— Руби, — прохрипел Избор. — Руби же!

Четвертый раз Масленникова просить не пришлось. Теперь он знал, что нужно делать. Ему приходилось перерубать мечи и половецкие сабли, а однажды он, на спор, перерубил даже рукоять клевца и поэтому он мог бы особенно не стараться, но он вложил в этот удар всю свою силу, помноженную на злость и отчаяние.

Меч перерубил княжескую руку как раз там, где она входила в зеркало, и острие меча пронзило его поверхность. От того не было ни треска, ни звона. Зеркало даже не треснуло, и только Картага заорал еще страшнее.

Пока пальцы горного князя не разжались, Избор держал обрубок клещами. Все трое смотрели на клетку и видели, как слабеют и разжимаются пальцы мертвой руки. Когда это произошло, Гаврила подхватил клетку с талисманом и целую долгую секунду любовался им.

Избор уронил клещи и теперь они с Исином копошились, пытаясь выбраться из веревочной западни.

— Рубани, — попросил воевода. — А то мы застряли что-то…

Гаврила поднялся, несколько раз рубанул сеть, а потом поставил перед Избором клетку.

— Присмотрите за ним. А я сейчас вернусь…

— Куда ты? — спросил воевода пытаясь найти и не находя то место, где Гаврилов меч перерубил сеть.

— Выполнять обещание. На счет души.

Исин, тоже безуспешно искавший прореху в сети, сказал.

— Намнут тебе сейчас шею с тупым мечем… Где дырка-то?

Гаврила еще несколько раз ударил по веревкам, но мысленно он был уже за зеркалом. Он не боялся. Если князь смог войти в него, то уж богатырю это и подавно не зазорно. Лишь мгновение поколебавшись он сунул в зеркало меч и шагнул следом.

Ни Избор, ни Исин даже не дернулись, что бы идти на помощь. Колдовства они не опасались, а сравнивать силу Гаврилы Масленникова и Картаги было просто смешно. Они остались на месте, предпринимая вялые попытки выпутаться из сети. Старичков они не видели и не слышали, казалось, что все княжеское войско рассеялось или утопло в мышином помете.

— Что это за зеркало такое, интересно? — спросил хазарин не находя для себя более врагов. — Рама у него уж больно богатая.

— Да нет у них тут ничего путного, — возразил Избор. — В него и глядеться то нельзя.

Подтверждая его слова, по мутной поверхности пробежала волна бело-серой ряби, а потом раздался грохот.

— Эге! — сказал хазарин, поднимаясь на колени, и быстрее работая руками. За зеркалом началась какая-то бурная жизнь. Что-то там грохотало, и слышались громыхающие шаги Гаврилы. Потом оттуда донеслось жалобное блеяние, и послышался топот множества маленьких ног.

— Дерутся, — удивленно сказал Исин. — Ты смотри…

— Я даже знаю, кто там кого бьет, — подумав, отозвался Избор.

Потом из-за зеркала вылетел маленький старичок. Руку сделавшую это Избор узнал без труда по скорости, с которой летел старичок. Но дальше началось удивительное. На глазах Избора и Исина уже предвкушавших, с каким звуком старичок вляпается в стену, тот влетел в камень и пропал там. Воевода поднял брови и покосился на Исина. Тот сидел с каменным лицом и даже не повернулся в его сторону.

За зеркалом послышался тонкий, почти поросячий визг и крик.

— Только не за бороду!

Невидимый Гаврила натужно ахнул, за бегучей завесой что-то мокро лопнуло, и наступила напряженная тишина. Она тянулась несколько мгновений, и вруг из зеркала показались чьи-то маленькие ноги. Показались и пропали, потом это повторилось еще и еще.

— Это же надо так, над мертвым-то телом, — пробормотал Исин. — Как-то не по воински это…

— Озверел, — озабоченно сказал Избор. — Может там жарко. Вспотел?

В очередной раз вынырнув из зеркала ноги однорукого князя не скрылись в нем, а повторили полет первого старичка. За зеркалом зарычало, и в пещере опять появился Гаврила. Бешеными глазами оглядев пещеру он спросил:

— Где он?

— Упустил? — удивился Избор. — А мы уж думали, что все… Как же так?

— Упустил, — ответил Гаврила, бегая по пещере и осматривая потаенные уголки.

— Сразу убить его следовало бы…

— А ты?

— А я решил его за бороду покрутить.

— А он?

— А он, подлец, ее ножом обрезал…

Масленников с отвращением отбросил клок волос, что еще держал в руке.

— Так он жив? — спросил, наконец, разобравшийся во всем Исин. — Жив?

Это известие привело его в чувство. Вредный Картага вряд ли станет сидеть, сложа руки и даже с одной рукой сможет причинить им неприятностей столько, что им все вместе и в двух руках не унести.

— Пошли отсюда, — сказал он. Устав искать дырку в сети он добрался до меча и разрезал сеть.

— Никуда я не пойду, — уперся Гаврила. — Он тут где-то, я же чувствую… Не мог он далеко уйти…

— А он и не уходил, — хладнокровно поправил его Избор.

— Так куда же он делся?

Масленников ударил себя кулаком по ноге и Исин показал на стену.

— Улетел.

Гаврила посмотрел на стену и пожал плечами и переспросил.

— Куда?

— Туда.

Избор объяснил ничего не понимающему Гавриле.

— Все верно. Он вылетел оттуда и влетел туда.

— Ударился о… — хотел, было поправить Масленников воеводу.

— Влетел, — перебил его Избор. — Если я говорю, что влетел, значит, влетел… Хорошо летел. Не хуже Исина. Только что крыльями не махал.

Сбросив с себя обрывки сетей, он поднялся.

— Где его тут найдешь, такого мелкого? Бери талисман и пошли отсель. Мы свое дело сделали, ты еще ему руку отрубил… Так давайте хоть уйдем по-хорошему.

Гаврила посмотрел на Исина, ожидая поддержки, но то показал головой на выход.

Тогда Гаврила медленно задвинул меч в ножны. Соблазн расправиться с Картагой был велик, но и правота друзей очевидна.

— Возьми «Паучью лапку», — сказал Избор, — Не просто ведь досталась.

Гаврила еще раз, на всякий случай обежал взглядом пещеру и наклонился над клеткой.

— Светлые Боги! — крикнул он.

Избор повернулся на пятках, одновременно выхватывая меч. Уже что-то было не так. Первый взгляд — прямо перед собой, на Маслениикова. Вроде ничего страшного. Он все еще стоит перед клеткой и никто его не режет. Второй взгляд — в бок. Там Исин слегка присев на полусогнутых ногах вертит головой.

— Светлые Боги! — повторил Гаврила и заревел во весь голос. — Проклятый урод! Что он с ней сделал!?

Внутри у Избора словно сосулька выросла. Еще многое было не понятно, но страх уже жил в нем. Лицо Гаврилы искажала гримаса благоговейного ужаса. Растопырив пальцы, он держал их в некотором отдалении от клетки не смея прикоснуться к ней.

— Талисман? — спросил Избор.

— Да.

В голосе Гаврилы звучал ужас.

— Я не могу взять его!

Масленников говорил так тихо, что Избор почти не слышал его.

— Что там? — спросил хазарин, заглядывая ему через плечо.

— Меч убери…

— Я не могу взять ее! — в словах его звучал ужас, рожденный удивлением и страшной непоправимостью происходящего. Избор сдавил дрожащую сосульку внутри себя и выдохнул страх в воздух. Клетка с талисманом все еще стояла там, где ее поставил Гаврила. Сам Масленников тоже никуда не делся и сидел рядом. Исин и сам воевода тоже вроде были тут же, так что вроде бы ничего не произошло.

В глубине души Избор понимал, что лукавит. То, как выглядел Масленников, само по себе говорило о том, что что-то все-таки случилось, но ему нужно было успокоиться.

— Попробуй еще разок…

Гаврила послушно, словно младший дружинник протянул руку к клетке, и на глазах Избора его пальцы прошли сквозь прутья и встретились внутри талисмана. Позади Избора тихонько зашелестели волосы — Исин не веря глазам, тряхнул головой.

— Еще раз! — сказал он.

Гаврила был настолько поражен, что послушался и его. Еще и еще раз Масленников пытался ухватиться за талисман, но все напрасно. Талисман выскальзывал из пальцев, уплывал из ладоней. Не выдержав этого Гаврила взвыл, заскрипел зубами и начал колотить по клетке кулаками, но и это ничего не изменило. И пальцы и ладони и кулаки — все это проходило сквозь «Паучью лапку», такую близкую и такую недоступную. В конце концов, от накатившего на него отчаяния он сцепил руки внутри талисмана и застонал.