— Всё, отходим. — Приказываю я, когда израсходовав один диск, Круглов поменял его на другой. — Сейчас тут весело будет.
— Берген, там на опушке ещё один партизан остался, — показываю я примерное направление. — Забирай его себе в напарники и займи там позицию. Скоро рассветёт, так что возьмёте под контроль оба берега и шоссе. А может и пятаков этих удастся подловить, чем чёрт не шутит. Позиции для стрельбы меняйте как можно чаще, создайте видимость присутствия большего подразделения, под миномётный обстрел не суйтесь, отскакивайте в любую сторону, лишь бы вас не накрыло. Мне живые бойцы нужны, а не смелые трупы. — Уже на ходу даю я установку якуту.
Лёха с его ручником и помощником занимает позицию в центре четырёхсотметрового участка обороны. Всех остальных партизан также передаю Пашке, сам же иду к своим миномётчикам. Немцы притихли, только их «пятаки» периодически кидались «морковками» по опушке и дальше по лесу, докуда доставала их дальность стрельбы. Остальные фрицы видать завтракали или готовили очередную пакость. Зато на востоке от нас гремела канонада, причём не так уж и далеко. А началось всё с рассветом.
Сымитировав атаку на левом фланге, фрицы ударили справа, наступая по шоссе и по центру нашей обороны, прямо из леса. Плюс к тому, к западу от нас тоже началась интенсивная артподготовка. Но мне было уже не до неё. Как минимум рота противника наступала на нас с юго-востока. На обманку я не купился, Пашкины разведчики на левом фланге справились сами, да и Берген им помог, но против роты, да ещё усиленной бронетехникой, мы бы точно не выстояли. Спасли домашние заготовки. Колёсный бронеавтомобиль подорвался на мине, а взвод фрицев, наступающий за ним, мы удачно накрыли из миномёта, уничтожив и пару пулемётов вместе с расчётами. После чего все заняли место в общей цепи. Но всё равно, «пятнадцать человек на сундук мертвеца» было мало. И хотя первую атаку хоть и с трудом, но отбили, подпустив противника на гранатный бросок, отбить вторую уже не хватило бы патронов.
— Что делать будем, Клим? У меня только два магазина осталось. — Спрашиваю я Пашку.
— У меня те же яйца, только в профиль, — цепляет он штык-нож на свою «светку». — Ты у нас командир. Думай, решай.
— Назад нам уже не отойти. Даже если сейчас отскочим в лес, прижмут к болоту, а потом добьют на льду. — Рассуждаю я вслух. — Остаётся одно, прорываться вперёд и уходить на восток или вправо, вдоль шоссе, но тогда нас снова могут прижать к болотам.
— Значит поступаем так. Оставляем на левом фланге один пулемёт. Всех остальных, пока фрицы чухаются, давай сюда. Пойдут в атаку, открывают редкий огонь только самые меткие стрелки, а когда фрицы подойдут на гранатный бросок, открываем шквальный огонь из всех стволов, кидаем гранаты, все, сколько осталось, и броском вперёд. Прорвёмся, будем жить, нет, значит не судьба. Бойцов распредели парами, пусть прикрывают друг друга. Всё, действуй, я слева, ты справа. Сигнал к контратаке, красная ракета. Ну и я заору. За пулемёт найди добровольца, многое будет от него зависеть. — Добавляю я.
— Сам лягу.
— Нет, Паша. Ты мне живой и здоровый нужен. Нам ещё с тобой до Берлина нужно дойти.
— А дойдём? Ты уверен?
— Дойдём, Павло. Я знаю…
Пока есть возможность, перераспределяю людей. По центру у нас Леха с Бирюком. Справа Макар с Васей. Ещё правее сапёр с автоматчиком, который заряжает остатки патронов в магазин ППД. Слева я с Федей и Берген с партизаном. Пашка со своими на правом фланге, также, парами раскидал людей, эмгач у него тоже в центре боевого порядка. Ждём очередную атаку фрицев, кидаться на прорыв сломя голову нам не с руки. Одного пулемёта хватит, чтобы нашу редкую цепь положить, а когда боевые порядки перепутаются, тогда на линии огня окажутся как свои, так и чужие, зато для нас чужими будут все. Как минимум взвод мы сомнём, так что прорвёмся.
Не срослось. Немцы ударили нам по правому флангу, причём целой ротой, начав отвлекающие действия по центру. На сей раз лес сыграл с нами злую шутку, противнику удалось подобраться на сотню метров, а потом сказалось его численное превосходство и количество единых пулемётов с немереным боезапасом. А начиналось всё хорошо. После короткого миномётного обстрела по опушке, егеря начали не спеша наступать, перебегая от дерева к дереву, выстроившись широким клином. Так что действуем по плану, редким, но метким огнём отстреливая тех, кто попал на мушку, после пары-тройки выстрелов меняя позицию. Увлёкшись, я даже не заметил, как у меня кончились патроны к самозарядке. В подсумке остался только НЗ, одна обойма, но это на самый крайний случай. Так что зарядив последние пять патронов в открытый затвор, откладываю винтовку в сторону и, приготовив ракетницу и гранаты, жду, когда фрицы подойдут на гранатный бросок. Но те не торопились, а залегли метрах в шестидесяти от шоссе, периодически постреливая в нашу сторону. А потом…
Шквал ружейно-пулемётного огня обрушился на наш правый фланг, и в атаку пошла уже целая рота. Первый взвод слева, второй прямо по шоссе, и третий правее дороги только из леса. Практически одновременно, ломанулся в атаку и центральный взвод и ещё один, но уже на левом фланге. А вот теперь мне стало не до ракетницы, казалось винтовка сама прыгнула в руки. Одновременно даю общую команду.
— Огонь! — А потом и…
— Гранатой огонь!. — После чего по очереди кидаю три гранаты, включая последнюю, для особого случая. Ну и люгер я разряжаю в набегающих егерей почти не целясь. В двоих точно попал, остальные упали сами. Перезарядив пистолет, осматриваю поле боя.
В центре атаку противника мы сдержали, егеря залегли, хоть и добежали почти до шоссе. Слева немцы подобрались к пулемётчику очень близко, и уже закидывали то место гранатами. Справа разведчики пятились, а гансы хоть медленно, но наступали, уже дойдя до обочины шоссе.
— Справа по одному. Отход! — успеваю я отдать команду своим, и меня накрывает гранатным разрывом, а дальше сплошной туман в голове и шум в ушах. Звуков боя почти не слышу, только всплывают отдельные видения…
Вот я стреляю в приближающиеся белые фигуры…
Потом Федя меня куда-то тащит, закинув себе на плечо мою левую руку…
Дальше вижу, как выскочившие на шоссе фрицы начинают падать, как кегли сбитые тяжёлыми пулями…
Выжившие пытаются убежать, но умирают уставшими…
Последнее воспоминание — кроны деревьев надо мной и темнота…
Очухался я, лёжа в санях, на подстилке из лапника. Перевязанная бинтом голова трещала, во рту было сухо как с похмелья, уши забило ватой, да ещё тошнило. В ногах у меня «отдыхал» миномёт, а рядом со мной на ящике с патронами сидел дядя Фёдор, и лыбился во все свои тридцать два зуба. Несколько коробов с лентами стояло вдоль левого борта. Протягиваю ему руку со словами.
— Помоги подняться. — То, что хотел сказать, я проговорил, только своих слов не расслышал. Но Федя понял, аккуратно помог подняться и сесть, протянул флягу с водой, а потом и придержал, когда я «травил за борт» саней выпитое. Прополоскав рот и, сделав пару аккуратных глотков, я прислушался к ощущениям. Вроде чутка полегчало, да и голова перестала кружиться. Заткнув нос, продул уши. Слух вернулся частично. Поэтому первый мой вопрос был.
— Где мы?
— К партизанам, в отряд едем. — Пояснил Федя.
— Все живы?
— Наши все, — потупился он. — Разведчиков шестеро осталось, плюс сапёр, из партизан только Лёха-пулемётчик, да Бирюк, но он ранен.
— Берген?
— Живой.
— Рассказывай, что случилось и как нам удалось выбраться из такой жо… засады. — Привалившись к борту спиной, говорю я.
— Чудом. — Отвечает Фёдор и начинает рассказ.
— Когда ты упал, я уже думал нам кранты. Взял у тебя пистолет, перезарядил и встал за ближайшим деревом. Думал напоследок заберу с собой несколько фрицев. Все наши тоже далеко не убежали, засели поблизости. Вот только егерям стало тогда не до нас. Сначала им во фланг партизаны ударили во главе с комиссаром, а потом с тыла разведрота нашей дивизии, так что те фрицы, которые наступали на нас справа, вынуждены были отступать по шоссе на Кузьминку. Ну а центральный их взвод мы и так неплохо проредили, так что бежали они быстро. Паника — вещь заразная. Кузьминку потом 1287-й полк захватил. Шоссе то мы с разведчиками у немцев в тылу перерезали, вот их и прослабило. Так что как только наши с фронта надавили, немцы и стали отходить по дороге на Порядино.
