Избор замолчал и Гаврила не стал его торопить.

— Не они в небе хозяева, — донеслось, наконец, сверху. — Тут свои хозяева есть

Рядом с ковром возникла черная точка, через минуту превратившаяся в орла. Птица, доселе не встречавшая в своем небе достойных противников, присматриваясь, облетела ковер раз и другой… Она не спешила нападать но и улетать тоже не хотела. Ковер остроголовых теперь был совсем близко, и Избор увидел, как один из них погрозил птице кулаком. Орла это ничуть не испугало. Он словно чувствовал разницу между собой, птицей, созданной для полета Богами и куском тряпки, закинутым в небо людским колдовством. Все так же медленно кружа рядом с ковром он едва шевелил огромными крыльями. В его неподвижности читалось угроза, смешанная с презрением. Чего в этой смеси было больше, знал только сам орел, но остроголовые уловили в ней только угрозу. Кто знает, как повернулось бы дело дальше, если б не они. Избор увидел, как на ковре натянули лук. Ослепленный солнцем он не увидел стрелы, но орел вдруг прервав плавное скольжение, нырнул под ковер. Остроголовые на нем свесились вниз, отыскивая пропавшего противника.

— А коврик бы был бы кстати…. — сказал Гаврила, охваченный приступом мародерства. — Мы бы на нем до самого Киева!

— Там слова знать надо… — вздохнул Исин. — Это тебе не летучий корабль — с вороной договорился — и полетел…

Его слова не прозвучали запретом. В них звучала надежда, что может быть как-нибудь все само собой образуется и кто-то сообщит им заветные слова. Все понимали, что будь в их распоряжении такой коврик, то все станет просто. Маги остроголовых взялись за них всерьез, и теперь каждый шаг на пути к Киеву станет таким же интересным, каким в прошлый раз оказался их путь до Булгара и обратно.

— Будет вам ковер…. — сказал Избор и достал две стрелы. Взяв одну в зубы, он устроился в развилке поудобнее. — Лететь не получится, так хоть выспимся на мягком.

— Ты чего? — попытался остановить его Гаврила.

— Терпенья больше нет, — ответил Избор. — Они там летают, а мы тут как….

Он не договорил. Терпение у орла кончилось на мгновение раньше, чем у него. Распластав крылья, птица вынырнула из-под ковра и, перевернувшись в воздухе, упала прямо на людей. Такого остроголовые не ждали. Они шарахнулись в стороны. Избор услышал короткий шелестящий звук — это орел ударил их крыльями, и тут же отчаянный крик. Один из летунов не удержавшись на ходуном ходившей поверхности, выпал с ковра. Орел, поднявшись, кружился над ними, словно раздумывал не добавить ли врагам еще чего-нибудь. Выпавший остроголовый болтался за ковром, словно мокрый прапорец. Его товарищ не давая ему пропасть держал его за руку

— Что за птица? — удивленно спросил Гаврила. — Никогда о такой не слышал.

Похоже, что остроголовые в небе поняли, что к чему. Ковер резко изменил направление, и, стелясь над вершинами деревьев, рванулся в сторону.

— Уйдут! — против воли вскрикнул Гаврила. — Уйдут же….

Он не хотел их смерти, но азарт бойца взял верх. Избор натянул тетиву, но отпустить ее не успел. Орел и в этот раз опередил его. Развернувшись боком он описал круг над ковром и, опустившись чуть пониже, крылом чиркнул по висящему в воздухе остроголовому. От этого движения тот словно гнилой сухарь распался на две части, и его нижняя часть под истошный крик вцепившейся в ковер верхней части упала на березы в сотне шагов перед ними.

— Что там? — крикнул Гаврила. — Что?

— Орел….

Избор не захотел пропускать ничего из того, что собирался сделать с их врагами остроклювый защитник и замолчал, наблюдая за его полетом.

— Что орел? — переспросил Гаврила.

Ковер стремительно удалялся и орел, прогнав соперника, потерял к нему интерес.

— Орел разрубил его. Надвое…

Жара, которую они проклинали еще вчера, теперь казалась им недостижимым блаженством. Небо, продырявленное в тысяче мест, сочилось дождем, словно губка, сжатая рукой великана, но дождь не приносил облегчения. Казалось, что там, за облаками солнце продолжало жарить с той же силой, что и раньше и от того капли дождя падали на лица почти горячими. Воды было столько, что дорога раскисла, а глинистые берега рек превратились в кисель, липнущий к ногам.

Три человека, бредущих под дождем через лес двигались осторожно, не столько опасаясь засады, сколько боясь упасть и поломать себе ноги.

Дорогу одолевали молча. Все ругательства были произнесены, все проклятья были обрушены на головы остроголовых и их магов, но дело это не меняло

Капли стучали по голове, собирались в ручейки, стекали в по лицу вниз и там затекали в сапоги.

— Хорошо не кипяток… — сказал Исин, которого молчание друзей злило больше, чем дождь.

— Не догадались… — отозвался Избор. — Погоди, догадаются еще… Или подслушают…

Избор поскользнулся, ноги разъехались и он сел на дорогу. Он не стал от жэтого грязнее, но Гаврила остановился, ожидая нового взрыва проклятий. Вместо этого неожиданно для всех Избор рассмеялся. Исин и Гаврила не говоря ни слова стояли над ним, слушая как смех покидает его.

— Хорошо дождь, — отсмеявшись, сказал он, — а могли бы камнями…

— Погоди еще, допросишься… — почти теми же словами, что только что говорил он сам ответил Гаврила. Он брезгливо тряхнул грязными руками. — Ни костра разжечь, ни умыться….

Мутный лесной ручей жался у них под ногами, словно грязный дворовый пес.

— Зачем они все это? — спросил Исин. — Не растаем же мы в самом деле… Не сахарные…

Он понимал, что все, что происходит вокруг них, происходит не просто так. Тут был замысел, была цель. Он мог бы понять, если бы на голову им начал литься кипяток или посыпались камни, но этот моросящий дождь…

— Не мы им нужны, а талисман. Нас для них вообще нет…

— Это как? — удивился Исин. — Как это нет, когда стольких их слуг положили? Я лично…

— Мы только ноги для «Паучьей лапки». Чем грязнее, тем тяжелее идти. Ноги остановятся, и талисман никуда не денется.

Гаврила протянул Избору руку и поднял его из грязи. Небрежно отряхиваясь на ходу, он пошел вперед, а Исин, осененной какой-то внезапной мыслью остался стоять. Сдвинув брови к переносице, он уже не обращал внимания на дождь. Не слыша ставшего уже привычным чавканья позади себя, Гаврила оглянулся и окликнул его:

— Примерз что ли?

Исин сорвался с места и подбежал к нему.

— Подожди. Выходит сейчас над всей Русью дождь?

Избор усмехнулся. Хазарин мог развеселить кого угодно.

— Почему над всей? Над всей Русью дождь держать — воды не хватит, да и пупок у любого мага треснет…

Бледный от непонятного волнения хазарин от его слов побледнел еще больше. Избор посмотрел на Гаврилу, но тот с хазарской серьезностью смотрел на Исина.

— Голова хазарская… — наконец произнес он. — Как же это мы раньше — то…

Он прислонился к дереву и вытер воду с лица. Избор смотрел на то на одного, то на другого, чувствуя, что не понимает чего-то главного.

— Он прав, — произнес Гаврила. — Они держат дождь не везде, а только там, где надеются нас задержать.

— Верно! Ну и что?

— Пока над нами тучи — значит, мы идем там, где нас ждут….

Избор прикрыл глаза. Он молчал, молчали и Гаврила с Исином.

— Вот уж действительно, — сказал, наконец, Избор. — Ума нет — считай калека… Как же это мы?

— Но Исин-то! — воодушевлено воскликнул Гаврила. — Каков сотник-то! Молчит, молчит, а как скажет!

Осознав повисшую над головой опасность, Избор обрел деловитость.

— Раз уж он такой умный сделался, то пусть за одно и скажет, что дальше делать.

Гаврила передернул плечами и ответил за хазарина.

— Тут Исинова ума не нужно. Это я и сам тебе скажу. Сухое место надо искать, и чтоб голубое небо над головой…

Избор поднял с земли шишку, и она развалилась у него в руках на мокрые чешуйки.

— Назад идти глупо, хоть там и не ждут. Вперед — не умнее. Видно поперек придется….