход.
Так что не зря мы захватили батарею, я как чувствовал, что не всё так просто. Сунулись бы в овраг, нас бы сверху и положили. Поэтому действуем следующим образом. Третий разведвзвод и десяток партизан «снимают» оцепление, продвигаясь вдоль правого оврага. Вся остальная рота плюс мой отряд, переправившись через реку, уничтожает всё, что находится вдоль левого склона, в том числе и миномётную батарею. После чего, обойдя лог, атакует противника с тыла. Действовать начинаем, когда наша группа переправится на другой берег реки. Так что сначала форсировал водную преграду по льду первый взвод, сразу за ним второй, а потом и моё отделение тяжёлого оружия вместе с обозом. На льду реки оставили только две пушки и тушки допрошенных языков, всё остальное имущество и вооружение перевезли на другой берег. Расчёт я смог подобрать только к одному орудию, из второго стрелять уже некому, но возможно из партизан кого-нибудь подберём, ну а два оставленных, это вообще мёртвый груз, пусть с ним потом Красная армия сама разбирается. Двухсотые и трёхсотые тоже с нами, причём санитарным транспортом управляют сами раненые. Они же и останутся на охране обоза, когда мы начнём воевать. Сигнал к атаке для всех — первый выстрел из пушки. А пока третий взвод подкрадывается к своей цели, второй охватывает поляну с севера, а первый, при поддержке моего орудия, нанесёт удар с юго-восточной опушки. Разведчики растянулись в цепь, в центре боевого порядка моё орудие, которое кроме расчёта, помогают катить и Пашкины бойцы, они же и будут в пехотном прикрытии.
