- Но ты же понимаешь, что они не только хотят угоститься за твой счет, но и облегчить душу, извиниться… да в конце концов, завязать полезные связи на будущее?

- Мне это неважно.

- Да тебе все неважно! – мгновенно вскидываюсь я. – Забываешь, что у нас, у маленьких людей, тоже есть свои планы и… и чувства! Все играешься с нами, да?!

Ожидаю, что хубэ сейчас начнет оправдываться или спорить, кидаться встречными обвинениями, и мы окончательно расплюемся. Чтобы он даже не смел ко мне приближаться. Зачем вообще пришел? Утащить меня на прощальный ужин? Или по принципу – раз гора не идет к Магомеду, так Магомед идет к горе?

Но Ючон выдыхает как-то устало:

- Минхва-нуна…

- Не называй меня так!

- Мне сейчас позвонили, и я приехал сказать…

Обрываю хубэ его же словами:

- Мне это неважно! – Прохожу мимо него к выходу, однако парень хватает меня за руку. - Отпустил немедленно!

Но Ючон говорит:

- Сонбэ, господин Чхве Мансик, он…

***

Мы сидим на полу в похоронном зале, словно пара родственников, готовых принять глубокие поклоны кхынчоль, соболезнования от знакомых, друзей и коллег умершего. Сколько их у человека его возраста вообще осталось? Гляжу на фото господина Чхве среди траурных белых хризантем: на нем он еще просто пожилой, а не тот глубокий старик, каким мы с Ючоном его застали.

Поминальный столик занят только один: за ним та самая хозяйка маленького кафе да еще несколько людей преклонного возраста - наверное, это все соседи, оставшиеся на опустевшей улочке. Бабуля с наслаждением рассказывает очередному пришедшему, как заглянула к «старику»: «прямо сердце чуяло!» - и обнаружила мертвого хозяина, лежавшего в своем старом, но чистом и выглаженном костюме, прижимая к груди портрет дочери. Словно он готовился к тому, что сегодняшней ночью умрет…

А, может, и приготовился, думаю я. Никто ведь не делает вскрытия старикам, еще и похоронили бы как безродного, если б не примчавшийся по звонку владелицы кафе Ким Ючон, и организовавший все погребение. Непривычно молчаливый и серьезный парень наливает мне следующую рюмку. Кручу ее в руке, признаюсь:

- А я ведь обещала к нему приходить… все собиралась, но откладывала и откладывала до следующих выходных…

- Я тоже.

Мы выпиваем и слушаем, как старики, уже посмеиваясь и споря, вспоминают события давно минувших лет, сыпля с трудом извлеченными из памяти именами и датами: последние осколки тающего зеркала прошлого, которое окончательно исчезнет вместе с ними…

- Ему выплатили компенсацию за смерть дочери, не знаешь?

- Выплатили, - мрачно говорит Ючон, - только господин Чхве не успел этими деньгами воспользоваться. Точнее не захотел.

Оказывается, старик перевел все деньги в Общественный фонд защиты женщин-работниц. А ведь мог прожить свои последние годы безбедно… Не захотел, как он тогда сказал, «делать воны на крови дочери». Может, и держался на этом свете из-за надежды наказать виновных. А потом и эта цель исчезла – с нашей с Ким Ючоном помощью…

Замечаю текущие по лицу слезы, лишь когда хубэ молча протягивает мне салфетки. А когда я начинаю всхлипывать, бормоча: «Ну почему все так? Вот скажи, почему все так?!», еще и притягивает меня к себе. Уткнувшись в твердое плечо парня, уже открыто и громко рыдаю, словно подросток, впервые столкнувшийся с несправедливостью и жестокостью людей и жизни в целом.

- Вот разревелась… Все точно решат, что я близкая родственница Чхве Мансика, - бормочу я неловко. Ючон вежливо наполняет мою рюмку, остатки выливает себе и задумчиво комментирует:

- Хорошо, когда вообще есть кому плакать. Вот обо мне точно никто не зарыдает…

Давит на жалость? Хотя судя по его семейке такое вполне может случиться, я подбадриваю парня с насмешкой:

- Так и быть, оброню по тебе пару слезинок - от облегчения, что теперь ты уж точно оставишь меня в покое! Даже цветочки в крематорий могу принести!

Ючон картинно хватается за сердце.

- Тогда я спокоен: Минхва-нуна позаботится обо мне и после моей смерти!

Продолжаю могильную тему:

- После-то какие с тобой хлопоты – лежишь себе смирненько, никого не достаешь… - И спохватываюсь: смех, конечно, смехом, но… Понизив голос, спрашиваю: - С тобой же больше ничего… странного не происходило?

- Странного? – не сразу понимает Ючон. – А, нет. Никто меня больше не топил и с лестниц не сбрасывал, так что не надейтесь, сонбэ!

***

Из-за обрушившегося на город осеннего тайфуна свободных такси нет, сколько ни проверяй заказ в приложении. Мы топчемся у стеклянных дверей под козырьком здания, наблюдая, как люди, закатав штанины или задрав полы одежды, бегут в ближайшее укрытие. Порывы ветра такие, что ливень иногда просто горизонтальный. Брр! Хорошо, что я как следует выпила, иначе бы продрогла от одного только взгляда на непогоду!

У Ючона уже третий отказ от водителя на подмену: просто не смогут сюда добраться. Но не ночевать же прямо здесь в крематории! И прогноз не утешает: ливень будет идти еще несколько часов. Бедолаги, живущие в подвалах и полуподвалах, представляю, какой там сейчас потоп!

- А твой дядюшка Ом? – вспоминаю я. – Он не может за тобой приехать?

И заодно меня увезти… Хотя нам в совершенно противоположных направлениях – Каннам на юге Сеула, а мой дом на севере. Представляю, как по колено в воде добираюсь до ближайшей станции метро, а потом еще до своего дома на холме. Да на мне ни одной сухой нитки не останется! Если вообще не унесет ветром или не придавит перевернувшейся остановкой, как в новостях уже писали… Господин Чхве Мансик специально выбрал такой день для кончины – чтобы мы гарантированно его запомнили!

- Так! – буквально с моей интонацией говорит Ючон. – Поедем на моей машине.

- С ума сошел! Ты же выпил!

- Нуна забыла, сколько я вообще пью? На корпоративе успел опрокинуть всего одну рюмку, она уже давно выветрилась, да здесь неполных две. Сейчас куплю в больничной аптеке «отрезвин» и поедем. Не торчать же здесь всю ночь!

- Представляешь, какой скандал поднимется, если наследника «Ильгруп» задержат за рулем пьяным? Ты же у нас известная личность! Как выяснилось.

- Какой «задержат»! Дорожной полиции сейчас не до моих смешных промилле – с пробками бы разобраться и людей эвакуировать! Я быстро!

Надо бы ему запретить, но я гляжу на стихию, и понимаю, что по большей части Ючон прав: и насчет того, сколько это продлится, и что сейчас не до штрафов – быть бы живу!

Хубэ уже незачем соблюдать конспирацию: со своей предыдущей развалюхой он расстался, сегодня на серебристом «дженезисе». Прыгаю прямо с крыльца в приоткрытую дверь машины, но все равно в салоне образуется лужа, хоть ноги поджимай!

- Наконец-то я нормально прокачу Минхва-нуну! – объявляет Ючон с неуместным воодушевлением.

«Нормально» превращается в двухчасовой кошмар. Мы то ползем в колонне бесконечных машин, то натурально плывем (я тихо повизгиваю, Ючон ругается под нос), причем всё полувслепую, «дворники» не справляются с потоками, льющими сверху – водопроводная авария, у них там, на Небесах, что ли? На одной из бесконечных остановок (впереди очередное столкновение или непрекращающийся «красный свет») у Ючона звонит телефон. «Хён Ханыль» - успеваю увидеть я, прежде чем парень нажимает громкую связь.

- Ты где?

- Отвожу нуну Минхву домой.

Короткая пауза.

- Ты же вроде должен быть на корпоративе?

- Уже нет, - лаконично отвечает Ючон.

- Понятно. Ким Минхва живет же на?..

В изумлении таращу глаза, услышав свой собственный адрес. Ючон, кинув на меня быстрый взгляд, издевательски протягивает:

- Подумайте, какая осведомленность! Хочешь по примеру нашей хальмони тоже в гости наведаться?

- Перезвони, как ее высадишь! – командует Ханыль. – Ты же не собираешься провести у нее ночь?

Ючон с ехидным вопросом заглядывает мне в лицо, я молча показываю ему кулак, и хубэ вздыхает с картинным разочарованием. Но брату говорит: