По-моему, это наилучший выход, но проносящаяся мимо мама гневно хлещет меня кухонным полотенцем.

- С ума сошла! А вдруг мы породнимся, это ж какое оскорбление!

- «Породнимся», размечталась! - бубню я и обреченно выхожу к решетчатым воротам, в которые барабанят в знакомой нетерпеливой манере: не дай бог, еще и Ючоновская родительница заявилась, они же с мамой друг друга просто порвут! Открываю и старательно удивляюсь: - Ой, ха-альмони! Как вы тут оказались? Зачем вы здесь?

- Так и будешь держать старуху на пороге, агасши? Зови в дом! – Бабушка отодвигает меня палкой и деловито шествует к крыльцу. Я раскланиваюсь с дядей Омом, несущим за хозяйкой какую-то внушительную коробку, и тоскливо гляжу вдоль улицы: хубэ пока не видно. Может, удрать потихоньку, старшие между собой разберутся и сообщат нам вердикт? Нет уж, один раз пустила всё на самотек и смотри, что из этого получилось!

Спохватываюсь: кольцо! Ючон все же всучил мне его обратно – на случай внезапной встречи с его семьей. Как будто предвидел! Или просто хорошо знает своих родственников? Не доверяя сумкам, я ношу кольцо на цепочке под одеждой. Надев, некоторое время опять любуюсь сверканием граней и бриллиантов. Потом вздыхаю и иду держать оборону.

Родительница хлопочет вокруг внезапной гостьи: усаживает, извиняется, что не подготовилась к высокому визиту, знать бы заранее, Минхва, что стоишь, угощай госпожу… Тащу с кухни нарезанные и очищенные фрукты, сладости. Осведомляюсь столь же сладко (хотя глаза у меня сейчас наверняка круглее, чем даже у какой-то европейки): зачем хальмони было так утруждаться, ехать через весь город, колеса бить, позвали, я бы сама со всей радостью... Старушка пристукивает палкой:

- А я не к агасши приехала, а к ее семье!

Чего я и опасаюсь!

- А ты не хлопочи так, - благодушно отмахивается хальмони от повторенных уже по третьему кругу маминых извинений. – Я сама явилась в гости без предупреждения, мне и угощать!

По знаку хозяйки аджосси Ом с явным облегчением опускает свою объемистую ношу – и у стола под ее тяжестью чуть ножки не разъезжаются. Мы дружно раскрываем рты: говядина! Премиальная наирозовейшая говядина хану! Но это еще не всё: под верхней коробкой оказывается еще одна, теперь с красиво упакованным набором тушенки и рыбных консервов. Словно хальмони явилась поздравить нас с каким-то большим праздником - Чхусоком, например, или Лунным новым годом…

Гляжу на потерявшую речь родительницу: да уж, вряд ли б мы смогли подготовить подобные подарки! Брат лыбится и показывает мне сразу два больших пальца: не понимает, что это все нам придется как-то отрабатывать. Вернее, мне. Но и я пока не знаю - как.

Вот и мама напрягается: отчего-то не верится ей, что это дары за такую ценную меня. Говорит растерянно:

- Ох, я даже не знаю… Всё так неожиданно, мы, конечно, вам очень благодарны, но это же так дорого…

- Да что «не знаю»! – вносит практичную лепту брат: подхватывает обе коробки и с натугой прет на кухню, чтобы начать там перекладывать в холодильник и в шкафы. Уже оттуда кричит: - Большое спасибо, хальмони, съедим все с удовольствием!

- Не так уж и дорого, - улыбается престарелая гостья. – Да и что может быть дороже наших детей, правда? Садись, Пак Сучжин, поговорим.

- А вы… - теряется моя боевая мама и опускается за стол напротив, нервно скручивая и раскручивая кухонное полотенце. – То есть, моя дочка говорила… рассказывала обо мне?

Я сбрасываю оцепенение и сажусь рядом. Докладываю бодро:

- Нет, мама, я ничего не рассказывала, некогда было! С бабушкой моего хубэ мы встречались только раз, с матерью – парочку. Просто они специально наводили справки, чтобы знать, с кем не повезло связаться их мальчику! Так что его семья знает про нас всё!

- Минхва! – прикрикивает на меня родительница, но получается у нее не грозно, а скорее вопросительно.

Незваная гостья невозмутимо улыбается.

- Так и есть. А разве мама Минхвы не хотела побольше узнать о парне своей дочери?

Мама Минхвы машинально кивает: всего десять минут назад сама требовала приволочь этого самого парня за шкирку на предмет личной оценки.

И спохватывается:

- А что значит «не повезло связаться»?! Ваша семья не одобряет их отношений? Почему? Чем моя дочь плоха? Что не нравится?

Ну что ж, Ючон, кто не успел – тот опоздал! Сейчас на официальных семейных переговорах твоя бабуля категорически запретит нам встречаться, так что плакала твоя свобода! Но для начала бабуля удивляет: щурится на меня сквозь свои стеклышки и неожиданно говорит:

- Вот как раз мне Ким Минхва очень нравится! Девушка она заботливая, ответственная, работящая, с сильным характером, коли даже моего беспутного внука заставила добросовестно трудиться.

- Да, Минхва у нас такая! - не моргнув глазом признает родительница. Зато я растерянно мигаю: хоть бы раз услышать подобное от нее самой!

- А нашего Ючона похвалить трудно: балбес из балбесов! - задушевно продолжает любящая хальмони. - Учился он из рук вон плохо и долго…

- Но закончил же, и с хорошими оценками, - ради справедливости вставляю я.

- Непослушный…

- А как иначе, если мальчишка рос сам по себе так далеко от семьи! – подпускаю я шпильку.

- На работу еле-еле вытолкали, да и там ему лишь бы бездельничать…

- Так исправился же уже! – недоумеваю я. Спохватившаяся мама легонько шлепает меня незаменимым полотенцем.

- Дочь, хватит перебивать старших! Разве я так тебя воспитывала?

Но бабуля Ким только благодушно щурится.

- Вот я и говорю: справедливая и заботливая, никому своего парня в обиду не даст!

Мама с достоинством поправляет растрепавшиеся волосы и кивает:

- А я что говорю – никаких недостатков!

Все эти похвалы - лишь конфетка, которой пытаются подсластить дальнейшее. Где ты, Ким Ючо-он?!

- Но быть хорошей девушкой еще не значит быть подходящей партией… - оправдывает мои ожидания старушка, тут же поспешно сахаря сказанное: – Тем более для такого шалопая, как мой внук!

Но мама уже закусила удила: воинственно уперла в бедро руку с зажатым полотенцем.

- И чем же она вам тогда не подходящая?

- Видите ли, - хальмони берет паузу, делая глоток сикхе[1] - якобы подбирает слова, чтобы не обидеть хозяев. Но я уже знаю, в том числе и по рассказам Ючона, что его бабуля, божий одуванчик с виду, в прямых выражениях не стесняется, еще и приложить может не хуже любого гангстера или грузчика. Артистка! – Объединяются ведь не только дети, но и их семьи…

В этот раз пауза длится дольше. Ни маме, ни мне нет нужды окидывать наш дом свежим взглядом – со всем его преклонным возрастом, требуемым ремонтом, старой техникой, обшарпанной мебелью и наивными попытками придать жилью уют…

- Что ж, у каждой семьи случаются трудные времена! - наконец говорит родительница. – И у нас такие были, да; нам даже пришлось поменять район и жилье, но все в прошлом. Мой сын вот-вот сдаст на государственного служащего, так что его будущее, как и мое, обеспечено. (Брат истово кивает, не забывая прихлебывать из кружки, в которую налито, по-моему, вовсе не сикхе. Я бы тоже сейчас не отказалась!) Дочка получила высшее образование, работает в крупной известной компании, «Ильгруп», может, слышали, саммоним? (Бабушка неопределенно хмыкает) На ее свадьбу я всю жизнь откладывала, накопила, так что насчет этих расходов можете не беспокоиться.

Теперь уже я в изумлении вытаращиваю глаза: впервые об этом слышу, да и как она вообще смогла что-то скопить?

- Мама, никто же не говорит о свадьбе! Хальмони, мы с Ючоном вообще не собираемся…

Обе с досадой машут на меня – еще не все друг другу высказали! Да уж, рюмка соджу мне сейчас бы не помешала! А лучше целая бутылка.

Мама глубоко вздыхает и продолжает напряженно:

- Ну раз вы все про нас знаете, то и знаете, что отец Минхвы и Минсока был… ненадежным мужчиной. Игроком. Но мои дети его пороков не унаследовали. (Кошусь на брата: у того хватает совести утопить взгляд в кружке) И вообще, в любой семье найдется свой непутевый, самонним вон только что своего внука ругала!