Первые шаги по светлому песку дались просто, а дальше пошел лес. Без тропинок и без дорог. Может быть в нем и были звериные тропы, но ни одна им под ноги не попалась. Древесные стволы стояли перед ними, словно крепостная стена, которую предстояло взять штурмом. Старик проскользнул между стволов с такой легкостью, словно и сам был семечком, а его спутникам это далось тяжело. Идти пришлось ощупью под неумолчное стариковское бормотание. Убедившись, что никто не хочет от него сбежать, он как мог, старался облегчить дорогу спутникам.

— Тут ямина, осторожнее… Ее слева обойти следовало. Тут лесина лежит. Поосторожнее. Через корягу перепрыгнуть нужно было, а не напрямик переться….

Старик шел так уверенно, словно в небе светило солнце. Что-то из того, о чем он говорил, Избор и Исин могли нащупать, обо что-то — удариться, а большая часть, слава Богам, проходила как-то стороной, незаметно.

Потом стало легче. Они вышли на поляну и под ногами мокро захрустели папоротники. Старик заохал:

— А вон там гадючка. На гадючку не наступите!

Исин остановился. Где-то в ногах и вправду шипела потревоженная гадюка. Хазарин остановился и рядом с ним встал Избор.

— Долго еще? — спросил он.

— Да нет, рядом тут. Вон видать уже…

Старик махнул в сторону залитого туманом леса. Стволы выпирали из него словно щупальца неведомых гадов.

— Ничего тут не видать, — зло отозвался Избор. — Как ты себе еще тут шеи не сломал?

— А у меня сова на плече! — захохотал старик. Смех пронзил сырой воздух, словно соловьиный свист, отскочил от деревьев и увяз в тумане.

Луна, что, наконец, появилась в небе, облила их скупым светом, но даже этого хватило Исину, что бы уличить старика во лжи.

— Что ж ты все врешь? — возмутился он. — Какая сова? Нет там у тебя ничего!

Старик засмеялся, но уже басом.

— Не петушись, — остановил хазарина Избор. — Есть у него сова. Только ее не видно.

— Почему же это?

Спорить с блаженным — занятие глупое. Исин в запальчивости готов был препираться со стариком, но Избор представив себе тот шум, которой они при этом произведут, остановил Исина.

— Потому что она невидимая, — объяснил за старика Избор.

— Что же она такое? Дух предков что ли? — допытывался не в меру любопытный хазарин. Избор погрозил ему кулаком. Что бы прекратить спор сказал.

— Подойди и рукой пощупай.

— Вот, вот, — обрадовался старик, — пусть пощупает… Богатырь. Хочешь пощупать?

Не успел Исин кивнуть, как старик взмахнул рукой. В то же мгновение перед лицом пронесся поток воздуха, и что-то живое и когтистое вцепилось в плечо.

Он вздрогнул, но у него хватило выдержки не попытаться сбросить с себя то, что там уселось. Он только повел плечом, примериваясь к тяжести неожиданного подарка. Когти, большие и крепкие, это чувствовалось даже сквозь кожаную рубаху, сжались и плотно охватили плечо. Хазарин осторожно пощупал их и это что-то, пристроившееся у него на плече ударило его клювом по пальцам. Несильно. Только напоминая, что не потерпит никаких вольностей.

Исин потер палец о подбородок, и попытался разглядеть сильно ли им досталось. К его удивлению ему это удалось. Лес до этой секунду темный, как совесть клятвопреступника, наполнился лиловатым светом, в котором он сумел различить все, что его окружало — и упавшие стволы и даже гадюку.

Они сделали еще несколько шагов навстречу лесу, и тут что-то произошло.

Деревья перед ними раздвоились, потом расстроились, побежали хороводом. Остро запахло дымом. Исину показалось, что лес вместе с ними взмыл в воздух и перемешался со звездами, но он не испугался — голос старика успокаивающе журчал где-то рядом. Потом в Исиновой голове раздался звон, словно кто-то неведомый уронил в пустой кувшин серебряную монету, но спустя мгновение все стало на свои места — и деревья и старик и звезды в небе.

Исин ощупал себя. Голова, нож, меч, руки… Все оказалось на месте. Избор рядом с ним вертел головой, отыскивая куда скрылось одолевшее на мгновение наваждение.

— Что это было?

Избор ткнул пальцем в старика.

— У него спроси.

— Эй, старик!

Старик не обратил на хазарина внимания.

— А у меня тоже богатыри есть! — хвастливо напомнил он.

В голосе старика проскользнула гордость. У него было то, чего у других не было. Избор хмыкнул. Обижать безобидного вообще-то старичка не хотелось. Живет человек в выдуманном мире и пусть себе живет. Мир его наверняка был уютен и Избор не собирался разрушать его.

— А чего ты с ними делаешь? Ворота подпираешь?

— Зачем ворота? — обиделся старик. — Я их в почете держу, на видном месте.

— И сколько их у тебя?

— Штук пять или шесть…. Точно не знаю.

Глядя себе под ноги, Избор пробормотал сквозь зубы.

— Откуда их у тебя столько? Приманиваешь, что ли?

— Да что их приманивать? Они сами идут, без приглашения.

Он зло усмехнулся.

— Надоели уж! Золото им, видишь ли, нужно, серебро, каменья…

Обойдя кусты, он встал и радостно крикнул:

— Вон они богатыри-то мои, вон они мои защитнички!

Сперва он не увидел ничего. Туман, плотный как облако пластался меду деревьями, но Исин ахнул и все стало на свои места. По Изборовой спине скользнул холодок, словно сзади неслышно подкрался волк и коснулся холодным носом затылка.

Между деревьями стояли человеческие фигуры с поднятыми вверх руками. В их неподвижности было что-то неестественное, колдовское. Каждый был в доспехах, при оружии, и чем-то походил на большую муху запечатанную в смоле, каких привозили заморские купцы.

Или нет.

Больше всего они походили на вмерзших в лед лягушек.

Они стояли на расстоянии четырех — пяти шагов друг от друга. Лиц дальних воевода разобрать не смог — мешала струящаяся вокруг них серая муть, а вот ближнего ничего не загораживало и он смог его разглядеть. Богатырь стоял по пояс голый. Было похоже, что колдун прихватил его, как и их самих, где-то на берегу озера в тот момент когда тот то ли собирался войти в воду, то ли наоборот — выйти, и там же заколдовал.

В его улыбке было столько высокомерия, столько злой радости, что Избор даже пожалел старика. Кто знает, как повернулось бы дело, если б богатырь добрался бы до него раньше, чем старик применил свое умение. С бритой головы на мускулистое плечо падал клок огненно-рыжих волос, широкие плечи, словно облака, круглились мускулами. Незнакомый богатырь был ладен бойцовской статью, той, что идет от умения, а не набирается напоказ.

Сердце Избора стукнуло, но он ничем не выдал себя и пересчитал фигуры.

— Да ты, старик и считать-то не умеешь. Не пятеро их у тебя, а семеро…

Старик провел пальцем по ряду богатырей, пошевелил губами считая.

— Да кто их считал-то? Стоят. Хлеба не просят…

— За что же ты их так? Чем не угодили?

Старик махнул рукой.

— Настырные больно. Ни ума нет, ни уважения. Любой норовит или убить, или ограбить…

Исин рядом охнул и Избор посмотрел на него. Тот не смотрел на богатырей. Внимание хазарина сосредоточилось на том, что было справа от него.

Избор оглянулся и незримый волк позади него вновь ткнулся ему в затылок. Шагах в 50 перед ними облитая лунным светом стояла избушка. Окошко в ней светилось теплым оранжевым светом, а из трубы мелкой стружкой завивался легкий дымок. Стариковское жилье ничем не отличалось бы от любой деревенской избы, если бы не куриные ноги.

Подчиняясь какому-то наитию, Избор посмотрел на левую ногу. Два пальца на ней были короче третьего. Он сглотнул подкативший под горло комок и посмотрел на Исина. Тот удивленный не менее него, растерянно смотрел на лапу. Они не успели обменяться и словом, как старик вновь затеребил их, заставляя оглянуться.

Несколько секунд Избор смотрел на него, не зная, что сказать, а потом спросил:

— Кто же это их так?

— Да все я.

— Да кто же ты такой?

— А колдун Муря…

Если старик не врал во всем остальном, то с чего бы ему врать в этом? Мысль, что жизнь снова свела его с колдуном вошла в Избора как песиголовский нож — безжалостно и резко. Страх, прокатившись по спине, добрался до губ. Они сами собой хотели спросить: «Ну и что же ты с нами сделаешь?». Не зря ведь старик привел их сюда, ох не зря, но Избор прикусил их, зубами выдавливая страх. Проглотив его, он как можно спокойнее сказал: