— Я предлагаю вот что: командир Бор, верните разведотряды, снимайте лагерь и уходите на юго-запад. Если уметете заметать следы, еще лучше. А в руины отправлюсь я.

С неба упала еще одна капля, я покосился вверх. Тучи ползут редкие, ветер гонит их быстро, и в просветах то исчезнет, то появится чистое небо и край солнечного диска.

Командир проследил за моим взглядом и ответил на немой вопрос:

— Не будет дождя. Слишком быстро тучи идут. И высоко.

— На юге дожди редкость, — отозвался я.

Повисла небольшая пауза, отвлеченный разговор о погоде сделал молчание неловким и натянутым. Судя по тому, как командир Бор барабанит пальцами себе по плечу, план мой ему чем-то не нравится.

Пожевав губы, он проговорил спустя некоторое время:

— И что дальше? Будешь сидеть в руинах, пока эти твои служки…

— Служебники, — поправил я.

Командир кивнул.

— Служебники, не придут и не прикончат тебя?

Я развел руками и проговорил:

— Не хотелось бы. Но другого варианта не вижу. Есть шанс, что когда Лютецкий получит меня, то угомонится.

— Ишь, какой, — хмыкнул командир и, снисходительно покривившись, покачал головой.

Я спросил:

— Думаешь, не угомонится?

— Я бы не угомонился, — уверенно отозвался тот. — Сам говоришь, твой Лютецкий в наших землях уже бывал, искал что-то да не нашел. На его месте я бы из тебя душу вытряс, чтобы выведать все, что знаешь. А знаешь ты уже не мало, парень. И про нас, и про северо-восток.

— Про северо-восток еще проверить надо, — заметил я. — Ничего не подумай, командир, но мало ли, что тебе могло привидеться. Да не смотри так. Дочка твоя рассказала.

Зыркнул на Васу вояка так сурово, что крепкая и статная девушка как-то скукожилась и виновато скрутила плечи.

— Болтун — находка для лазутчика, — пробормотал он басовито и снова обратился ко мне: — Я знаю, что видел.

— Никто не спорит, — согласился я. — Но ум нас иногда обманывает. В пустыне это называют «мираж». Когда впереди видишь постоялый двор, а подходишь, там один песок и перекати-поле. Кто знает, может и ты видел горного барана.

Снова помрачнев, командир шагнул вперед и проговорил с угрозой:

— Я что ли барана от человека не отличу, по-твоему?

— Отличишь, просто… — начал я новую попытку объяснения, почему вся история с загадочным северо-западом может быть байкой, в том числе потому, что кроме него мутанта больше никто не видел, но махнул рукой. — В общем, командир, давай решать дела по порядку. Вы идете на юго-запад, а я в бункер. Идет?

— Идет, — чуть помедлив, отозвался он и развернулся к пареньку позади. — Отправь гончего, пускай перехватит отряды и возвращает обратно. Остальным срочный сбор. И чтоб ни намека на стоянку не осталось. Ясно?

С разных сторон донеслось слаженное:

— Ясно, командир Бор!

После чего паренек за ним шмыгнул в кучку людей, что-то сообщил одному, тот выпрямился по струнке и с места рванул в папоротники с такой скоростью, что ящерка позавидует. Остальные засуетились, стали быстро и сноровисто разбирать шалаши, умело пряча листья и палки. Сразу и не скажешь, что здесь только что стоял шалаш.

Меня посадили на камень рядом с бывшим кострищем, где уже даже сырой дымок выветрился. Осталась лишь зола и две палки с вертелом. Их ловко демонтировал парнишка лет шестнадцати, после чего принялся за маскировку кострища. Одет, как и остальные, в броню из коричневого плотного материла, в который вода не впитывается, а послушно скатывается мелкими каплями.

Решил спросить.

— Из чего вы это шьете?

Поймав вопросительный взгляд паренька, я кивнул на его жилетку. Тот оглядел себя и бросил нехотя:

— Кожа лютого крота. Крепкая. Стрела не бьет. И воду не пропускает.

Он снова замолчал, продолжив демонтаж костра. Наблюдал я внимательно. На юге спрятать бывший очаг просто: засыпал песком и дело с концом. А тут целая наука, убрать камни, растащить золу, нанести травы вместе с дерном, чтоб выглядело, будто всегда тут росла.

— Хорошо у тебя получается, — заметил я, когда парень разравнивал травяной коврик.

Он поднял на меня глаза и постарался сдвинуть брови, чтобы придать суровости облику, но вышло неумело и нарочито.

— У нас с малолетства все так умеют, — сообщил он.

— А много вас? — спросил я. — В смысле община ваша большая или это все?

Парень с подозрением нахмурился.

— Тебе зачем?

— Чтобы знать, сколько людей спасет моя жертва.

Несколько минут парень молча раскладывал дерновину с сочной, пахучей травой, потом проговорил негромко:

— Много. Здесь только от Светлого моря до Печоры кочевых общин не меньше сотни. Одни побольше, другие поменьше, как наша.

— Печора? — не поверил я. — Она и правда есть?

Парень покосился на меня с озадаченным возмущением, будто я неуч какой, такие глупости спрашивать.

— Что значит, «есть»? — фыркнул он. — Речище, конца-края не видать, как и другого берега. Не река, а море целое. Хотя я моря не видал, но говорят, воды столько, что не углядишь. Командир говорит, течет она из Каменного пояса мира, а изливается в Великие воды. Ты и про это не знаешь?

О том, что несколько дней назад я не знал и о существовании этих земель говорить не стал, парень и так смотрит на меня, как на барана. Вместо этого спросил:

— А что за Печорой?

Парень пожал плечами.

— Кто знает. Туда никто из наших не ходил. Разве что командир видал в северных скалах… Ну, ты сам слыхал, кого он там видел.

— Слыхал, — отозвался я, задумчиво уставившись в разложенный им пырей.

Если Печора существует, значит и все, о чем говорил Никифор тоже. И невероятный мир, и чистая нетронутая природа. И может даже командиру Бору не привиделся мутант в северных скалах, куда я наугад отправил Катю и Миху. И с каждым ударом сердца причин защищать эти земли больше.

Прошло не больше пятнадцати минут, а на поляне от лагеря остались только люди, которые с ожиданием торчат из папоротников. Они даже заросли принесли и закопали в землю, чтобы скрыть свое пребывание. Я негромко присвистнул, а паренек, который замаскировал костер, подошел к командиру Бору. Тот стоит возле большого древовидного папоротника и накручивает на локоть веревку.

— Командир, готово, — сообщил парень.

Глава окинул быстрым, взглядом бывшую поляну, задерживаясь взглядом на отдельных местах.

— Хорошо, — сказал он. — Вон тот папоротник присыпь пожирнее.

Затем обернулся ко мне и проговорил, протягивая веревку:

— Твоя очередь, герой.

Приняв шероховатый канат, я перекинул его через плечо. Идти на Лютецкого с ножом и веревкой, все равно, что на тварь с напильником и зубилом. Но на моей стороне неожиданность. Он не ожидает, что с этой стороны есть подготовка. Если повезет, я смогу обезвредить Лютецкого, тогда и служебникам станет некому подчиняться.

Бор отшагнул, освобождая мне путь, и сказал:

— Тебе прямо до поляны спорыша. Перейдешь ее и держись правее. Там будет роща древопапоротников. Обходи по левому краю и держись прямо. Выйдешь к пустоши с руинами.

В груди сердце ударило глухо и тяжело, я решительно двинулся к зарослям, но Васа выступила вперед и проговорила:

— Командир, позволь я пойду с ним.

С удивлением лоб вояки наморщился, Бор крепко кашлянул и сказал:

— Не позволяю. Всем взять скарб. Снимаемся со стоянки. Гончий развернет разведку, встретимся с ними за Малыми скалами.

Он повернул ко мне голову и поднял на спину массивный рюкзак из кожи лютого крота и палок.

— А ты, — сказал командир, — Иди и спаси эту землю.

После чего сделал знак рукой и двинулся в глубь зарослей папоротника. Остальные бесшумно последовали за ним. Я наблюдал, как они исчезали в зелени, поляна пустела, вскоре на ней остались только папоротники и трава.

Последней отправилась Васа. Пожав плечами, она послала мне взгляд, смысла которого я не понял, после чего тоже скрылась в листве. Оставшись один, я недолго смотрел на место, где она скрылась, потом развернулся и рванул в заросли.