— Да что ты знаешь об ответственности, щенок?

— Ты прав, — согласился я. — Немного. Но ту, что взял, готов нести до конца и отвечать за свои решения. Уверен, ты такой же. Просто выслушай. А там решишь, что делать с моей информацией.

По тому как сжались губы командира, и как снова скрипнула рукоять арбалета, не сложно догадаться: вояка в шаге от того, чтобы нажать на спусковой крючок и решить проблему хотя бы с одним чужаком. С полминуты он держал меня на прицеле, кривясь и порываясь прикончить, потом все же раздраженно зашипел и проговорил, грозя самострелом:

— У тебя минута.

Коротко, но четко, я обрисовал ему ситуацию. Чтобы не потерять шанс получить союзника, пришлось рассказать все, без утайки. Слушал меня командир с хмурым лицом, его брови сдвигались все сильнее, а когда я закончил, он проговорил:

— Звучит складно, но бредово. По-твоему, я смердяка, чтобы поверить в это? Серьезно? Последняя в мире пчеломатка? У тебя? Ты — мутант? Это даже не смешно, парень.

— Смешного мало, — согласился я.

Небо опять набрякло, на лоб упала мелкая капля и потекла к брови. Я сдул ее, а вояка вытер заросший щетиной подбородок свободной рукой и проговорил:

— А знаешь, что думаю я? Ты что-то спер у этого Лютецкого. Что-то ценное. Вот он за тобой и гонится. А напарники твои тебя бросили, вот ты и попался. Ну, это больше похоже на правду?

На месте командира я бы тоже не поверил. Да я почти и был на его месте, когда Никифор рассказывал о загадочных землях Печоры, пчелах и возрождении мира. И продолжал бы считать это бреднями старика, не окажись у меня в рюкзаке сохранный артефакт. Но пчеломатку я отдал Кате, и показать пчел возможности нет.

— Я могу доказать, что у меня ген-мутант, — нашелся я.

— Был бы мутантом, здесь бы тебя не было. И не попался бы так глупо, — отрезал командир и указал стрелой самострела, чтобы двигался правее.

Едва я шагнул, из-за его спины потянуло знакомым запахом, потом раздался негромкий, но твердый голос Васы.

— Командир Бор, он правду говорит. Я видела пчеломатку.

— Я тебе сказал привести охрану! — рявкнул он, чуть обернувшись, но продолжая держать меня на прицеле.

Васа выступила из-за него и проговорила:

— Знаю. Но ты должен поверить. Он говорит правду. Все трое — мутанты, но они не северные. А идут с юга. И пчелы… Они в голубой колбе, одна побольше, другие меньше. Все застыли в жиже.

Несколько секунд командир Бор молчал, переводя тяжелый, напряженный взгляд с меня на дочь и обратно. Потом скрипнул зубами и спросил:

— В жиже, говоришь? Откуда знать, что они не дохлые?

Я сразу объяснил:

— Это сохранный артефакт. Пчелы в нем в специальном сне. Храниться могут ограниченное время.

По лицу командира, наконец, скользнула тень сомнения, губы озадаченно скривились, он произнес:

— И ты, мутант, значит, нес их в земли, где пчел можно пробудить и выпустить?

Я кивнул. Еще минуту вояка двигал бровями и в напряжении морщил лоб, откусывая с нижней губы корку. Потом резко опустил самострел, в воздухе пахнуло агрессией. Он в один шаг приблизился, увернуться я не успел, и увесистый кулак влетел мне в лицо справа. В челюсти глухо щелкнуло, мир содрогнулся и на секунду исчез, но вернулся быстро, а я качнулся и прыгнул в боевую стойку, чувствуя, как по правой стороне лица растекается боль, а во рту — металлический привкус.

— За что? — охрипшим голосом спросил я и сплюнул под ноги в грязь кровавую слюну.

От следующего хука я отпрыгнул назад, Васа вскрикнула и повисла на руке у командира, мешая ему атаковать. Несколько раз он тряхнул могучим локтем, но воительница налегла всей массой, которая для девушки солидная, и уперлась ботинками в грязь. Вояка продолжил переть, как бык, ботинки Васы пробороздили две глубокие канавы в грязи, но прием удался: командир атаковать перестал и проорал в ярости:

— Ты смердяка тупая! Это же ты привел чужаков в наши земли! Ты виноват!

Он снова попытался достать меня похожим на кувалду кулаком, но я успел отклониться.

— Так и есть! — крикнул я в ответ. — И я хочу все исправить!

Грудь командира ходила ходуном от гнева, глаза смотрели на меня с неприкрытой злостью и желанием расправиться прямо тут. Но здравый смысл его не покинул, потому как за пеленой ярости я усмотрел осознание и расчет. Васа продолжала его изо всех сил тащить за локоть назад, но он уже не сопротивлялся, а просто пыхтел, как разъяренный папоротниковый медведь.

Улучив момент, он сумел вырвать локоть из хватки Васы, я механически поставил руки в защиту и подсогнул колени, но командир рявкнул, то ли ей, то ли мне:

— Да хватит!

Потом передернул плечами и продолжил чуть спокойнее:

— Не буду я его больше бить. Говори, что собираешься делать. Иначе решение поменяю.

К этому моменту подоспела охрана, видимо заметили, что на краю лагеря неспокойно. Ко мне рванули двое, еще двое остались за спинами у Васы и командира. Оставшись неподвижным, я позволил схватить себя за локти, но командир небрежным жестом махнул вниз, проговорив:

— Отпустите его. Говори давай, и так терпения нет.

На пару секунд я выдохнул. Значит, Катю с Михой они искать не кинутся, а если и решат, то уйти они успеют достаточно далеко, чтобы следы затерялись в грязи и камнях. Впрочем, направление они знают, да только если раньше не решались соваться на северо-восток, то и сейчас не соберутся.

Расправив плечи, я проговорил:

— Твои люди сказали, что засветились руины. Так?

— Откуда знаешь? — хмуря брови спросил командир. — Ты не мог слышать.

— Я и не слышал, — ответила я. — У нас в команде все с геном-мутантом.

— Ну допустим, — хмыкнул командир.

— Ситуация такая, — продолжил я, — когда мы нашли бункер… Вы его зовете руинами, и запустили технику, видимо сработала система слежения. Это значит, что потухшая и давно не используемая рабочая точка стала активной. Нам они наступали на пятки, но потом для них мы исчезли. А потом внезапно в далеких землях дает о себе знать старый бункер. Служебникам не сложно сложить одно с другим.

Грозно чему-то кивая, командир сложил руки на груди, при этом не выпуская из кулака рукоять арбалета, и сказал:

— То, что эти, как ты говоришь, служебники, за вами придут, я уже понял. Решать вопрос ты как собираешься?

Решение у меня сформировалось только одно, его я и озвучил, раскинув руки:

— Изначально Лютецкий искал меня. Из-за меня все это закрутилось. Так что себя я ему и отдам.

В смешке командира прозвучало то ли злорадство, то ли одобрение, зато Васа страшно выпучила глаза и, выдохнув с шумом, быстро проговорила:

— Оте… Командир, это же дикость! Они его убьют!

— Он должен отвечать за то, что сделал, — отозвался он.

— А что он сделал? — не унималась воительница. — Виноват он, что родился с геном-мутантом что ли?

Не глядя на дочь, командир произнес, одаривая меня взглядом из-под густых бровей:

— Он виноват в том, что в наши земли идут чужаки, которые перевернут здесь все вверх дном, Васа.

Девушка умелым движением плеч перекинула каштановые волосы за спину и проговорила настойчиво:

— Ты верно говоришь, это наши земли. И мы должны их защищать. Или он один будет биться с врагом?

— Васа, это его враг, не наш. Не твой, — терпеливо отозвался командир.

Она покачала головой.

— Если его враг придет на нашу землю, значит он и наш враг, — сказала она. — Ты прав, он виноват. Но мы должны помочь ему защитить наш мир и уклад.

— Не ценой жизни моих людей, — упрямо ответил командир.

Подняв на меня глаза, Васа укусила нижнюю губу и чуть сдвинула плечами. Она сделала все, что смогла, хотя не должна была.

— Ты прав, командир, — согласилась она. — Жизнь нашей общины важнее.

Во рту все еще вкус крови. Я поковырял языком, проверяя на месте ли зубы. Удар у командира поставленный и крепкий, так что наличию всех зубов я порадовался.

Отерев с губ кровь, я проговорил: