— Что случилось? — спросила я, быстро подходя к ним.

— Дядя Борис обжегся в кузнице, — затараторил мальчик. — Раскаленное железо упало на руку, и еще порезался об край. Кровь не останавливается!

Борис — кузнец, муж Марты. Крупный мужчина лет сорока, обычно румяный и веселый, сейчас был бледен как полотно. Губы поджаты от боли, в глазах читалось беспокойство.

— Быстро в дом, — скомандовала я. — Садитесь на стул, Борис.

Я развернула тряпку и едва сдержала вздох. Глубокий рваный порез от запястья до середины предплечья, края раны обожжены. Кровотечение сильное.

— Сейчас, сейчас, — пробормотала я, мысленно вспоминая алгоритм первой помощи.

Первым делом — остановить кровотечение. Я быстро наложила давящую повязку выше раны, пережав вену. Кровь сразу замедлилась.

— Мальчик, как тебя зовут? — спросила я, доставая из мастерской таз с водой.

— Петя.

— Петя, поставь воду кипятиться. Большой котел, быстро.

Мальчик метнулся к очагу. Я тем временем промыла рану кипяченой водой — той, что остыла с утра. Борис зашипел от боли.

— Девочка, ты что делаешь? — испугался Петя. — Зачем водой?

— Рана должна быть чистой, — ответила я, внимательно осматривая повреждение. — Иначе начнется гниение.

Местные лекари явно не знали о существовании бактерий. А я знала, что инфекция убивает больше раненых, чем сами раны.

Обработала рану настойкой календулы — лучший антисептик из доступных. Борис стиснул зубы, но терпел.

— Борис, сейчас будет больно, но я зашью рану. Так она заживет быстрее и красивее.

— Зашьешь? — удивился он. — Но отец твой никогда не зашивал...

— А я зашиваю. Поверь мне.

Я достала из запасов Бенедикта тонкую нить — видимо, он все-таки иногда накладывал швы, раз инструменты были. Прокалила иглу над огнем и начала аккуратно сшивать края раны.

— Потерпи, — говорила я, работая. — Скоро закончу.

Борис смотрел на мои действия с недоверием и восхищением одновременно. Петя стоял рядом, открыв рот.

— Как ты это делаешь? — прошептал мальчик. — Как нитка держит кожу?

— Кожа срастается сама, — объяснила я, завязывая последний узел. — Нитка просто помогает краям держаться вместе.

Наложила повязку с мазью из календулы и подорожника. Рана была надежно закрыта, кровотечение остановлено.

— А теперь от боли, — сказала я, наливая в чашку отвар ивовой коры с добавлением мяты. — Выпей все.

Борис послушно выпил и вдруг удивленно посмотрел на руку:

— А боль... меньше стала.

— Будет еще меньше. Приходи ко мне через три дня, посмотрим, как заживает. И помни — повязку не мочить, если начнет гноиться или сильно болеть — сразу ко мне.

— Элиана, — Борис встал со стула, осторожно придерживая забинтованную руку. — Я... не знаю, как благодарить. Такого лечения я никогда не видел.

— Просто выздоравливай, — улыбнулась я.

Когда они ушли, Петя то и дело оборачивался, глядя на меня с восхищением. А я понимала — к вечеру весь город будет знать о том, как "молодая лекарка кровь остановила и рану зашила, как портниха платье".

Сарафанное радио в маленьком городке работало быстрее интернета.

***

Когда стемнело, я зажгла масляную лампу в мастерской и достала чистый лист пергамента. День выдался насыщенным, и мне хотелось зафиксировать все, что произошло, пока детали не стерлись из памяти.

Привычка вести записи осталась с прежней жизни — в библиотеке я каталогизировала каждую новую книгу, отмечала состояние старых изданий, фиксировала запросы читателей. Теперь вместо книг у меня были пациенты, но принцип оставался тем же.

Я обмакнула гусиное перо в чернильницу и начала писать:

"Журнал лекаря Элианы. Первые записи.

Марта, жена кузнеца, 58 лет — хронический артрит суставов кистей рук. Лечение: отвар ивовой коры внутрь три раза в день + массаж суставов + упражнения для подвижности. Результат: значительное улучшение в течение двух дней. Пациентка довольна, болевой синдром снижен.

Анна, 20 лет — младенец Михаил, 3 месяца, младенческие колики. Лечение: укропная вода + обучение матери технике массажа живота + рекомендации по режиму кормления + успокаивающий чай для матери. Результат: ребенок спокойнее, мать обрела уверенность.

Борис, кузнец, около 35 лет — глубокий рваный порез предплечья с термическим ожогом. Лечение: остановка кровотечения давящей повязкой + промывание раны + обработка антисептиком (настойка календулы) + наложение швов + обезболивание (отвар ивовой коры с мятой). Необходимо наблюдение через три дня для оценки заживления."

Я отложила перо и перечитала написанное. В современном мире такие записи выглядели бы примитивно — где рентген, анализы крови, точные дозировки препаратов? Но здесь это было революцией. Никто из местных лекарей не вел такой документации.

А ведь именно систематизация знаний отличала науку от знахарства. Записав симптомы и результаты лечения, можно было анализировать, что работает, а что нет. Можно было учиться на собственном опыте и передавать знания другим.

Я добавила еще несколько строк:

"Наблюдения о местной медицине: отсутствует понятие об инфекции, поэтому раны часто гноятся и заживают плохо. Нет эффективного обезболивания — люди считают боль неизбежной частью лечения. Отсутствует систематизация знаний — каждый лекарь полагается на память и передачу устных традиций."

"Планы: обучить местных целителей основам гигиены и антисептики. Создать простые, но эффективные протоколы лечения наиболее частых заболеваний. Найти способ записывать и передавать медицинские знания так, чтобы они не терялись."

Последний пункт был самым сложным. В мире, где книги редкость, а большинство населения неграмотно, обычные записи мало что давали. Нужен был другой способ...

Я посмотрела на кристалл, который лежал на краю стола. Днем он реагировал на мои мысли о медицине, светясь ярче при концентрации на определенных знаниях.

Что если...

Я взяла кристалл в руки и закрыла глаза. Попыталась сосредоточиться не просто на знаниях о лечении ран, а на целом уроке — пошагово, как учили бы студента медицинского института.

Первое: остановка кровотечения. Артериальное — жгут выше раны. Венозное — давящая повязка. Капиллярное — просто чистая ткань.

Второе: очистка раны. Промыть кипяченой водой, удалить грязь и инородные тела.

Третье: антисептика. Настойка календулы, отвар ромашки, в крайнем случае — крепкий алкоголь.

Четвертое: наложение швов при глубоких ранах...

Кристалл в моих руках вспыхнул ярким голубым светом. Не просто засветился — вспыхнул, словно молния. Я почувствовала, как что-то перетекает из моей головы в камень, словно информация действительно записывается.

— Интересно, — прошептала я, разжимая пальцы.

Кристалл продолжал мерцать, но уже мягче. А у меня в голове созрела дерзкая мысль.

Что, если я нашла способ создавать учебники без бумаги и чернил? Что, если эти кристаллы могут хранить не просто информацию, а целые уроки, которые можно передавать другим людям?

***

Я уже гасила лампу и готовилась ко сну, когда услышала тихий, но настойчивый стук в дверь. Гермес поднял голову с моих колен, настороженно посмотрел в сторону входа, но не зашипел и не выгнул спину. Значит, опасности нет.

Кто мог прийти в такой час? Неужели кому-то срочно понадобилась помощь?

Я накинула плащ поверх ночной рубашки и подошла к двери.

— Кто там?

— Мастер Альберт, лекарь из Каменного Брода, — ответил глубокий, но усталый голос. — Прости за поздний час, дочь моя, но дорога заняла больше времени, чем ожидал.

Лекарь из соседнего города? Я осторожно открыла дверь.

На пороге стоял пожилой мужчина лет шестидесяти. Худощавый, с седой бородой и умными серыми глазами. Дорожный плащ, простая одежда, потертая сумка через плечо. Вид усталого путника, но не нищего.