Петька — сын плотника — лежал под большой березой, держась за плечо и всхлипывая. Рядом суетилась перепуганная мать.

— Сначала осматриваем пациента, — объяснила я, опускаясь рядом с мальчиком. — Смотрим, в сознании ли он, нет ли видимых повреждений головы, как дышит.

Петька был в сознании, головой не ударился, но левое плечо явно пострадало.

— Что видим? — спросила я учеников.

— Плечо неестественно опущено, — сказал Томас.

— Мальчик держит руку, боится пошевелить, — добавила Марта.

— Правильно. Это похоже на вывих. Сейчас будем вправлять.

Процедура заняла несколько минут, я комментировала каждое движение. Ученики внимательно следили, как я осторожно поворачиваю руку мальчика, пока сустав не встанет на место с характерным щелчком.

— Ой! — вскрикнул Петька, но тут же с удивлением пошевелил рукой. — А больше не болит!

Ссадины на коленях и локтях мы обработали всей группой — каждый ученик выполнил часть процедуры под моим руководством.

— Это совсем не похоже на то, чему учат в церковных школах, — заметила одна из новых учениц, когда мы возвращались в здание.

— Здесь мы учимся тому, что пригодится в жизни, — ответила Анна.

— И учитель не просто рассказывает, а показывает и дает попробовать самим, — добавила третья.

Вечером, когда все разошлись, я сидела в пустой школе и планировала дальнейшие занятия. Регулярные уроки три раза в неделю, дополнительные практические сессии, экзамены в конце курса...

— Довольны первым днем? — спросил голос из дверей.

Я обернулась. Маэль стоял на пороге, улыбаясь.

— Очень, — ответила я. — А вы что думаете?

— Думаю, что вы создали нечто удивительное. Школу, которая действительно меняет жизни людей к лучшему.

— Мы создали, — поправила я. — Без ваших идей и поддержки ничего бы не получилось.

Он подошел ближе, и мое сердце забилось быстрее.

— Элиана, нам нужно поговорить. О школе, о наших планах... и кое о чем еще.

***

Маэль ушел поздно, обещав скоро приехать для серьезного разговора. Я осталась одна в пустой школе, где еще висел запах свежей древесины и слышалось эхо сегодняшних голосов.

Гермес устроился у меня на коленях, мурлыча от удовольствия. За окном стояла тихая летняя ночь, и я думала о том, как много изменилось за последние месяцы.

Взяв перо, я начала писать:

"Дорогой Маэль!

Сегодня был день открытия нашей школы, и я думала о вас каждую минуту — как бы вы радовались, видя этих увлеченных учеников! Пятнадцать человек в первой группе, но уже есть заявки еще от двадцати из соседних деревень.

Ваши чертежи дистиллятора очень помогли. Лекарства стали чище и эффективнее, а ученики в восторге от новых возможностей. Один из них даже сказал, что это "как волшебство, но понятное".

Строительство завершилось быстрее ожидаемого благодаря энтузиазму местных жителей. Кажется, весь город помогал нам — от кузнеца до пекаря. Это показывает, как люди нуждаются в знаниях.

Так скучаю по нашим вечерним дискуссиям! Столько вопросов накопилось, которые хочется с вами обсудить. И столько планов, которые мы могли бы воплотить вместе.

Когда планируете следующий визит? Школа готова вас принять не просто как гостя, а как соучредителя.

С искренней нежностью и нетерпением,

Элиана

P.S. Прикладываю кристалл с записью нашего первого урока. Хочу поделиться с вами радостью этого дня."

Я аккуратно упаковала небольшой кристалл с сегодняшним уроком, запечатала письмо воском с отпечатком кольца отца Элианы. Завтра отправлю с почтовым всадником.

Засыпая, я мечтала о будущем. Когда Маэль вернется окончательно, мы сможем создать что-то еще более удивительное. Может быть, целый университет практических знаний? Место, где изучают не только медицину, но и другие науки — алхимию, натурфилософию, инженерное дело.

Мир менялся, и мы были частью этих перемен. Маленькая школа в провинциальном городке могла стать началом образовательной революции.

Но пока что я была просто счастлива. У меня была работа, которую я любила, ученики, которые хотели учиться, и... и человек, который разделял мои мечты и делал их реальностью.

Завтра будет новый день, полный возможностей.

На утреннем рынке всегда было шумно, но сегодня я заметила, что разговоры стихали, когда я проходила мимо торговых рядов. Кое-кто кивал мне приветливо — в основном это были мои ученицы и те, кого я лечила. Но другие же отворачивались или начинали шептаться.

— ...неслыханно, чтобы какая-то женщина учила других женщин мужским наукам...

— ...моя соседка теперь мужу указывает, как детей лечить, представляешь...

— ...говорят, они там колдовством занимаются, с этими светящимися камнями...

Я замедлила шаг, прислушиваясь. Слухи распространялись быстро, и не все были добрыми. Взгляды некоторых были настороженным, а на чьих-то лицах читалось даже осуждение. Некоторые просто не могли принять, что женщина, как я, стала учить других. Возможно, в их глазах я всё ещё оставалась странным исключением, нарушающим привычный порядок.

— Элиана! — окликнул меня хрипловатый знакомый голос.

Я обернулась и увидела группу пожилых мужчин, которые направлялись прямо ко мне. Впереди шел Григорий — старый лекарь, который практиковал в соседней деревне уже лет сорок. Лицо у него было мрачное, а за спиной толпились еще пятеро мужчин — видимо, единомышленники.

— Девочка, — сказал Григорий, останавливаясь передо мной, — что ты делаешь? Учишь женщин мужским наукам!

— Я учу людей помогать друг другу, — ответила я как можно спокойнее.

— Лечение — дело мужчин! — горячо возразил он. — У женщин свои обязанности: дом, дети, хозяйство! А ты их от этого отвлекаешь!

— А если в доме кто-то болеет? — спросила я. — Разве не лучше, если мать сможет помочь ребенку до прихода лекаря?

— Пусть молится и ждет! — отрезал Григорий. — А эти твои штучки с кристаллами — чистое колдовство! Темная магия!

Вокруг нас начала собираться толпа. Люди оставляли свои дела и прислушивались к спору.

— И потом, — продолжал старый лекарь, повышая голос, — ты учишь женщин анатомии! Это против морали! Женщинам нельзя знать устройство тела — это мужская наука!

— Как же тогда они будут лечить? — удивилась я. — Не зная, где что находится?

— Пусть не лечат! — рявкнул Григорий. — Это не их дело! Требую закрыть твою школу!

Несколько человек из толпы одобрительно закивали. Но тут раздался другой голос:

— А мне Элиана сына спасла! — Марта протолкалась вперед, лицо у нее было решительное. — Саша с дерева упал, плечо вывихнул. Григорий сказал бы "само пройдет", а Элиана за минуту вправила!

— И мой малыш здоров благодаря ее урокам! — добавила Анна. — Научила, как колики лечить. Ребенок спит спокойно!

— А меня она от лихорадки вылечила! — крикнула женщина из толпы. — Когда уже умирать готовилась!

Григорий покраснел от злости:

— Это все случайности! Везение! Мои методы проверены веками!

— Если ваши методы лучше, — сказала я, — докажите. Предлагаю публичную демонстрацию. Пусть жители города сами решат, чьи способы лечения эффективнее.

Григорий секунду колебался, потом выпрямился:

— Согласен! Завтра в полдень, здесь же, на площади. Покажем людям разницу между настоящим лечением и твоими... новшествами.

— Договорились, — кивнула я.

Толпа загудела. Кто-то с интересом обсуждал предстоящее состязание, кто-то качал головой, предвещая беду.

Когда все разошлись, я осталась на площади, обдумывая произошедшее. Это был не просто спор двух лекарей. Это была борьба между старым и новым, между традициями и прогрессом. И если я проиграю завтра, это может стать концом не только моей школы, но и всего, что мы с Маэлем начинали строить.