— Ты слышал его. Недостаточно хорошо.

Феликс издает стон, который переходит в громкий вздох, и трется спиной о стену, как медведь, чешущийся о дерево.

Джейс пересекает комнату и становится рядом с Феликсом. Я испытываю кратковременную вспышку ревности, когда он обнимает Феликса за плечи и прижимает его к себе, но я отгоняю эту мысль, когда Феликс трется щекой о плечо Джейса. Это не сексуальный жест и даже не флирт. Он просто под кайфом, и трение доставляет ему удовольствие, вот и все.

Я возвращаюсь к Уильяму, который прижимается к стене за спиной, как будто пытается слиться с ней.

— Скажи мне, как ты его накачал, — требую я. — Я хочу точно знать, что ты с ним сделал.

— Я… я не помню.

— Я знаю, — помогает Джейс. — Феликс мне рассказал.

Я продолжаю пристально смотреть на Уильяма.

— Расскажи мне все.

— Он подошел к нему в коридоре и затолкал его сюда, — говорит Джейс. — Затем прижал его к стене и перекрыл ему воздух, чтобы засунуть ему таблетки в рот. Когда он закончил, он закрыл его нос и рот, пока тот не проглотил их.

Я позволяю словам Джейса проникнуть в меня и принимаю вызванные ими образы. Мне не нужно, чтобы они были злыми, но я хочу точно знать, за что я наказываю Уильяма.

— Затем он остался с ним, чтобы убедиться, что тот не выплюнет таблетки, и ушел, когда они начали действовать, оставив его здесь одного, чтобы он сам справлялся с кайфом, — заканчивает Джейс. — Судя по тому, что он сказал, мы опоздали на несколько минут. Я все правильно понял?

— Да, — отвечает Феликс.

— Это правда? — спрашиваю я Уильяма.

Его молчание говорит мне все, что мне нужно знать.

— Беги, — говорю я ему.

— Что? — выпаливает он.

— Беги, — повторяю я.

Он смотрит то на меня, то на дверь, а затем бросается к ней.

Видя, как он пытается сбежать, во мне что-то щелкает, и я издаю первобытный рык, когда весь гнев и ярость, которые я активно подавлял, прорываются через мои тщательно построенные стены и обрушиваются на меня в виде прилива адреналина и кровожадности.

Я догоняю его, когда его рука находится всего в нескольких сантиметрах от сломанной дверной ручки, и хватаю его за плечи.

Он визжит и пытается вырваться из моего захвата, но я просто отбрасываю его от двери. Он спотыкается в центре комнаты и как бы замирает, как олень, попавший в прожектор фар.

Через секунду я на него набрасываюсь, и мы падаем на пол, когда я обхватываю его руками в захвате.

Либо он слишком пьян, чтобы драться, либо не умеет, потому что его кулаки отскакивают от меня, когда я сажусь на него и прижимаю к полу.

— Пожалуйста, не надо, прости, — умоляет он, извиваясь, чтобы выбраться из-под меня.

Мой первый удар приходится ему в челюсть, отбросив его голову в сторону, а второй — в центр живота.

Он задыхается и пытается скрутиться калачиком, но я не даю ему возможности и наношу еще один удар в живот, от которого он задыхается, как рыба на суше.

— Давай, — рычу я и спускаюсь с него. — Это действительно все, на что ты способен?

Он переворачивается на бок и, дрожа, встает на колени, все еще задыхаясь и пытаясь набрать воздуха. Ему удается подняться на ноги, а затем он бросается на меня.

Я позволяю ему нанести удар, и удар его кулака по моей скуле острый и неприятный, но не настолько сильный, чтобы сделать что-то большее, чем еще больше разозлить меня.

Он снова замахивается. Я блокирую его одной рукой, а другой наношу ему удар в челюсть. Он спотыкается и падает на колени.

Я жду, пока он поднимается и бросается на меня в беспорядочной схватке. Его вес достаточен, чтобы сбить меня с ног, но я уже наношу удар, когда мы падаем на пол.

Уильям, наконец, пробуждает в себе инстинкт самосохранения и начинает со мной бороться по-настоящему. Он бьет кулаками и ногами, извивается, пытаясь вырваться из-под меня, и его судорожные движения столь же забавны, сколь и раздражают.

Каждый его удар только разжигает мою ярость, и я поддаюсь своим инстинктам и перестаю сдерживаться.

Его нос издает звук, похожий на хруст воздушных рисовых хлопьев, когда мой кулак попадает в него, и капли крови разбрызгиваются по моей груди, когда я наношу левый хук в бок его лица. Он блокирует мой следующий удар, но не может нанести свой, пока я бью его удар за ударом, пока кто-то не хватает меня за плечи и не оттаскивает от него.

Я не сопротивляюсь, когда Джекс бросает меня на пол в нескольких метрах от него.

Уильям в плохом состоянии, но он все еще в сознании, лежа там, где я его оставил, задыхаясь, как жалкий червь, которым он и является.

— Ты можешь убить его позже, — спокойно говорит Джейс. — Сначала мы хотим развлечься.

Я оглядываюсь на него. Феликс держит его свободную руку и трется лицом о ладонь Джейса, но его глаза прикованы ко мне, а улыбка мрачна и полна страсти.

— Обещаешь? — хрипло спрашиваю я, горло сдавливает остаток ярости от драки.

— Обещаю. — Он громко целует Феликса в висок и отрывается от него.

Феликс хнычет и начинает потирать руки о грудь.

Джейс ухмыляется мне и направляется к Уильяму, который все еще лежит на полу, с лицом, покрытым кровью и уже опухшим от синяков.

Джекс бросает Джейсу его маску, и они надевают их.

Я почти не обращаю на них внимания, пока они поднимают Уильяма на ноги, надевают на него маску, а затем тащат к двери, поддерживая его безжизненное тело между собой. Его ноги напоминают Роуд Раннера, когда он пытается идти за ними.

Глаза Феликса полны страсти, когда я подхожу к нему, и его жалобный крик, когда я прижимаю его к стене, только разжигает мое желание.

Я все еще чертовски злюсь из-за всего, что произошло сегодня вечером, особенно из-за того, что он ушел из моей комнаты, но я не хочу причинять ему боль. Просто сейчас я не могу быть нежным.

Он не сопротивляется, когда я поворачиваю его и срываю с него штаны. Он задыхается и выгибает спину, опираясь руками о стену в идеальной позе подчинения.

Из моего горла вырывается дикий рык, когда я достаю из кармана пакет со смазкой, который я взял из одной из множества мисок со смазкой и презервативами, разбросанных по дому, и разрываю его зубами. Я едва могу сосредоточиться, когда спускаю штаны, чтобы они скопились вокруг моих лодыжек, и выдавливаю смазку на мой ноющий член. Я трачу секунду, чтобы смазать себя, а затем намазываю немного на его дырочку.

— Чья это задница? — рычу я ему на ухо и вставляю в него один палец.

Он толкается на меня.

— Твоя! Она твоя, — кричит он в отчаянии.

— Еще бы, черт возьми. — Я вставляю второй палец вместе с первым. — Кому ты принадлежишь?

— Тебе, — он практически рыдает и сжимает мои пальцы. — Только тебе.

— Надеюсь, ты готов для меня, — говорю я, почти так же взволнованный, как и он, пока двигаю пальцами, чтобы расслабить его.

— Сделай это, — умоляет он. — Трахни меня, старший брат.

С диким рычанием, исходящим из глубины моей души, я вытаскиваю пальцы из него и прижимаюсь членом к его смягчившемуся отверстию.

Его стон столь же громкий и дикий, когда я погружаюсь в него, и вид его тела, поглощающего мой член, — одно из самых возбуждающих зрелищ, которые я когда-либо видел.

Я едва делаю паузу, когда полностью вхожу в него, и откидываю бедра назад, пока только головка моего члена держит его открытым, затем рывком двигаюсь вперед, пока наша кожа не соприкасается, и я не оказываюсь в нем так глубоко, как только возможно.

— О боже, о черт. — кричит он, когда я хватаю его за бедра и притягиваю к себе, чтобы он мог встретить мои толчки.

— Скажи мне прямо сейчас, если это слишком, — говорю я, стиснув зубы.

— Так хорошо, — выдыхает он и хватает свой член, его рука яростно движется, пока он дрочит себе.

Я сдвигаю бедра, ища его простату. Я знаю, что нашел то, что искал, когда он издает гортанный крик и сжимается вокруг меня.

Сохраняя этот угол, я вхожу в него. Я не буду нежным, и он не хочет, чтобы я был нежным, потому что он толкается назад, встречая мой член, и просит меня двигаться сильнее и быстрее, хотя на данный момент это практически невозможно.