— Для каждого растения свое. Ромашку в начале цветения, в полдень, когда роса высохла. Корни осенью или ранней весной. Листья до цветения.

Я слушала внимательно, записывая каждое слово. Эти знания — золото!

— А вот это, — Альберт показал растение с мелкими белыми цветочками, — у нас называют звездчаткой. Очень хорошо заживляет раны, почти как твой подорожник, но действует мягче.

— Звездчатка... — я осторожно понюхала сухую траву. — А где она растет?

— Во влажных местах, в тени. Можно найти у ручьев. — Альберт улыбнулся. — Если хочешь, покажу тебе несколько мест, где она есть.

Он достал еще два пучка:

— Горечавка — для пищеварения, но очень горькая. Нужно совсем немного. А это медвежье ухо — от кашля лучше средства не найти.

Я старательно записывала названия, описания, способы применения. А Альберт тем временем достал свой собственный журнал — потрепанную кожаную книжку — и записывал мои методы стерилизации.

— Удивительно, — пробормотал он, водя пером по странице. — Сорок лет лечу, а таких простых вещей не знал.

— А я не знала о звездчатке и медвежьем ухе, — ответила я. — Вот почему знания нужно передавать.

Альберт поднял голову от записей и посмотрел на меня:

— Элиана, а ты думала о том, чтобы собирать лекарей вместе? Устроить что-то вроде... совета? Чтобы все могли поделиться опытом?

Идея показалась мне замечательной:

— Это было бы прекрасно! Сколько знаний могло бы сохраниться...

— Значит, обдумаем это, — кивнул Альберт. — А пока готовься — кажется, первый пациент уже идет.

За окном действительно показалась знакомая фигура. Анна с маленьким Михаилом на руках направлялась к дому.

***

Но первым пришел не Анна. В дверь постучали резко, настойчиво, и я услышала взволнованные голоса.

— Элиана! Элиана, открой, беда!

Я распахнула дверь и увидела двух мужчин, которые поддерживали под руки третьего. Тот еле держался на ногах — лицо серое, покрытое потом, губы побелели от боли.

— Что случилось?

— Это Иван, торговец, — запыхавшись, объяснил один из мужчин. — Третий день мучается. Живот болит нестерпимо, рвет, жар сильный. Жена просит помочь — больше не к кому обратиться.

Альберт уже встал с места и помог внести больного в мастерскую. Мы уложили Ивана на кушетку, которую отец использовал для осмотра пациентов.

Мужчина был лет сорока, обычно, видимо, крепкий и румяный, но сейчас выглядел ужасно. Дыхание поверхностное, кожа бледная с желтоватым оттенком, глаза блестят от лихорадки.

— Иван, — сказала я мягко, — расскажите, где именно болит.

— Здесь, — он слабо указал на правую часть живота, — будто ножом режет. Особенно когда двигаюсь.

Я осторожно ощупала живот. Мышцы напряжены, как доска. Когда пальцы добрались до правой подвздошной области, Иван вскрикнул от боли.

— Альберт, — позвала я коллегу.

Он подошел и тоже обследовал пациента. Проверил пульс — частый, нитевидный. Осмотрел глаза, язык.

— Высокая лихорадка, — пробормотал он. — И этот желтоватый оттенок кожи... Элиана, мне кажется, у него воспаление внутренних органов.

Я кивнула. В моем мире это называлось аппендицитом, и стандартным лечением была срочная операция. Но здесь, без хирургии, без антибиотиков...

— Альберт, — сказала я тихо, чтобы больной не слышал, — у него воспаление в правой части живота. Очень серьезное.

— Согласен. Такое я видел дважды за свою практику. — Его лицо было мрачным. — Оба раза... плохо кончилось.

— А если попробовать другой подход? — предложила я. — Не дать воспалению развиваться дальше?

Альберт посмотрел на меня внимательно:

— Что ты предлагаешь?

— Полный покой, голодание для снижения нагрузки на кишечник. Холодные компрессы на живот, чтобы уменьшить воспаление. И противовоспалительные травы.

— Интересно... — Альберт задумался. — Обычно мы даем больным питательные отвары, чтобы поддержать силы.

— Но при воспалении кишечника пища может ухудшить состояние, — объяснила я. — Нужно дать органам отдохнуть.

Мы быстро организовали лечение. Иван остался в доме — его состояние было слишком тяжелым, чтобы перевозить домой. Я приготовила отвар ромашки и календулы — лучшие противовоспалительные средства из доступных. Альберт добавил настойку эхинацеи для поддержки иммунитета.

— Иван, — объяснила я больному, — сейчас вам нельзя есть. Только пить понемногу, глотками. Нужно дать животу отдохнуть.

Мы наложили холодный компресс на правый бок и устроились дежурить. Альберт и я менялись каждые два часа, следя за температурой, пульсом, состоянием живота.

К полудню Иван стал метаться, бредить от жара. Но я заметила, что напряжение мышц живота немного уменьшилось.

— Хороший знак, — прошептал Альберт. — Значит, воспаление не прогрессирует.

К вечеру кризис начал проходить. Температура спала до почти нормальной, Иван перестал стонать, даже заснул спокойным сном.

— Кажется, острая фаза проходит, — тихо сказал Альберт, проверяя пульс пациента.

— Да, но нужно еще несколько дней наблюдения, — ответила я. — И постепенное возвращение к обычной пище.

Альберт посмотрел на меня с восхищением:

— Элиана, ты спасла ему жизнь. Я бы не решился на такое лечение — голодание при тяжелой болезни противоречит всему, чему меня учили.

— Иногда нужно действовать против традиций, — сказала я. — Если понимаешь, почему это может помочь.

— Откуда у тебя такие знания? — Альберт покачал головой. — За один день ты показала мне больше новых методов, чем я изучил за последние десять лет.

Я промолчала. Как объяснить, что во мне живут знания целой цивилизации, которой здесь еще нет?

— Отец был... необычным лекарем, — сказала я наконец. — Многому научил.

Иван тихо спал, его дыхание стало ровным и глубоким. А я понимала — сегодня мы действительно спасли жизнь. И это стало возможным только благодаря сотрудничеству: мой опыт и мудрость Альберта, современные знания и местные травы.

***

После обеда, когда состояние Ивана окончательно стабилизировалось, я вышла в сад подышать свежим воздухом. Альберт остался дежурить у больного, а мне нужно было привести мысли в порядок после напряженного утра.

Гермес лениво растянулся на теплых камнях дорожки, щурясь на солнце. Я села рядом и погладила его мягкую шерсть, наслаждаясь редким моментом покоя.

— Элиана! — знакомый голос оторвал меня от размышлений.

К калитке направлялась небольшая группа женщин. Впереди шла Марта, за ней — Анна с малышом Михаилом на руках, и еще две женщины, которых я знала в лицо, но имен не помнила.

— Проходите, — поднялась я им навстречу. — Что-то случилось?

— Нет-нет, — замахала руками Марта. — Все хорошо. Мы по другому делу пришли.

Женщины расположились на скамейке под яблоней. Анна покачивала сына — малыш выглядел здоровым и довольным, совсем не похожим на того кричащего младенца, которого она принесла несколько дней назад.

— Элиана, — начала Марта, немного смущаясь, — мы тут между собой говорили... Видим, как ты людям помогаешь, как лечишь. А что, если с тобой что-то случится? Кто будет лечить наших детей?

— Мы хотим знать хотя бы основы, — добавила Анна, прижимая к себе сына. — Как помочь ребенку при простуде, как правильно обработать рану, какие травы можно давать, а какие нельзя...

Одна из незнакомых мне женщин — полная, добродушная, лет тридцати пяти — кивнула:

— Я Катя, жена мельника. У меня трое детей, и я каждый раз дрожу, когда кто-то заболевает. Хочется самой хоть что-то уметь.

— А я Лена, — представилась вторая, молодая девушка лет двадцати. — Недавно замуж вышла. Свекровь говорит, что каждая женщина должна знать основы лечения.

Я посмотрела на их полные надежды лица и почувствовала прилив тепла. Вот оно — то, о чем я мечтала! Передача знаний, обучение, создание сообщества людей, которые могут помочь друг другу.

— Это замечательная идея, — сказала я. — Но вы уверены, что хотите учиться? Это потребует времени и усилий.