Торопливо сбегаю по скрипящим ступеням.
- Что такое? Что случилось?
Но Ючон уже во дворе, машет мне рукой:
- В машину! Скорей же, нуна!
На автомате плюхаюсь на сиденье - парень тут же трогает с места – и только тогда догадываюсь спросить, а куда мы вообще?
- Скоро закат, – оповещает меня хубэ. Выглядываю в окно на клонящееся к горам солнце, потом на часы.
- И что?
- Надо успеть в павильон Ухвачжон до темноты!
- Тьфу ты! Думала, случилось что или мы что-то забыли! Некогда нам на здешние красоты любоваться, еще надо…
- Все что надо, нуна уже сделала! - перебивает меня Ючон. – Помещение есть, еда-напитки-туалетная бумага закуплены, спальные принадлежности арендованы. Если что-то забыли, утром доделаем.
- Но…
- Хотите завтра толкаться в нацпарке среди наших юристов?
- Ну… нет.
- Вот и едем, нуна!
Даже не одергиваю его за снисходительный тон. Сжатая в напряженную пружину понемногу начинаю расслабляться. Расправляться. Насилу доходит – и то с подсказки моего хубэ: главное и правда сделано, задание выполнено. А мы сейчас в одном из красивейших районов страны, который просто грех не увидеть! Киваю и милостиво соглашаюсь – хотя моего согласия никто и не спрашивал:
- Ну хорошо. Поехали!
Ючон ухмыляется, но из осторожности не комментирует.
Древний деревянный павильон с синей крышей выступает над узким озером. Здесь никого: или туристы еще не добрались, или наоборот уже к вечеру разъехались. Налюбовавшись павильоном изнутри, обхожу его и, свесив ноги, усаживаюсь на край каменного фундамента. В зеленоватой спокойной воде отражается небо, неяркое солнце, многослойные горы, уже подернутые туманной вечерней дымкой, бесчисленные деревья на берегу и склонах. Бездумно скользящий взгляд радует разноцветье осенней листвы. Тихо смеюсь: «желтенькие да красные, а?», закрываю глаза и подставляю лицо золотому свету солнца. Свежо и тихо. Просто бесконечно тихо…
Оглядываюсь на звук зуммера: это Ючон, присев на корточки, сосредоточенно снимает пейзажи и… кажется, меня заодно. Лениво заслоняюсь ладонью. Подошедший хубэ садится рядом, чуть касаясь джинсовой ногой моей.
- Красотища, да? – так же лениво говорю я, плавным взмахом руки обводя все разом. – Наверняка в своих Европах ты такого не видел, а?
- Да, - соглашается Ючон. Смотрит он при этом почему-то не на «красотищу», а на меня. - И правда, очень красиво… Минхва-нуна.
Мы сидим в мирном молчании до самого заката: едва солнце опускается за гору, тут же ощутимо темнеет и холодает. Со вздохом поднимаюсь.
- Эх, жаль, поздно с заселением закончили, никуда больше не успеваем! Что тут еще хорошего?
Уткнувшийся в смартфон хубэ бредет за мной, зачитывая:
- Знаменитая кленовая аллея… терренкуры с замечательными видами, нет уж, сами карабкайтесь… О, фуникулер, отлично! Не расстраивайтесь, сонбэ, завтра всё наверстаем!
Снова вздыхаю:
- Если бы! Завтра у нас с тобой трудный день: встретить, разместить, обеспечить всем необходимым, проследить, чтобы все остались довольны…
- Может, еще и песни в стиле трот[2] исполнить? – злится хубэ. – Они же взрослые люди, а не какая-то… младшая школа на выезде!
- Да куда хуже школьников! - заверяю я. – Вот увидишь, завтра кто-нибудь обязательно напьется, потеряется, вывихнет ногу во время соревнований или на горных тропах, изменит жене… Что смотришь? Тимбилдинг, конечно, важное мероприятие, всякое там сплочение коллектива, похвала начальства, место в соревновании между отделами… Но все воспринимают его как выходной на природе. Со всеми вытекающими. И да – если понадобится петь трот, будешь петь трот!
Благодушно пропускаю мимо ушей Ючоновское бурчание: «Вот пусть сонбэ сама и поет!» С трудом находим, где поужинать: всюду народ в туристической одежде, возле каждого кафе – машины с сеульскими номерами. Да-а, в такой «высокий сезон» староста может легко зарабать деньги для своей деревни!
Сытые и сонные от долгой дороги, насыщенного дня и чистого горного воздуха, мы сидим возле администрации, наблюдая, как в темнеющем небе загораются звезды – множество крупных ярких звезд, практически невидимых в городе, словно соревнуются с земными огнями раскинувшейся внизу деревни.
- Ладно, - говорю наконец, - пошли спать!
- Как – «спать»? Так сразу – и спать? – неожиданно пугается хубэ. – Может, еще посидим, поговорим, на луну полюбуемся? Какая-то вы, сонбэ, слишком уж… конкретная и быстрая! Прямо совсем без комплексов!
- Ну нам же завтра рано вставать, еще на раз все проверить, автобус и машины встретить… - начинаю объяснять я, но, заметив, что Ючон беззвучно трясется от смеха, осекаюсь. – Вот же бесстыжая морда! Ты на что это намекаешь, а?!
Парень уже неприкрыто хохочет, заслоняясь от моих сердитых шлепков.
- Ой, только не по лицу, сонбэ! Мне же этим лицом еще завтра автобус встречать!
- Ничего, у нас аптечка есть! - информирую я. – Всё, шутник, спокойной ночи!
- Приятных снов… - говорят мне в спину.
Никакие сны – приятные и не очень – долго не приходят. Лежу в комнате, определенной «для девочек», в который раз перебирая в уме, все ли сделано, закуплено, подготовлено. Никогда еще от меня не зависело так много человек… Руководитель начала мне больше доверять, поручать сложные задания, это ведь хороший знак? Но что за звонок из секретариата? Может, самой туда сходить: вот она я, Ким Минхва, в чем дело? Или это будет наглостью? Или наоборот нормально воспримут и ответят, зачем я вдруг им понадобилась? А может, они просто собирают оценки стажеров, и я наоборот испорчу впечатление? Вопросы, вопросы…
С усилием, в несколько попыток, останавливаю бесконечную мыслемешалку: так можно и до рассвета промаяться! Надо хоть немного поспать, завтра и правда будет суматошный день. Но я продолжаю пялиться в потолок. Луна прекрасно заменяет здесь уличное освещение, неспешно и бесшумно перестилая свои прозрачные ковры по деревянному полу. И… тихо. Так тихо, что слышно, как вздыхают половицы, освобожденные от груза мебели, потрескивают ступени, по которым мы сегодня столько раз поднимались-спускались, с каким тонким посвистом проникают порывы ветра в старенькие оконные рамы. Как шумит трудолюбивый ручей неподалеку. Никаких машин, ближних и дальних, никаких людей, музыки…
Только дом. Только луна.
И я.
Укутанная, убаюканная тишиной, я наконец погружаюсь в покачивающуюся лодку сна, уже отплываю на ней, как… Резко сажусь, словно меня подбрасывает - испуганная, с колотящимся сердцем. Странно, что еще не вскрикиваю, как положено в триллерах и хоррорах: «Кто здесь?!»
Потому что в широкой щели только что плотно закрытой двери копошится нечто большое, бесформенное, темное…
- Ой, сонбэ-э… вы проснулись? – тянет это нечто.
Цежу сдавленным от испуга и обрушившегося следом огромного облегчения голосом:
- Ким Ючон! Я тебя сейчас просто убью! Ты зачем меня пугаешь?
Тот – теперь я уже вижу, что это хубэ в накинутом на голову расстегнутом спальнике - переминается у входа.
- Да я и сам боюсь! Тут так тихо, что кажется, все люди на свете вымерли! Так тихо, что слышно, как мыши шуршат и тараканы бегают!
- Фу! – рефлекторно поджимаю ноги. – Прекрати!
- Сонбэ, я никак уснуть не могу. Можно я тут с вами, рядышком, а? – Парень делает шаг в комнату, я рычу:
- Ючон, ты до утра точно не доживешь, убью тебя собственными руками!
- А я вот тут лягу, прямо у порога, - уговаривает хубэ, с размаху плюхаясь на задницу рядом с дверью.
- Вон пошел!
- А давайте ченч!
Подыскивая, чем бы запустить в неуемного парня – подворачиваются только собственные кроссовки, а вдруг не вернет, с него станется! – спрашиваю:
- Что еще за ченч?
- Вы разрешаете мне спать с вами… э-э-э, то есть в этой комнате, а я взамен не подпускаю к вам мышей и тараканов! И всяких ночных маньяков.
- Да нет их здесь, что ты выдумываешь! Ни тараканов, ни мышей! И маньяков тоже!
