Молчание повисло между ними. Потом Наталья Ароновна резко повернулась и добавила:

— Но ты меня удивил. Не стал дальше тянуть бабки, шантажировать, не продал компромат на сторону. Сыграл — по-взрослому. Вот поэтому и не стала жалеть. Умные люди всегда меня пугали.

— Умные люди — это не те, кто делают умный вид. Это те, кто не лезут в глупости, когда знают, что перед ними дураки, — последовал ответ с полуулыбкой.

Женщина засмеялась тихо, но искренне.

— Так чего ты хотел? Не перекинуться же парой слов зашел…

— Нужна еще одна «Нива»…

— О как… И на каких условиях?

— За деньги, товарищ Гринштейн, за деньги.

Она достаточно долго, молча смотрела на меня, слегка прикусив дужку своих очков.

— Вот что, зайди ко мне послезавтра, думаю что уже будет ясность по этому вопросу.

— Буду, Наталья Ароновна.

На выходе из отдела старенькая телефонистка, грея руки у электрочайника, бросила вслед:

— Гринштейн у нас не всем улыбается. Если тебе — значит, ты особенный.

Всё совпало по времени: на третий день, после обеда, снова зашёл в кабинет Натальи Ароновны. На диванчике уже сидел мужчина — лет под сорок, но уже лысоватый, в тщательно выглаженной рубашке и с выражением лица человека, умеющего считать деньги. Весь его вид говорил: торговец. Сидел расслабленно, но смотрел на меня внимательно.

Наталья Ароновна подняла глаза от бумаг, кивнула:

— Константин Витальевич. Проходите. Знакомьтесь — Исаак Маркович, директор одного из автомагазинов в нашем городе.

Исаак Маркович поднялся, пожал руку и с лёгким прищуром сказал:

— О вас я уже слышал. Только хорошее. Говорят, умеете договариваться.

— Стараюсь, — ответил спокойно, садясь в кресло напротив.

Разговор пошёл быстро, но тонко, с тем самым оттенком, который выдают только коренные минские евреи. Где каждая цифра — не просто сумма, а аргумент, философия и почти анекдот. Постоянно в ход шли фразы вроде: «по-божески», «по-людски» и «ну ведь надо же как-то всё по справедливости», а в глазах — взгляд акулы.

В итоге всё устаканилось. Государственную цену за «Ниву» (в районе 9200 рублей) я должен буду внести в кассу. А сверху, как «благодарность за содействие» — тысяча Наталье Ароновне и тысяча Исааку Марковичу. Всё в рамках традиций.

Когда ударили по рукам, Наталья Ароновна улыбнулась:

— Ну вот и славно. Не зря у нас Минск называют городом культурной дипломатии.

Я кивнул широко улыбаясь, но на выходе дал «Другу» короткую ментальную команду:

— Взять объект «Директор Исаак Маркович» под негласное наблюдение. Проверить связи, источники дохода, отношения с органами.

— Принято, — отозвался «Друг». — Анализ начат.

Осень в Минске медленно втягивала в себя краски — ещё не зима, но листья уже висели тяжёлыми каплями жёлтого и бронзы, скользили по ветру, прилипали к подошвам. За окном моросил мелкий дождь, а внутри — на втором этаже госпиталя — царила привычная тишина. Шум флюорографа, редкие звонки, бумажный шелест.

Прошла неделя с момента той самой встречи в кабинете Натальи Ароновны, где разговор напоминал изысканный восточный торг. Обещания с обеих сторон были выполнены. И теперь на руках имелся полный комплект документов: «Нива» цвета «Валентина», сверкающая, как свеже отлитая медаль, официально числилась за дедом — Михал Ивановичем Борисенком, жителем Гомеля, заслуженным сапожником и тихим, но упрямым стариком, которому такое было не впервой.

Для оформления машины пришлось сделать два визита: первый — в бухгалтерию автомагазина, второй — в районную ГАИ Гомеля. Подписи, печати, тонкая игра с формулировками, и всё легло в юридическую плоскость. В глазах гомельской ГАИ всё выглядело безупречно: внук решил сделать подарок любимому деду. А на практике — была приобретена машина с будущими уникальными возможностями и характеристиками.

Но важнее автомобиля оказался файл, полученный в ту же неделю от «Друга». В котором обширное, скрупулёзно собранное досье на Исаака Марковича. Работа «Друга» и «Мухи» вызывала восхищение. Пункт за пунктом, абзац за абзацем — шла выверенная картотека жадности, схем, крыш и тонких сделок, которая по совокупности, без всяких разговоров тянула на высшую меру.

Первый раздел — касса. Через личный сейф в подвале магазина шли суммы, в разы превышающие выручку. Там же указывались имена, аккуратно закодированные, но легко дешифруемые: освобожденный парторг одного из крупнейшего минского завода, первый секретарь райкома партии, на территории которого находился магазин, завотделом снабжения Миноблисполкома, двое сотрудников ОБХСС. Все они получали «благодарности» за своевременную поддержку, каждый в своей сфере, часто просто закрывая на глаза на действия шустрого еврея.

Следующий — женщина. Молодая, медсестра по документам, но по стилю жизни — далеко не на одну зарплату. Директор автомагазина снимал ей квартиру в доме на проспекте Машерова. Она любила шампанское, рестораны, иногда летала «в командировки», причём чаще всего в Сочи. С ней были фотографии. Два снимка — особенно ценные: в одном — она с ключами от «Жигулей», в другом — с Исааком на фоне озера Нарочь.

Третий раздел — дача. Расположена в лесной зоне за Заславлем. Вопреки нормам на летний домик по факту, представляла собой коттедж на два уровня с баней, гаражом и скрытым подвалом. По данным наблюдения «Птички», в гараже регулярно выгружались ящики с запчастями без маркировки. Упаковки и сами детали — визуально полностью соответствовали заводским.

И, наконец, четвёртый раздел. Самый интересный. Подпольный цех. Месторасположение: промышленная зона между Чижовкой и Уручьем. Старый склад с официальной функцией «склад временного хранения неисправного оборудования». Внутри — станки, два токаря, три сборщика, один водитель. Производство: тормозные цилиндры, коробочные кронштейны, шестерни. Всё — с соответствующей маркировкой «ВАЗ», нанесённой уже на финальном этапе.

— Подтверждаю, — проговорил «Друг» в нейроинтерфейсе. — Цех зафиксирован в работе. Наблюдение активное. Персонал не подозревает о наблюдении.

— Вероятность использования поддельных комплектующих — высокая. Продукция уходит через сеть автомагазинов по области. Угроза — умеренно системная.

Пауза.

— Рекомендуешь передать в органы?

Ответ «Друга» последовал после паузы, полной контекста:

— Не раньше, чем будет собрана видео фиксация закупки через посредников. Если потребуется — инициировать «контрольную закупку». Угроза разоблачения на текущем этапе — минимальна.

Вывод был очевиден. Машина получена. Контроль над источником установлен. Осталось дождаться повода — и перевести досье туда, где умеют с ним работать. Или, если потребуется, использовать как страховку в случае, если Исаак Маркович решит проявить какую либо инициативу в отношении меня.

Ведь всё, что касается власти — должно быть под наблюдением. Даже если это касается всего лишь не самого крупного автомагазина.

Объем и качество предоставленной информации меня очень впечатлил. Да что там впечатлил — он ввел меня в состояние близкое к растерянности. Что с ней делать, как лучше поступить?

В моей берлоге было тихо и тепло, и мысли в голове плескались еле-еле. Но я знал простой и действенный способ их подстегнуть. Слопав несколько шоколадных конфет и переодевшись в спортивную форму, отправился на пробежку.

Осень окончательно вошла в свои права — не золотая, не театральная, а промозглая, с дождем, сыростью и ветром. Двор госпиталя под окнами снова утонул в лужах, и в воздухе повис густой запах мокрой листвы, с которого и начинались мысли. Будто кто-то включил у меня в голове аэродинамическую трубу. Под мысленным взором медленно проплывали строки из файла досье, разложенные по аккуратным папкам на виртуальном экране нейроинтерфейса: каждая строка — кусочек чужой жизни в реальных фактах, каждая папка — превращённые в уголовное дело улики.