Зверь широко зевнул и стремительно, словно курица к зерну наклонился к лошадиной туше. Раздался сочный хруст, кровь брызнула во все стороны и разбойники до этого мгновения стоявшие парализованные ужасом бросились в рассыпную. Каждый думал о себе и спасал сам себя. Через мгновение там стало пусто. На 6epeгy остался только зверь, растерзанная лошадиная туша, тело Шведа и привязанные к деревьям пленники.

Для такого маленького участка земли действующих лиц было более чем достаточно, но Судьбе было угодно добавить к ним еще одно.

С неба, куда задрав голову, глядел зверь, тихо, словно осенний лист спускался пестрый ковер.

С виду он был жестким и плоским, как доска. По всей его поверхности шел пестрый и замысловатый узор.

Вывернув шеи, все трое пленников смотрел на него, гадая, что же сейчас произойдет, и тут неожиданно засмеялся Исин. Он смеялся весело и даже пытался от чувств притопывать ногой. Избор на мгновение отвлекся.

— Что?

— А говорили подделка, подделка… Что я вам говорил? Прилетел кто-то все-таки за нами, а вы не верили…

Около ног зверя ковер завис на мгновение и легко опустился на землю. Человек сидевший на нем с каким-то домашним кряхтением поднялся и сошел на траву. Увидев, кто прилетел, Избор рассмеялся. Чего больше было в его смехе — радости или злобы сказать смог бы только Боги.

— Ба! Старый знакомый! — сказал воевода, сильно обрадованный стремительностью перемен вокруг себя. Исин, продолжавший смеяться и рваться из веревок, словно муха из паутины не обратил на старика никакого внимания. Узнав колдуна Мурю, он понял, что ничего хорошего им ждать не приходится. Не прошло и минуты, как Избор понял, насколько хазарин был прав рассчитывая только на свои силы. Спустившийся о неба человек и сам обратил на них внимания не больше, чем на огромное чудовище, переступавшее у него за спиной с ноги на ногу.

А на него он не обратил ну совершенно никакого внимания.

Держа в руках узкогорлый сосуд, он обошел зверя, подошел к торчащим из кустов ногам Шведа. То, что он увидел в кустах, удивило его куда как больше, чем се остальное вместе взятое, что стояло на поляне. Старик радостно-удивленно присвистнул.

— Ты смотри, куда добрался… Говорил я ему, что воровство до добра не доведет, — довольным голосом сказал старик — Так оно и вышло….

Он покачал головой и только тут повернулся к пленникам. Глядя на Гаврилу, сообщил ему.

— Я ведь этого рыжего знаю. Из моих богатырей, младшенький…

— Ну? — на всякий случай сказал Гаврила. Он то не знал ни того, ни другого.

— Шустрый был — угомону на него нет.

Посмотрев на Гаврилу и не узнав его, он подошел к Избору.

— Живой он там? — поинтересовался Исин.

— Живой, наверное. Что ему сделается? На нем теперь все как на собаке… Как вы моих богатырей отпустили, этот не сразу ушел. В избушку забрался. Пол ведра мертвой воды выпил, да еще с собой унес.

Старец ловко пнул разбойника ногой, но оттого, что лошадь немного раньше сделала это более основательно, тот даже не пошевелился. Тогда Муря потерял к нему всякий интерес и снова повернулся лицом к пленникам.

— Эй! Развяжи, благодетель! — попросил Гаврила на всякий случай. — Помоги добрым людям!

Эти слова то ли пробудили в колдуне любопытство, то ли совесть зашевелилась в его душе, но он подошел к ним поближе.

— А что нужно-то?

Ни у Гаврилы, ни у Избора и даже ни у развеселившегося не к стати хазарина и в мыслях не было, что в этом положении можно было просить о чем-то еще кроме освобождения, но у колдуна было иное мнение.

— Развязаться бы, — предложил Избор.

Колдун задумался, потрогал себя за щеку и ответил:

— Развяжу, но не сейчас. Всему свое время. А то тебя развяжешь, а ты начнешь руками махать.

— А чего тянуть-то? — спросил Гаврила, кровожадно поглядывая в сторону ног, торчавших из кустов. — Раз, и делу конец!

— Это вашему делу конец, а моему только начало…

Пленники его не поняли, а они не старался быть понятным. Он был хозяином положения, и каждый на этом берегу понимал это.

— Чего вы тут? — спросил колдун, не спеша выполнять свое обещание.

— Да вот занесло как-то, — неопределенно ответил Исин. — А потом вот разбойники…

— Это я вижу. Голых взяли.

Он поддел ногой одежду и мерзко хихикнул.

— Чем вы тут только занимались?

— Чем еще можно в реке заниматься? — сделал вид, что не понял его Избор. — Мылись, конечно. А тут этих принесло.

— Тоже, наверное, душа чистоты захотела? — предположил колдун, оглядываясь по сторонам. Он откровенно любопытствовал, и это никому тут не нравилось.

— Да кто их поймет, разбойников-то? У них душа черная…

Муря покивал, соглашаясь с Избором, и спросил неожиданно для него:

— Талисман-то они у вас отобрали? Где он?

Потому как он это спросил, Гаврила понял, что колдуну еще не известны все подробности их приключений.

Сколько же их развелось, охотников до чужого добра, закипая гневом подумал Исин. В голове же Избора мелькнула другая мысль — «Этот то на чьей стороне?»

Мысли эти мелькнули, и пропали не став заслоном на пути разговора.

— Ты, вообще-то о чем? — на всякий случай, стараясь выиграть время, переспросил Избор.

Муря не стал хитрить.

— О шкатулке вашей, что прошлый раз мне показывали.

Избор как мог честно смотрел на него, словно ничего не понимал и тогда колдун посмотрел на Исина.

— О «Паучьей лапке»…

— Талисман! Талисман! — проворчал Гаврила, понимая, что разговор неизбежен. — Всем «Паучью лапку» подавай! Тебе-то она зачем понадобилась?

— Для хорошего дела, — скромно ответил маг. — Так, где она?

— Развяжи веревки — вместе поищем! — предложил Масленников. Муря подергал себя за бороду и неопределенно пожал плечами. Что-то в Гавриловом лице заставило колдуна усомниться в искренности богатыря.

— Ладно, чего вас беспокоить. Сам найду.

Он отошел от деревьев поближе к зверю, поставил в траву перед собой бутыль и щелкнул пальцами. Зверь заорал, будто его резали, раздался громкий треск, запахло тухлыми яйцами и он скрутившись в тугой черный жгут, исчез в бутылке. Муря закупорил ее, поднял, встряхнул и сунув куда-то под полу пошел к мешкам и одежде пленников. Гаврила перестал его видеть.

— Что он там? — спросил он. Исин изогнув шею, словно лебедь посмотрел на колдуна.

— В мешках роется!

Оттуда доносились звяканье, шорох разворачиваемой материи. Длилось это довольно долго.

— Много нарыл? — не выдержав молчания, спросил воевода.

— Пока только твою флягу. Не понравилось. Положил назад…

Он повернулся к Избору.

— Tы знаешь, я рад, что талисмана с нами нет.

— Какая разница? Что этот унес бы, что другой …

— Ладно. Разговорился. Смотри лучше.

Но смотреть было уже не на что или почти не на что. Муря сам подходил к ним, и на лице его было написано неудовольствие.

— Так, где же талисман? — спросил он мирно и мягко.

— В мешке шкатулка была, — честно глядя ему в глаза сказал Исин. — В моем.

— Где она была я и сам знаю, — отозвался колдун. — Сейчас-то она где?

Он посмотрел на них внимательно, с легкой строгостью во взоре. Взгляд его оставлял ощущение муравья ползающего по коже.

— А зачем она тебе? — спросил Избор, когда «муравей» начал забираться в такие места, что лучше бы и не надо.

— Виды у меня на него, — неопределенно сказал колдун. — Надоело одному в лесу, к людям хочется, на теплое место, а тут как раз случай…

Он замолчал, словно не решался сказать сокровенное.

— На состязания меня тут пригласили.

— Уж не в Журавлевское ли княжество? — не в силах сдержаться спросил Избор. Волхв кивнул и Исин посочувствовал.

— Не у одного тебя на нее виды. У разбойников вот тоже. Да и кроме них разные есть еще. Всем, понимаешь, наш талисман понадобился…

Колдун не оценил ядовитого тона сотника.