Гаврила медленно согнулся, давая Исину возможность перелезть через него. Сотник посмотрел на воеводу и тот кивнул. Исин вздохнул — делать было нечего. Осторожно, что бы не свалиться вниз раньше времени, Исин забрался на плечи к друзьям. Гаврила, задрав голову, посмотрел на хазарина. Он видел только колени, как мышцы на ногах напрягались и расслаблялись. Хазарин готовился к полету.

— Видал я петухов на жердочке, — проворчал Масленников. — Но ты лучше всех. Хвост бы тебе, как у жар птицы, так и цены бы тебе не было.

— Орел, — подтвердил Избор. — Вернемся, все Брячеславу расскажу. И невесте твоей нареченной, конечно… Вот она тебя любить будет… А как князь то обрадуется! А то у него все слуги по земле ходят, а ты один такой — летающий.

— Хватит зубы скалить, — сказал сверху хазарин. — Давай на счет три, а то передумаю, и придется кому-то из вас у князя любимым слугой быть…

— Не придется, — сказал Гаврила. — Я придумал.

Он указал пальцем на Избора.

— Он начальник, так что кроме тебя лететь некому.

— Но считаю я, — предупредил Избор. — Раз… Два…

На счет три Исин оттолкнулся от них, вкладывая в это движение всю любовь к жизни. В то же мгновение две руки, словно два рычага подбросили его в воздух. Под ним мелькнула пропасть, полная струящейся грязи. На мгновение он ощутил себя птицей, но мгновение промелькнуло, и он ощутил себя камнем, стремящимся к земле. Он успел увидеть, как скала приближается к нему, становясь все шире и шире. На ней откуда-то выросли острые грани и иззубренные ребра. Она налетела на него, он вытянул вперед руки, что бы хоть как-то смягчить неизбежность встречи. Исин ударился боком, зашипел от боли и тут же боль смыло страхом, когда он почувствовал, что какая-то неодолимая сила тащит его назад. Он вскрикнул, раскинул ноги, в надежде зацепиться за что-нибудь, но ни руки, ни ноги не нашли для него опоры. Рядом послышался грохот камней.

— Держись, — донеслось до него. Под ногами сыпались камни, но тут под руки попался валун. Сотник вцепился в него, словно утопающий в соломину и движение остановилось. Запах влажной грязи, что поднимался снизу привел его в себя. Несколько мгновений он чувствовал под одной из ног пустоту, потом подтянул ее и встал на колени. В плече тупо заворочалась боль и он крутанул рукой, вставляя выбитую кость на место.

— Понравилось ему летать-то, — донеслось до него. — Гляди, чего вытворяет…

— Лишь бы гнезда вить не начал, — ответил довольный Избор. — А то жди потом, когда он яйца отложит, да птенцов повыведет…

Придерживаясь рукой за стену позади себя, Исин поднялся на ноги. Не дожидаясь пока его заметят он отхромал в сторону, за камень. Отсюда каменная глыба закрывала пол неба. Сотник, поглаживая бок, приноравливаясь, надавил на глыбу здоровым плечом. Он и сам не ожидал, что камень поддастся так легко. Тот словно и сам только и ждал момента, что бы соскочить с вершины и бросится вдогонку за своими собратьями, что с грохотом продолжали катиться вниз по склону. Этого легкого усилия хватило, что бы сдвинуть казавшуюся несокрушимой глыбу.

Скала дрогнула, и камень устремился вниз, к расселине. Гаврила и Избор увидели, как он вильнул в сторону и покатился совсем в другую сторону.

— Куда он? — воскликнул Гаврила, будто кто-то и вправду мог сказать ему «куда». Неуклюже переваливаясь, камень сделал еще один оборот, но тут позади него возник хазарин со здоровенным булыжником в руках. Он страшно закричал и бросил его на пути катящейся глыбы. Исинов камень щелкнул, раскалываясь, но и сбитая сотником с вершины глыба изменила направление движения и с грохотом осела в щель между двумя скалами. Она еще не успокоилась. Она еще ворочалась и дрожала, словно ее распирало желание двигаться дальше, а не стоять на месте. На глазах Гаврилы и Избора она медленно оседала, проваливаясь вниз. Даже не посмотрев друг на друга они поняли, что времени у них нет.

Они разом оттолкнулись спинами от скалы, и, наступив на продолжавшую медленно проваливаться вниз глыбу, перескочили на другую сторону. Под их весом глыба с леденящим душу скрежетом просела еще глубже и, наконец, остановилась. Было слышно, как внизу что-то скрипит и лопается. Это состояние равновесия длилось лишь мгновение, и после секундной задержки их мост провалился в грязь.

Исин стоял рядом, морщился держась за бок.

— Живой?

— Пока да… Но не целый.

— Бежим отсюда, пока стрелами не истыкали!

На вершине скалы только что оставленной ими заметались маленькие фигурки и раздалось многоголосое «А-а-а-а-а-ах!». Это был крик разочарованных охотников, упустивших верную добычу. Не дожидаясь, пока они схватятся за луки богатыри бегом, благо карниз это позволял, пустились прочь. Завернув за острую грань они выбежали на площадку, величиной с сажень на сажень и, помогая друг другу, спустились вниз. С этой стороны грязи почти не было. Масленников пошевелил затекшими плечами, вынул меч, крутанул его над головой и предложил.

— Ну, что? Займемся старичками? Посшибаем их оттуда?

— Чем ты это их сшибать собрался? — миролюбиво поинтересовался Избор. — И как? Неужто хочешь назад забраться?

— Камнями бы закидали…

— Была охота… Что за бок держишься?

Исин поморщился.

— Кидать не умеешь, а еще спрашиваешь… Там камни все-таки.

Избор дотронулся до его бока рукой и хазарин охнул.

— Летать не можешь, а все туда же… — в тон ему ответил воевода. Он уже достал из мешка подарок колдуна Мури. Сорвав крышку с узкого горла, он протянул его хазарину.

— Два глотка. Не больше.

— Это еще зачем?

— Это «не зачем». Это «от чего».

— От чего?

— От всех болезней.

Видя, что Исин медлит, воевода сам приложился к кувшину и трижды глотнул.

— Ну и как? — осторожно спросил Исин. Вместо ответа Избор протянул ему руку. Ободранные о камни ладони только что сочившиеся кровью на глазах высыхали. Кровь собиралась в крупинки и смешивалась с каменной пылью. Избор потер ладони одну о другую, и когда кровяная короста осыпалась, хазарин увидел чистые, без царапин ладони.

— Что это?

— Мертвая вода. Знал Муря, что понадобится. Не зря давал.

Он настойчиво двинул кувшин к губам сотника. Он отшатнулся.

— Это что? Пить?

— Пить.

— Мертвую воду? — Исин сделал упор на первом слове, словно напоминал Избору, что тот держит в руках.

— Именно! — подтвердил Избор. — Или сомневаешься?

Исин замотал головой. Сперва неуверенно, а потом все более яростно.

— В тебе — никогда. Но вот в этой штуке…

— Эта «штука» — самое сильнодействующее средство от переломов, изо всех, которые мне известны. Живая вода — дает силу, а эта — лечит. Ты Шведа вспомни.

Исин недоверчиво покачал головой. Швед ему почему-то вспоминался не добрым молодцем, а безруким уродом.

Решив убедить сотника примером, Избор наклонив бутыль, капнул несколько капель на камень. Тотчас же по его поверхности побежали пузыри, тонкая струйка дыма поднялась в воздух. Камень задрожал, раздираемый пробившимися внутрь каплями и с громким треском развалился на несколько частей. Гаврила обернулся, увидел кувшин и только сказал.

— А! — и опять отвернулся. Все, что было для хазарина в диковину, он уже знал. Исин тоже смотрел на камень, и лицо его на глазах вытягивалось.

— И это ты называешь лечением? — спросил он.

— Это не лечение. Это она на камень так действует. Ты на руку посмотри.

Он вытянул ладонь. Теперь на ней не осталось даже шрамов.

— Ну, — нетерпеливо спросил воевода, — лечиться будешь? Или так пойдешь?

— Да я и раньше не возражал, — сказал хазарин.

— Тогда пей.

Исин, заранее морщась, хлебнул раз, другой, третий… Избор вырвал у него кувшин.

— Ну и что? Болит, — сказал Исин через секунду.

— Не все сразу… — потерпи малость.

Гаврила не слышал их.

Его терзала обида, за то, что эти маленькие старички так ловко и быстро нагородили им ловушек. Масленников посмотрел на скалу, с которой они только что слезли. Снизу он не казалась такой уж большой, но вновь карабкаться туда, что бы подраться со стариками смысла не было.