Валерий Брюсов (1873–1924) Сонет к форме Есть тонкие властительные связи Меж контуром и запахом цветка. Так бриллиант невидим нам, пока Под гранями не оживёт в алмазе. Так образы изменчивых фантазий, Бегущие, как в небе облака, Окаменев, живут потом века В отточенной и завершённой фразе. И я хочу, чтоб все мои мечты, Дошедшие до слова и до света, Нашли себе желанные черты. Пускай мой друг, открывши том поэта, Упьётся в нём и прелестью сонета И буквами спокойной красоты! 1894 Творчество
Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки На эмалевой стене Полусонно чертят звуки В звонко-звучной тишине. И прозрачные киоски, В звонко-звучной тишине, Вырастают, словно блёстки При лазоревой луне. Всходит месяц обнажённый, При лазоревой луне… Звуки реют полусонно, Звуки ластятся ко мне. Тайны созданных созданий С лаской ластятся ко мне, И трепещет тень латаний На эмалевой стене. 1894 «О закрой свои бледные ноги…» О закрой свои бледные ноги. Предчувствие Моя любовь – палящий полдень Явы, Как сон разлит смертельный аромат, Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат, Здесь по стволам свиваются удавы. И ты вошла в неумолимый сад Для отдыха, для сладостной забавы? Цветы дрожат, сильнее дышат травы, Чарует всё, всё выдыхает яд. Идём: я здесь! Мы будем наслаждаться, – Играть, блуждать, в венках из орхидей, Тела сплетать, как пара жадных змей! День проскользнёт. Глаза твои смежатся. То будет смерть. – И саваном лиан Я обовью твой неподвижный стан. 1895 Юному поэту Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета: Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее – область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй, Сам же себя полюби беспредельно. Третий храни: поклоняйся искусству, Только ему, безраздумно, бесцельно. Юноша бледный со взором смущённым! Если ты примешь моих три завета, Молча паду я бойцом побеждённым, Зная, что в мире оставлю поэта. 1896 Нить Ариадны Вперяю взор, бессильно жадный: Везде кругом сырая мгла. Каким путём нить Ариадны Меня до бездны довела? Я помню сходы и проходы, И зал круги и лестниц винт, Из мира солнца и свободы Вступил я, дерзкий, в лабиринт. В руках я нёс клубок царевны, Я шёл и пел, тянулась нить. Я счастлив был, что жар полдневный В подземной тьме могу избыть. И видев странные чертоги И посмотрев на чудеса, Я повернул на полдороге, Чтоб выйти вновь под небеса, Чтоб после тайн безлюдной ночи Меня ласкала синева, Чтоб целовать подругу в очи, Прочтя заветные слова… И долго я бежал по нити И ждал: пахнёт весна и свет. Но воздух был всё ядовитей И гуще тьма… Вдруг нити – нет. И я один в беззвучном зале. Мой факел пальцы мне обжёг. Завесой сумерки упали. В бездонном мраке нет дорог. Я, путешественник случайный, На подвиг трудный обречён. Мстит лабиринт! Святые тайны Не выдаёт пришельцам он. 28 октября 1902 Блудный сын Так отрок Библии, безумный расточитель… Пушкин Ужели, перешедши реки, Завижу я мой отчий дом И упаду, как отрок некий, Повергнут скорбью и стыдом! Я уходил, исполнен веры, Как лучник опытный на лов, Мне снились тирские гетеры И сонм сидонских мудрецов. И вот, что грезилось, всё было: Я видел всё, всего достиг. И сердце жгучих ласк вкусило, И ум речей мудрее книг. Но расточив свои богатства И кубки всех отрав испив, Как вор, свершивший святотатство, Бежал я в мир лесов и нив. Я одиночество, как благо, Приветствовал в ночной тиши, И трав серебряная влага Была бальзамом для души. И вдруг таким недостижимым Представился мне дом родной, С его всходящим тихо дымом Над высыхающей рекой! Где в годы ласкового детства Святыней чувств владел и я, – Мной расточённое наследство На ярком пире бытия! О, если б было вновь возможно На мир лицом к лицу взглянуть, И безраздумно, бестревожно В мгновеньях жизни потонуть! ноябрь 1902 – январь 1903 |
