— Что-то не так? — встревожилась я, мысленно перебирая возможные побочные эффекты.

— Да руки перестали болеть! — Марта подняла кисти и показала, как легко сгибает пальцы. — Впервые за полгода спала всю ночь, не просыпаясь от боли! А утром даже тесто замесила — муж не верил, что сама справлюсь.

Облегчение накрыло меня теплой волной. Первый пациент в новом мире, и лечение оказалось успешным.

— Значит, ивовая кора помогла, — кивнула я. — Как принимали отвар?

— Как ты велела — три раза в день после еды. И это растирание, которое ты показала... — Марта покрутила запястьями. — Чудо какое-то! Где ты этому научилась?

— Много читала в книгах отца, — ответила я уклончиво. — И кое-что... пришло во время болезни. Словно кто-то подсказывал.

Марта кивнула с пониманием:

— Бывает такое. Говорят, когда человек между жизнью и смертью балансирует, иногда высшие силы знания дают. Но твой отец так не лечил...

— Каждый лекарь находит свой путь, — сказала я дипломатично.

Марта внимательно посмотрела на меня, словно пытаясь разгадать загадку, но потом махнула рукой:

— Главное, что помогает. А вот, кстати, — она придвинула корзинку ближе, — тут тебе передача от мужа. Он говорит: хороший лекарь должен хорошо питаться.

В корзинке лежали свежие овощи — морковь, капуста, лук, — круглый каравай хлеба, еще теплый, глиняный горшочек с молоком и завернутый в чистую тряпицу творог.

— Марта, это слишком много...

— Ничего не слишком! — отмахнулась она. — У нас так принято — добро за добро. Ты мне руки вылечила, я тебе еды принесла. Честный обмен.

Я поняла — здесь действовала натуральная экономика. Не деньги за услуги, а услуга за услугу, товар за помощь. Это было даже лучше — создавало ощущение общности, взаимной поддержки.

— Спасибо, — сказала я искренне. — Очень кстати. А как дела у остальных? Семья здорова?

— Да вот как раз хотела спросить... — Марта помяла руки. — У меня племянница есть, Анна. Совсем молодая, первый ребенок. А малыш часто хворает — желудок болит, плохо спит, все время плачет. Она уже не знает, что делать.

— Сколько ребенку?

— Три месяца будет на днях.

Младенец. Это уже совсем другой уровень ответственности. В современном мире я бы посоветовала обратиться к педиатру, сдать анализы, пройти обследование. А здесь...

— Приводите завтра утром, — сказала я после небольшой паузы. — Посмотрю на малыша, поговорю с мамой.

— Спасибо, детка! — Марта просияла. — Анна будет так благодарна! Она уже плачет каждый день — боится, что что-то с ребенком не так.

После того как Марта ушла, я стояла у окна и думала о том, что случилось. Мой первый пациент выздоровел. Сарафанное радио уже работает — ко мне обращаются с новыми проблемами. И самое главное — я начинаю понимать, как устроен этот мир.

Здесь ценили не диплом и не должность, а результат. Здесь платили не деньгами, а доверием и заботой. И здесь каждая спасенная жизнь действительно имела значение.

***

Следующим утром они пришли рано — едва солнце поднялось над горизонтом. Я услышала детский плач еще до того, как в дверь постучали, и сердце сжалось. Плач был отчаянным, надрывным — таким, какой бывает только у маленьких детей, когда им действительно плохо.

Анна оказалась совсем юной — лет двадцати, не больше. Светлые волосы растрепаны, глаза красные от недосыпания, руки дрожат от усталости. На руках она держала крошечный сверток, из которого доносился тот самый плач, что разбудил меня.

— Элиана, помоги, пожалуйста, — у нее на глазах стояли слезы. — Он не спит, не ест... я уже не знаю, что делать. Думаю, что умирает.

— Проходите, садитесь, — я подвела ее к креслу у окна. — Давайте посмотрим на малыша.

Анна развернула одеяльце, и я увидела крошечного мальчика, красного от плача. Личико сморщенное, кулачки сжаты, ножки поджаты к животу. Классическая картина, которую я видела сотни раз в учебниках по педиатрии.

— Как его зовут? — спросила я, осторожно беря ребенка на руки.

— Михаил, — всхлипнула Анна. — В честь деда.

Я аккуратно ощупала животик малыша — вздутый, но не твердый. Никаких признаков серьезной патологии. Температуры тоже не было — лобик прохладный, кожа нормального цвета, если не считать красноты от плача.

— Анна, расскажите, как он ест. Только грудью?

— Да, только грудью. А что, нужно что-то еще?

— Нет-нет, грудное молоко — это лучшее, что может быть для ребенка. Как часто прикладываете?

— Да постоянно! — Анна вытерла глаза краем платка. — Он плачет, я думаю — голодный, даю грудь. Но он сосет немного и опять кричит.

Я наблюдала за поведением малыша. Он то затихал, то снова начинал плакать, поджимая ножки к животу. Движения беспокойные, но координированные. Дыхание ровное.

— Анна, — сказала я мягко, — это колики. У многих малышей бывает в первые месяцы.

— Колики? — она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Это значит, он не болен?

— Нет, просто его животик еще учится переваривать молоко. Пищеварительная система у новорожденных незрелая, и иногда молоко вызывает повышенное газообразование. Сейчас я покажу, как ему помочь.

Я положила Михаила на стол, расстелив мягкую ткань. Начала осторожно массировать его животик круговыми движениями по часовой стрелке — так, как учили в курсе детской медицины.

— Смотрите, — объяснила я Анне, — массаж помогает газам выйти и успокаивает кишечник. Движения должны быть мягкими, без нажима.

Под моими пальцами животик малыша постепенно расслаблялся. Михаил перестал плакать и внимательно смотрел на меня большими темными глазами.

— Боже мой, — прошептала Анна, — он молчит...

— Массаж — это первое. Второе — укропная водичка. Укроп помогает от вздутия живота и у взрослых, и у детей. Я приготовлю вам специальный отвар — безопасный для младенцев.

Я прошла к полкам с травами и достала семена укропа. Пока заваривала слабый отвар, продолжала объяснять:

— Еще поможет теплая тряпочка на живот. Только не горячая — чуть теплее, чем температура тела. И следите за тем, как прикладываете к груди. Если ребенок неправильно захватывает сосок, он может заглатывать воздух, а это усиливает колики.

Анна слушала внимательно, кивая и запоминая каждое слово.

— А еще, — добавила я, процеживая готовый отвар, — очень важно, чтобы мама была спокойна. Дети чувствуют наше напряжение и беспокойство. Вам нужно больше отдыхать.

— Но как я могу отдыхать, если он постоянно плачет?

— Теперь будет легче. И я дам вам успокаивающий чай — ромашка с мятой. Он поможет вам расслабиться, а через молоко немного успокоит и малыша.

Я показала Анне, как правильно делать массаж, объяснила дозировку укропной воды — по чайной ложке три раза в день. Дала небольшую баночку с готовым отваром и мешочек с травами для чая.

— Элиана, — Анна прижала к себе спокойно лежащего сына, — спасибо. Я уже думала, что схожу с ума. Все говорили, что это нормально, что пройдет, но никто не объяснял, что делать.

— Колики действительно проходят, обычно к трем-четырем месяцам. А пока эти советы помогут и вам, и Михаилу чувствовать себя лучше.

Когда они ушли, я еще долго стояла у окна, наблюдая, как Анна идет по дорожке, крепко прижимая к себе сына. Впервые за дни он не плакал.

Я лечила не только болезни, поняла я. Я лечила страх, неведение, отчаяние. Давала людям не только лекарства, но и знания, уверенность, надежду. И это было не менее важно, чем любые травы.

***

После обеда я сидела в саду, разбирая травы для сушки, когда услышала топот ног и крики. Гермес вскочил и настороженно посмотрел в сторону калитки.

— Элиана! Элиана, помоги! — детский голос звучал испуганно и отчаянно.

Я выбежала во двор и увидела мальчика лет двенадцати, который поддерживал под руку высокого бородатого мужчину. Левая рука мужчины была обмотана окровавленной тряпкой, кровь просачивалась сквозь импровизированную повязку и капала на землю.