— До меня дошли слухи о твоих... необычных методах лечения, — сказал он, внимательно разглядывая меня. — Говорят, ты раны зашиваешь и кровь останавливаешь способами, каких не видел никто.

— Слухи ходят быстро, — осторожно ответила я.

— В нашем деле это важно. Хорошие лекари — редкость, а плохие... — он махнул рукой. — Я весь день ехал, чтобы своими глазами увидеть, правда ли то, что рассказывают. Можно войти? Обещаю, что уйду с рассветом.

Что-то в его манере говорить, в спокойной уверенности и прямом взгляде внушало доверие. Да и Гермес по-прежнему вел себя спокойно.

— Проходите, мастер Альберт. Чаю хотите? Дорога, наверное, была тяжелой.

— Был бы признателен.

Пока я ставила воду кипятиться и доставала остатки хлеба с творогом, Альберт внимательно осматривал мастерскую. Его взгляд задерживался на чисто вымытых инструментах, на аккуратно расставленных банках с травами, на открытом журнале с записями.

— Удивительно, — пробормотал он, подходя ближе к столу. — Ты ведешь записи о пациентах?

— Да. Это помогает анализировать эффективность лечения.

— И инструменты... они чище, чем у большинства лекарей, которых я знаю.

— Чистота — основа исцеления, — ответила я, подавая ему чашку с горячим травяным чаем.

Альберт сел на предложенный стул и молча попил чай, продолжая разглядывать мастерскую. Потом посмотрел на меня:

— Сколько тебе лет, дочь моя?

— Двадцать пять.

— А лечишь ты как опытный мастер. Кто твой учитель? Бенедикт?

— Отец... умер недавно. Многому научил, но кое-что я поняла сама.

— Понятно... — Альберт задумчиво кивнул. — Завтра я хотел бы посмотреть, как ты работаешь. Если не возражаешь, конечно.

— Не возражаю, — ответила я. — Знания должны передаваться. И мне тоже интересно узнать о ваших методах.

Альберт улыбнулся — впервые за весь разговор:

— Редко встретишь молодого лекаря, готового учиться. Обычно каждый считает, что знает лучше всех.

— Каждый пациент — это урок, — сказала я. — А каждый коллега — возможность стать лучше.

— Мудрые слова. Завтра поговорим подробнее.

Я проснулась с первыми лучами солнца и тихо спустилась на кухню, стараясь не разбудить гостя. Альберт устроился на ночлег в гостиной, на старом диване, и, судя по тишине, еще спал.

Пока варилась каша и заваривался утренний чай из мяты и ромашки, я нарезала хлеб, который вчера принесла Марта. Простой завтрак, но сытный — именно то, что нужно после долгой дороги.

— Доброе утро, — раздался за спиной знакомый голос.

Альберт стоял в дверях, уже одетый и причесанный. Выглядел он бодро, несмотря на вчерашнюю усталость.

— Доброе утро, мастер Альберт. Как спалось?

— Прекрасно. Давно не спал в таком тихом месте. — Он сел за стол и с благодарностью принял чашку горячего чая. — А ты, я вижу, встаешь рано.

— Привычка. К тому же сегодня ко мне должны прийти пациенты.

Пока мы завтракали, Альберт листал мой журнал, который я оставила на столе. Время от времени он удивленно поднимал брови и задумчиво кивал.

— Элиана, — наконец сказал он, отложив записи, — откуда у тебя такой... научный подход?

Я осторожно отпила чай, обдумывая ответ:

— Отец учил меня наблюдать и записывать. Говорил, что память обманчива, а написанное остается.

— Но здесь есть методы, которых я никогда не видел, — Альберт указал на страницу с описанием лечения Бориса. — Эта "стерилизация" инструментов, промывание ран кипяченой водой... Большинство лекарей считают воду вредной для открытых ран.

— А разве не логично? — я поставила чашку на стол. — Грязь вызывает загноение. Чистая вода смывает грязь. Значит, чистота предотвращает нагноение ран.

Альберт медленно кивнул:

— Логично... Но не все логичное принимается легко. Я лечу уже сорок лет, и мне понадобилось время, чтобы заметить: у тебя раны заживают лучше и быстрее.

— Вы наблюдали за моими пациентами?

— Вчера вечером встретил того кузнеца, Бориса. Он показал руку — рана затягивается чисто, без гноя. При том, что порез был серьезный.

Альберт отпил чай и продолжил:

— Знаешь, в моем городе есть лекарь, который лечит "по старинке". Все раны мажет медвежьим жиром и заворачивает в грязные тряпки. Половина пациентов умирает от заражения крови. А он считает, что так "положено", что болезнь забирает слабых.

— Болезнь забирает незнающих, — сказала я. — А знание спасает даже слабых.

— Мудрые слова. — Альберт улыбнулся. — Сегодня ты покажешь мне свои методы?

— Конечно. У меня назначены три пациента — приходите понаблюдать. А вы расскажете о своих способах лечения? Мне интересно узнать, какие травы растут в ваших краях.

— Обязательно. Кстати, я привез семена нескольких растений, которых здесь нет. Если хочешь, можем посадить их в твоем саду.

Сердце екнуло от радости. Новые растения — это новые возможности лечения!

— Это было бы замечательно!

Мы допили чай в уютной тишине. Потом Альберт снова взял мой журнал и задумчиво пролистал несколько страниц.

— Знания — это живая река, — сказал он наконец. — Она должна течь, а не застаиваться в болоте. Многие лекари ревниво охраняют свои секреты, боясь конкуренции.

— Именно поэтому я веду записи, — ответила я. — Чтобы знания не умерли со мной. Чтобы следующие поколения лекарей не начинали с нуля.

— Мудро. Очень мудро для такого юного возраста. — Альберт закрыл журнал и посмотрел на меня внимательно. — Скажи, а ты думала о том, чтобы обучать других? Передавать свои методы молодым лекарям?

— Думала. Но здесь так мало тех, кто умеет читать и писать...

— А кто сказал, что знания можно передавать только через письмо? — Альберт улыбнулся загадочно. — Есть и другие способы.

Я вспомнила о своих экспериментах с кристаллом и почувствовала, как по спине пробежала дрожь предвкушения.

Возможно, сегодня я узнаю что-то очень важное.

***

После завтрака мы прошли в мастерскую, и я начала готовиться к приему пациентов. Альберт устроился на стуле у окна, наблюдая за каждым моим движением с интересом ученого.

— Сначала инструменты, — объяснила я, наполняя котелок водой и ставя его на огонь. — Ножи, иглы, ножницы — все должно быть прокипячено.

— Интересно... — Альберт наклонился вперед. — А откуда такая уверенность в пользе кипячения? Большинство лекарей просто протирают инструменты тряпкой.

— Отец говорил, что болезни переносятся невидимыми частицами, — ответила я, опуская металлические инструменты в кипящую воду. — Высокая температура их убивает.

— Невидимыми частицами... — повторил Альберт задумчиво. — Твой отец был мудрым человеком. А руки?

— Руки тоже нужно мыть. Горячей водой, тщательно. — Я показала ему, как тру ладони мылом, как очищаю под ногтями. — Наши руки касаются многого в течение дня. Кто знает, что мы можем перенести в рану?

Альберт кивнул и, к моему удивлению, тоже пошел мыть руки.

— Логично, — сказал он, возвращаясь. — Простые решения часто самые эффективные.

Пока инструменты кипятились, он достал из своей сумки небольшой мешочек с травами.

— Теперь мой черед показать тебе кое-что. — Альберт развязал мешочек и высыпал на стол несколько сухих растений. — Умеешь ли ты определять качество трав по запаху?

Я наклонилась к травам и вдохнула. Знакомый аромат, но с непонятными нотками.

— Это ромашка, но... другая?

— Хорошо! — одобрил Альберт. — Это действительно ромашка, но собранная в неправильное время. Смотри — цвет тусклый, запах слабый. Такая трава практически бесполезна.

Он достал другой образец:

— А это — ромашка, собранная в нужное время, в сухую погоду, правильно высушенная. Чувствуешь разницу?

Запах был ярче, насыщеннее, с медовыми нотками.

— Вижу. А как определить нужное время сбора?