2 Я выполнил свою задачу, Литературу покорив. Бросаю сильным на удачу Завоевателя порыв. Но даровав толпе холопов Значенье собственного «я», От пыли отряхаю обувь, И вновь в простор – стезя моя. Схожу насмешливо с престола И ныне, светлый пилигрим, Иду в застенчивые долы, Презрев ошеломленный Рим. Я изнемог от льстивой свиты, И по природе я взалкал. Мечты с цветами перевиты, Росой накаплен мой бокал. Мой мозг прояснили дурманы, Душа влечется в Примитив. Я вижу росные туманы! Я слышу липовый мотив! Не ученик и не учитель, Великих друг, ничтожных брат, Иду туда, где вдохновитель Моих исканий – говор хат. До долгой встречи! В беззаконце Веротерпимость хороша. В ненастный день взойдёт, как солнце, Моя вселенская душа! Октябрь 1912 Увертюра
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо и остро! Весь я в чем-то норвежском! весь я в чем-то испанском! Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо! Стрекот аэропланов! беги автомобилей! Ветропросвист экспрессов! крылолёт буеров! Кто-то здесь зацелован! там кого-то побили! Ананасы в шампанском – это пульс вечеров! В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию жизни претворю в грёзофарс… Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Из Москвы – в Нагасаки! из Нью-Йорка – на Марс! Январь 1915 Петроград Александр Ширяевец (Александр Васильевич Абрамов) (1887–1924) Ширяево В междугорье залегло В Жигулях моё село. Рядом Волга… плещет, льнёт, Про бывалое поёт… Супротив Царёв Курган – Память сделал царь Иван… А кругом простор такой, Глянешь – станешь сам не свой. Всё б на тот простор глядел, Вместе с Волгой песни пел! 1917–1922 Волге Тускнеет твой венец алмазный, Не зыкнет с посвистом жених… Все больше пятен нефти грязной – Плевки Горынычей стальных… Глядишь, старея и дряхлея, Как пароходы с ревом прут, И голубую телогрею Чернит без устали мазут… А жениха все нет в дозоре… Роняет известь едкий прах… Плывешь ты с жалобою к морю, Но и оно – в плевках, в гудках… 25 января 1921 Портрет мой Орясина солидная! Детина! Русоволос, скуласт, медведя тяжелей… Великоросс – что между строчек: финна, Славян, монголов помесь. В песнях – соловей… Боюсь чертей, возню их ухо слышит, Дышу всем тем, чем Русь издревле дышит. 1922 Николай Асеев (1889–1963) Фантасмагория Летаргией бульварного вальса усыпленные лица подернув, в электрическом небе качался повернувшийся солнечный жернов; покивали, грустя, манекены головами на тайные стражи; опрокинулись тучами стены, звезды стали, стеная, в витражи; над тоскующей каменной плотью, простремглавив земное круженье, магистралью на бесповоротье облаками гремело забвенье; под бичами крепчающей стужи коченел бледный знак Фаренгейта, и безумную песенку ту же выводила полночная флейта. 1913 Гудошная Титлы черные твои разберу покорничьим, ай люли, ай люли, разберу покорничьим. Духом, сверком, злоем взрой, убери обрадову, походи крутой игрой по накату адову. Опыланью пореки радости и почести – мразовитыя руки – след на милом отчестве. Огремли глухой посул племени Баянова, прослышаем нами гул струньенника пьяного. Титлы черные твои киноварью теплятся, ай люли, ай люли, киноварью теплятся. 1914 Объявление Я запретил бы «Продажу овса и сена»… Ведь это пахнет убийством Отца и Сына? А если сердце к тревогам улиц пребудет глухо, руби мне, грохот, руби мне глупое, глухое ухо! Буквы сигают, как блохи, облепили беленькую страничку. Ум, имеющий привычку, притянул сухие крохи. Странноприимный дом для ветра или гостиницы весны – вот что должно рассыпать щедро по рынкам выросшей страны. 1915 |
