— Хочешь, я расскажу тебе, что я нашел, или продолжить поиски? — спрашивает Джейс.

— Это поможет нам выяснить, кто это сделал? — я бросаю на него взгляд.

Он качает головой.

— Тогда продолжай искать, — говорю я, перемещая счетчик на записи, чтобы она начала воспроизводиться в четверть двенадцатого. — Проверь задний и боковой входы, окна подвала и погреб. Все, к чему у тебя есть доступ.

— Есть.

Я включаю воспроизведение, и менее чем через тридцать секунд Феликс выходит из моей комнаты с черной спортивной сумкой через плечо и в той же одежде, в которой я его нашел.

Я изучаю запись, впитывая каждую деталь кадров, ищу что-нибудь необычное или признаки того, что за ним следят.

Достаточно легко переключать камеры, когда он движется по дому, и я отслеживаю его, когда он идет по коридору, спускается по лестнице на первый этаж, затем пересекает вестибюль и использует свою карточку, чтобы попасть в открытую часть подвала.

Мне нужно ввести несколько кодов, чтобы переключиться на камеры в подвале, поскольку они находятся в другой системе, но вскоре я вижу Феликса, когда он выходит из подвальной двери и спешит в главный коридор.

Большая часть подвала закрыта для всех, кроме избранных старших членов и лидеров Ребелов. Это лабиринт туннелей и коридоров, проходящих на несколько этажей под землей, где происходит большая часть дел дома и общества. Эта зона тщательно охраняется, и даже несмотря на наш допуск и статус основателей, Аксель отказался предоставить нам доступ к камерам или журналам проходов из основной системы и проверяет их сам.

Остальная часть подвала открыта для всех членов. Там находятся наши шкафчики для хранения вещей, а также бассейн, пустой зал для собраний, которым никто не пользуется, и еще одно хранилище для персонала дома.

Ничего необычного не бросается в глаза, когда я наблюдаю, как Феликс направляется к бассейну и пропускает свою идентификационную карту, чтобы открыть дверь.

Включив режим ускорения в 2 раза, я жду, чтобы посмотреть, не последует ли за ним кто-нибудь. Я смотрю трансляцию почти двадцать минут, но ничего не происходит.

Феликс сказал, что проплыл всего несколько кругов, прежде чем на него напали, но даже через тридцать минут коридор по-прежнему пуст.

Сдерживая нарастающее раздражение, я переключаюсь на камеры внутри бассейна и запускаю воспроизведение за несколько секунд до того, как он вошел.

Бассейн пуст, когда он бросает сумку на стул, стоящий у стены, и снимает шлепанцы.

— Есть что-нибудь? — спрашиваю я близнецов, не отрывая глаз от экрана, на котором Феликс снимает футболку и бросает ее на сумку.

— Нет, — отвечает Джекс.

— Нет, — бормочет Джейс.

Странное чувство овладевает мной, когда я смотрю, как Феликс снимает шорты и вытягивает руки над головой. На нем крошечные плавки, которые сидят так низко на бедрах, что едва покрывают его член.

Еще одна из многих странностей Феликса заключается в том, что под его застегнутым на все пуговицы внешним видом ботаника он на самом деле находится в отличной форме. Но вместо того, чтобы хвастаться результатами своих усилий, он скрывает их под одеждой в стиле преппи. Глядя на него, никогда не догадаешься, но его мышцы длинные и подтянутые, и, хотя он не вылеплен из камня, у него хорошая мускулатура.

Игнорируя странное тепло, пронизывающее мой живот, я сосредотачиваюсь на Феликсе, который делает еще несколько растяжек, затем берет очки для плавания и направляется к дальнему краю бассейна.

От меня не ускользает, что он находится в мелкой части бассейна, когда он выравнивается по краю и принимает готовую позу. Через мгновение он ныряет в бассейн и мчится по воде, не всплывая, пока не доплывет до середины, и переходит на баттерфляй.

Я наблюдаю, как он проплывает два круга, внимательно следя за пространством вокруг бассейна, пока он плывет, как будто его преследует дьявол. Он движется так быстро, что его руки превращаются в размытое пятно на воде.

Он заканчивает третий круг и начинает четвертый.

Феликс сказал мне, что на него напали в конце третьего круга. Сделал ли он ошибку, потому что был в плохом состоянии из-за травмы головы?

Я продолжаю смотреть запись, пока он не заканчивает десятый круг, а затем весь экран темнеет.

— Что за хрень? — бормочу я и перемещаю счетчик воспроизведения вперед. Пять минут спустя камера снова включается, показывая пустой бассейн без каких-либо признаков того, что Феликс когда-либо был там.

Сбитый с толку, я возвращаюсь к камере у входа в бассейн и смотрю ее в 2-кратной скорости, ожидая, когда Феликс выйдет. После почти часа просмотра я останавливаю воспроизведение и расчесываю волосы рукой.

Что, черт возьми, происходит? Ничего из того, что я вижу, не имеет смысла. Феликс был в бассейне, как он и сказал, но нет никаких записей о том, что кто-то еще был в подвале, и нет записей о том, как он уходит.

— Проверь запись в холле, — предлагает Джейс, беря с стола свой ноутбук и открывая его. — Около половины второго.

Я переключаюсь на основную систему и открываю запись из вестибюля. Почти ровно в полвторого дверь в подвал распахивается, и Феликс спотыкается, выходя из нее.

Очевидно, что он ранен и дезориентирован, поскольку он тяжело падает на колени перед дверью. Ему требуется две попытки, чтобы встать на ноги, затем он шатается и спотыкается о стену в нескольких футах от себя. Через несколько секунд он опирается на стену и, наполовину идя, наполовину ползет вдоль нее, используя ее как опору, чтобы оставаться в вертикальном положении, пока пересекает вестибюль.

Прогулка должна была занять менее тридцати секунд, но прошло почти пятнадцать минут, прежде чем он добрался до лифта.

В вестибюле нет ни души, когда он нажимает кнопку и падает на стену. Когда двери открываются, он как бы бросается внутрь и падает на пол посреди лифта.

Я переключаюсь на камеру лифта и наблюдаю, как он поднимается на наш этаж и вылезает из лифта. Я снова переключаюсь на камеру, и у меня сжимается желудок, когда я вижу, как Феликс ползет по коридору, его руки и ноги дрожат, когда он тащит себя по толстому ковру.

Движение на экране отвлекает мое внимание от Феликса, и я фокусируюсь на Уильяме, который выходит из своей комнаты. Он, кажется, не замечает Феликса, когда запирает дверь, увлеченный своим телефоном.

Только когда он делает несколько шагов в сторону Феликса, он поднимает глаза и резко останавливается.

Феликс не показывает, что он видит Уильяма, и продолжает ползти по полу. Уильям оглядывается, как будто пытается понять, это шутка или какие-то домашние дела, о которых он не знает.

Убедившись, что в коридоре никого нет, он направляет телефон на Феликса и смеется.

— Мать твою, ублюдок, — шиплю я, когда Уильям, похоже, делает несколько фотографий.

— Уильям? — спрашивает Джейс, не отрываясь от ноутбука.

— Да, — подтверждаю я.

— Я разберусь, — говорит Джейс.

Я быстро киваю ему и снова сосредотачиваюсь на экране, пока Уильям буквально перешагивает через Феликса и продолжает свой путь.

Феликс наконец доползает до двери моей комнаты и достает ключ из кармана. Общежития — единственные комнаты в доме, где нет электронных замков. Все здание оборудовано камерами, в том числе десятками скрытых, которые персонал периодически перемещает, чтобы мы не могли их отслеживать, и мы полностью осознаем, что за нами постоянно наблюдают.

Единственное место, где у нас есть какая-то приватность, — это наши комнаты, а старые замки и ключи призваны создать у нас иллюзию, что мы имеем какой-то контроль в этой школе.

Феликс дважды роняет ключ, а затем почти минуту возится, пытаясь вставить его в дверь, прежде чем ему наконец удается открыть замок.

Последнее, что я вижу перед тем, как дверь закрывается, — это его ноги, исчезающие, когда он вползает внутрь.

— Что за хрень? — бормочу я.

— Что? — спрашивает Джекс, поднимая глаза от планшета.